Да, Эдит приняла правильное решение, ибо Томас просто растранжирил бы состояние, сколоченное ею за долгие годы, а если этого не сделает он, именно так поступят его сыновья. Все вошли в дом. К облегчению Эдит, Доротея, сославшись на головную боль, сразу же удалилась в отведенную ей комнату, а мальчики, несмотря на протесты гувернера, умчались в сад вместе со спаниелями. Томас, расплывшись в улыбке, подал Эдит маленькую коробочку.
— Можно я вручу тебе подарок сейчас? — спросил он.
— Мне все равно. — Эдит раскрыла ладонь. — Похоже, это ювелирное изделие.
— Открой коробку, бабушка.
Она достала из коробки красивую двойную нитку черного жемчуга. Конечно, Эдит отлично знала, что, в сущности, оплатила этот подарок сама, ведь Томас не заработал ни единого пенни, а владения Оусли приносили большие доходы благодаря ее заботам за последние тридцать лет.
— Спасибо, — сказала Эдит, подумав о Кэролайн. Та, не получив от бабушки ничего, все же прислала ей подарок. — Ты очень внимателен. — Эдит знала, что внук не поймет ее сарказма.
— Я очень стараюсь, — ответил он. — Мы все хотим, чтобы ты была счастлива.
Эдит небрежно махнула рукой, выразив этим жестом презрение к нему.
— Как ты себя чувствуешь, бабушка? Они вошли в самую маленькую из трех гостиных усадьбы Мидлендс. Эдит улыбнулась.
— Лучше, чем когда-либо. — Это было правдой. На Пасху, когда она последний раз виделась с Томасом и его семейством, ей нездоровилось. Эдит заметила, что слова ее огорчили внука.
— Рад слышать.
«Ей-богу, ему не терпится прибрать к рукам мои деньги! Вот болван!»
— Кстати, отправившись покупать тебе подарок, зашел в лавку Брауна.
Эдит замерла и не без труда овладела собой.
— Продолжай! — потребовала она. — Ты видел ее? Свою кузину?
Томас растерялся.
— Почему ты кричишь, бабушка? Я расстраиваю тебя?
— Томас, ты расстраиваешь меня всякий раз, когда переступаешь порог этого дома. Между прочим, она прислала мне книгу. — Эдит улыбнулась.
— Но я подарил тебе очень редкий жемчуг, — заметил озадаченный Томас.
— Помню. А что Кэролайн делала, что говорила?
— Она вела себя очень грубо и почти выставила меня из лавки.
— Вот как? — Эдит знала, что Томас не обманывает ее. Наверное, он несносно вел себя, поэтому Кэролайн прогнала его. — Как она выглядит? — Эдит старалась не показать, как сильно это ее интересует.
Томас нахмурился.
— Я бы сказал, странно. Она подстрижена слишком коротко, будто сама себя обкорнала ножницами. Кэролайн высокая и худая. И конечно, в каком-то ужасном платье, похожем на отрепья. — Томас ухмыльнулся. — Да, странная внешность.
Эдит не доверяла мнению внука. Тут она подумала, что уже стара и с каждым днем стареет все больше, а между тем не видела Кэролайн с похорон Маргарет. Да, неплохо бы съездить в город и взглянуть на внучку своими глазами. Так, конечно, чтобы никто не знал об этом.
Эта мысль воодушевила виконтессу.
— Сядь, Томас. Я хочу поговорить с тобой. — Очень довольный собой, он втиснул свое грузное тело в обитое парчой кресло. Эдит стояла перед ним, размышляя о том, как внук отреагирует на ее слова. — Томас, я изменила завещание. За тобой, конечно, останутся все поместья Оусли и все титулы, но своим состоянием я распоряжусь иначе.
Томас побледнел.
Кэролайн была одна в лавке. После посещения оперы прошло три дня. Девушка не находила себе места, не могла ни на чем сосредоточиться и прекрасно знала причину этого. Каждый раз, когда по улице проезжала карета или над входной дверью звякал колокольчик, она замирала в ожидании. И каждый раз когда карета оказывалась почтовой или когда открывалась дверь, а на пороге появлялся незнакомец, Кэролайн не удавалось скрыть разочарования. Видимо, Северьянов забыл о ее существовании. Но она не забыла его.
Да и как забыть? Кэролайн привели в смятение последние две встречи с ним и все, что она узнала за это время о нем и его семье. Девушка понимала теперь, что для всех посторонних его жизнь — тайна за семью печатями. Она полагала, что за внешним лоском скрывается пустота, но ошиблась. У князя серьезные проблемы с дочерью, и он, конечно, изведал печаль и горе. Кэролайн прониклась сочувствием к его маленькой дочери. Девочка не по-детски молчалива, стало быть, несчастлива. Разумеется, все это было не ее делом. Однако она не переставая думала о них… о нем.
И что еще хуже, интерес к нему и эти мысли едва ли можно назвать благородными и нравственными. Она никогда не забудет его поцелуй, объятие, прикосновение. Наконец-то Кэролайн узнала, что такое страсть… в объятиях человека с репутацией распутника.
К тому же князь женат, пусть даже каждый из супругов живет своей жизнью. Кэролайн жалела, что ей пришлось встретиться с его прекрасной, но жестокой женой. И хотя девушка не одобряла супружеских измен, она решила, что несправедливо осуждать Северьянова. Наверное, даже к лучшему, что он забыл о ней, хотя она совсем потеряла голову, уподобившись тем дамам, что без ума от него.
С этими печальными мыслями Кэролайн сидела за конторкой, залитая теплыми лучами летнего солнца. Все окна в магазине были распахнуты. На конторке перед девушкой лежал красиво переплетенный томик лучших произведений Берна — точно такой же, какой она послала бабушке.
Звякнул колокольчик. Кэролайн вздрогнула, но это был Джордж. Он тяжело дышал и, сняв шляпу, вытер платком лоб. — Лето обещает быть жарким, — сказал Джордж. Кэролайн улыбнулась с нарочитой бодростью, но промолчала. — Чем ты занимаешься? — спросил отец, снимая сюртук. Он подошел к Кэролайн и через плечо заглянул в раскрытую книгу. — Прекрасное чтение. Но ты, кажется, читала почти все произведения Берка, не так ли, дорогая?
Кэролайн кивнула.
— Я отослала такой же томик бабушке на день рождения.
— Вот оно что! Поэтому ты так приуныла? Кэролайн закрыла книгу и провела пальцем по кожаному переплету, украшенному золотым тиснением.
— Если бы она хоть раз написала мне, что получила подарок!
— В таком возрасте поздно менять свои привычки.
— Я хотела сказать, что была бы рада, если бы она вспомнила о моем существовании. — Кэролайн взглянула на отца. — Бабушка, должно быть, ненавидела маму.
— Она любила Маргарет. Ее нельзя было не любить. На свете не встретишь более искреннего и доброго человека. Старая Оусли презирала меня. И презирает до сих пор.
Кэролайн все это слышала и раньше. Она знала эту историю во всех подробностях. Но сегодня это угнетало ее. Сегодня был день рождения бабушки!
— Это несправедливо, — отозвалась Кэролайн.
— Ты не ребенок, дорогая. Жизнь редко бывает справедливой. Зачем ты вспоминаешь все это сейчас? Мы в ней не нуждаемся. И никогда не нуждались. — Джордж замолчал. Кэролайн показалось, что он думает, как часто ему нечем было платить по счетам и кормить семью. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня повесили луддита, Кэролайн. Человека повесили как мятежника, тогда как он боролся за справедливость.
