— Очень хорошо, если ты это понимаешь, Майкл. Значит, ты должен понять и принять правду, какой бы тяжелой она ни была. Твоя память еще не вернулась?
На его вопрос я отрицательно покачал головой.
— Тогда слушай. Твой отец украл у своих хозяев большие деньги, а когда это вскрылось, испугался и побежал в Федеральное бюро расследований за помощью. Он поступил не как мужчина, а как пес, укусивший хозяина, который его кормил. Запомни! «Крыс» нигде не любят, и поэтому предатели не доживают до старости. Гибель твоей семьи было показательной казнью для всех тех, кто вздумает ступить на скользкую дорожку предательства. Теперь те, кто убил твою семью, хотят твоей смерти и даже готовы заплатить за это хорошие деньги. Скажу тебе так: ты мне никто, мальчик. Сегодня я тебя видел, а завтра уже забыл о тебе.
Его слова прозвучали смертным приговором, но китайцы ничего не говорят и не делают просто так. Они рационалисты, а значит, в этих жестоких словах скрыт еще один смысл, который требуется понять. Общая подоплека его слов была мне понятна: нагнать на мальчишку страх, запугать до полусмерти. Или он хочет что-то от меня? В таком случае это проверка на прочность.
— Ты молчишь. Ты боишься, мальчик? — вопрос старика был настолько скользкий, что на нем можно было запросто упасть и сломать себе шею.
Теперь мне надо было быстро решать: играть роль испуганного мальчишки или заинтересовать старика новым обликом. Его многим можно было удивить, но ни в коем случае нельзя было перегибать палку.
— Вы только что осуждали предательство. Тогда как можно понять ваши последние слова?
Новый внимательный и пристальный взгляд старика, словно он что-то одному ему понятное пытается во мне рассмотреть и понять.
— Ты умеешь мыслить, Майкл. Это мне нравится, только ты не учел одного: предательство твоего отца поставило тебя вне закона. Сейчас ты не человек, ты — цель.
Это была новая попытка сломать меня, но уже на несколько ином уровне.
«Старый черт, к чему ты ведешь?»
— Мне нечего ответить на ваши слова, мистер Вонг, — слова были произнесены сухо и ровно.
Старик был озадачен реакцией четырнадцатилетнего подростка, хотя и старался не показать вида.
— Хорошо, тогда я продолжу. Твое настоящее имя Майкл Валентайн, хотя последние несколько месяцев ваша семья жила под фамилией Шверинг, которую вы получили вместе с домом по программе защиты свидетелей. Через несколько месяцев тебе исполнится пятнадцать лет. Ты почти два года занимался боксом, поэтому для своих лет хорошо физически развит. Теперь о твоей потере памяти. Все, с кем ты общался последнее время, знают об этом с твоих слов, — таким образом, старик снова высказал мне свое недоверие. — Может, и я этому поверю, если ты сумеешь меня убедить.
Я промолчал. Теперь мне точно было известно, что Ли Вонг меня провоцирует, испытывает на излом. Хотя если судить по реакции старика, наш разговор, похоже, идет в правильном направлении.
— Джим Бармет вспомнил, что ты у него спрашивал: где ты находишься и который сейчас год. Хм. Может быть, ты и вправду частично потерял память? — он немного помолчал, потом ласково улыбнулся и продолжил: — Может, твоя потеря памяти — не самая плохая утрата? Ведь она забрала у тебя душевную скорбь и сердечную боль невосполнимой потери. Ты согласен со мной, Майкл?
— Полагаюсь на вашу мудрость, мистер Вонг, — чуть склонив голову в неглубоком поклоне, ответил я.
В глазах старика появилась растерянность. Так ответить мог только взрослый и опытный человек, причем знакомый с китайскими традициями, но никак не мальчишка. Именно сейчас он в первый раз подумал, что говорит с пареньком словно со взрослым мужчиной, причем с сильным духом мужчиной-воином. Телом — мальчик, а действия и ум — настоящий боец. Может, в тело этого подростка вселился дух воина? Родившийся в конце прошлого столетия, в семье темных и неграмотных крестьян, Ли Вонг на всю свою жизнь сохранил веру в духов. Именно поэтому в его голову пришла неожиданная мысль: может, в этого мальчишку, забрав часть памяти, вселился дух-защитник? Это легко объясняло все странности, которые просто не поддавались практическому складу ума старого китайца.
— Мне лестно слышать подобные слова, мальчик, но все же давай вернемся к нашему разговору. Мне хотелось, чтобы ты мне кое-что прояснил. Начнем с нападения на ваш дом. Мне известно, что ты сумел застрелить двух убийц своей семьи, а потом убежать. Врач, который тебя осматривал, предположил, что при этом ты был сильно контужен.
Пару секунд размышлял, а потом решил не отрицать этот факт, так как старик и так об этом знает.
— Да, так и было. Убил и убежал.
По лицу старого китайца неожиданно скользнула тень одобрения. Нетрудно понять ее суть: настоящий мужчина должен уметь постоять за себя. Для взгляда европейца оно оставалось непроницаемым, но я за столько лет общения научился читать малейшие нюансы на лицах азиатов.
— Прошлой ночью ты убил еще одного человека. Китайца. Я знал его как сильного бойца. Если там ты стрелял из пистолета, и это можно было отнести к твоему крайне возбужденному состоянию, то здесь нанес только один удар ножом. Только мужчина-воин способен на такое, а ты мальчишка. Ты понимаешь, что не должен был выжить в этой схватке, но вместо этого продолжаешь дышать воздухом и радоваться жизни, а он — нет. Как такое могло произойти?
— Я сначала сбил его с ног столом, а потом…
— Столом?!
— В моей комнате стоит простой обеденный стол. Когда он поднимался ко мне, я залез под стол, а стоило пришедшему спрыгнуть на пол комнаты, как резко вскочил и опрокинул на него стол. Для него это было неожиданно, поэтому он не оказал мне сильного сопротивления. Потом я сильно ударил его перочинным ножом в шею.
Старик задумался. Ведь и такое возможно. Этот мальчишка просто мог случайно ударить в смертельную точку. Вот только эта хитрость со столом. Как это объяснить? Как-то он слишком быстро сообразил, и с фургоном, и с убийцей. А его отношение к смерти? Ведь он убил не просто трех человек, а наемников, боевых псов, натасканных на убийство. Неужели в нем действительно живет дух мужчины-воина? Старый китаец все никак не мог отделаться от этой мысли, да ведь по-другому никак и не объяснишь ум и действия этого странного подростка.
— Почему тогда не закричал? Не позвал на помощь?
— Слишком неожиданно все произошло.
— Неожиданно. Очень даже неожиданно, — повторил китаец. — Хочешь еще чаю? Нет? Тогда посиди тихо. Мне надо подумать.
Старый китаец задумался. Ему было о чем подумать. У нынешнего главы преступного общества, под чьей рукой он был, уже давно появился враг. Китайско-вьетнамская банда. Город большой, и до определенного времени у них не было точек соприкосновения, пока дело не коснулось двух портовых терминалов. Уж больно лакомый был кусок. Им удалось подмять под себя кусок порта, но в этой войне обе стороны понесли большие потери, сильно ослабив обе группировки. Сам Ли Вонг потерял на ней своего старшего сына.
