Вскоре Страва замаячила над ними. Когда Шакал посмотрел вверх, у него возникло головокружительное ощущение, что башня опрокидывается, а плывущие облака за спиной только усилили это чувство. Когда-то она, может, и была квадратной, но многовековые ветры подточили камни и бесчисленные дожди разъели раствор. Вблизи казалось, будто все сооружение готово обрушиться вместе с иссушенным холмом, на котором стояла башня.
У подножия Стравы раскинулась деревня, и ее хибары и загоны для лошадей лучами расходились от холма. Человеческие дети пасли коз и тощих серых бычков, женщины с самого рассвета хлопотали по хозяйству. Каждый третий, казалось, был вооружен стрелами. Все мужчины с двумя здоровыми ногами и ровной спиной ездили верхом, отправлялись на охоту или в патруль либо несли вахту у башни. Полуросликов не было видно. Все они, должно быть, обитали внутри Стравы, в самой башне или под холмом.
Всадники провели свинов вокруг западного склона и загнали в пустой кораль. Размеры и форма кораля возле небольшого хлева говорили о том, что он используется как тренировочная площадка. Корыта возле хлева были наполнены, и свины охотно направились к ним. Уньяры подождали, пока Шакал и остальные спешатся, и тогда главный жестом пригласил их укрыться в тени под крышей хлева. Несколько женщин принесли кувшины и деревянные блюда, накрытые льняными тканями. Оказалось, там полно козьего молока и мяса. Поставив еду на землю, женщины вышли. Всадники задержались лишь на мгновение дольше. Главный кивнул Шакалу и последовал за своими людьми.
– Думаю, нам придется немного подождать, – объявил Овес с полным ртом жареной козлятины.
Шакал спокойно кивнул и вытянул ноги, не сводя глаз с эльфийки. Та отошла в глубину небольшого хлева и остановилась в самой глубокой тени. Штукарь последовал за ней и протянул один из кувшинов. Она приняла его не колеблясь и сделала большой, но аккуратный глоток, не пролив себе на подбородок ни капли. Шакал почувствовал, как что-то толкает его в здоровую руку, и, обернувшись, увидел Блажку, тыкающую в него блюдом. Когда он увидел скользкое от жира мясо, в Шакале проснулся голод, и он взял пальцами здоровенный кусок.
– Это очень любезно с их стороны – оставить нас без охраны, – заметил он перед тем, как откусить первый шмат мяса.
– Ты сам знаешь, что это не так, Шак. – Блажка фыркнула.
Он угукнул в знак согласия и кивнул ей. Он действительно это знал.
Утро они провели, отдыхая в тени. Овес позаботился о свинах, тщательно осмотрев каждого, прежде чем улечься на свой спальник в тени. Уже через несколько секунд бугай храпел под отработанным раздраженным взглядом Блажки. Штукарь сел, прислонившись спиной к стене, поджав под себя толстые ноги и закрыв глаза.
– Присмотришь за ней? – спросил Шакал у Блажки, покосившись на эльфийку, свернувшуюся калачиком спиной к ним.
– Спи, – настояла Блажка.
Благодарно сжав ей колено, Шакал положил голову на свое седло и уснул раньше, чем успел сделать второй вдох.
Он проснулся легко. Глаза медленно фокусировались на маленькой фигурке, сидящей перед ним на коленях. Со сломанной руки были сняты бинты, хотя он и не почувствовал, как это произошло, и теперь фигура осторожно ощупывала его кости короткими пальцами цвета плодородной земли.
– Мои извинения, – проговорил Зирко, не отрывая глаз от своей работы. – Я старался вас не разбудить.
Шакал ничего не ответил, а только наблюдал за тем, что делал полурослик. Его длинные вьющиеся черные локоны были убраны с лица неокрашенной льняной лентой. Ясные зеленые глазки плясали, помогая в осмотре рукам.
– Перелом сильный, Шакал из Серых ублюдков, – проговорил наконец Зирко на удивление звучным для своей комплекции голосом. – И ты дурно с ним обращался. Две луны, а то и больше, раньше не заживет, и даже тогда, возможно, рука не будет такой, как прежде.
– Поэтому я здесь, – ответил Шакал. – Мне нужно вылечить его сейчас.
Зирко тяжело выдохнул воздух через ноздри. Затем впервые заглянул Шакалу в глаза, всмотрелся ему в лицо. Полурослик долго ничего не говорил. Потом, наконец, встал и подошел к границе тени, которая теперь была заметно длинней. Небо над коралем приобрело сумеречные цвета.
Шакал сел и огляделся по сторонам. Все уже проснулись, и у него возникло неловкое ощущение из-за того, что он единственный проспал приход верховного жреца. Овес сидел на корточках, явно не желая возвышаться над Зирко, чья голова не доставала трикрату даже до промежности.
Полурослик, похоже, размышлял, повернувшись к ним спиной. Его одежда была простой, без украшений, как и сандалии на его ногах. На боку у него висел широкий меч с прямым лезвием, выкованный в старом имперском стиле. Зная полуросликов, стоило предположить, что он действительно помнил времена старого Империума. В дальнем конце кораля ждало еще двое полуросликов, их кожа и волосы были темными, как у верховного жреца, одежда – такой же строгой. Наконец, Зирко снова обернулся, провел рукой по окладистой, коротко подстриженной бороде, обрамлявшей его пухлые губы.
– Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз полуорк сам отдавался в руки Великого Белико.
– Наверное, тот из Казанного братства, да? – ответил Овес. – Которому орочье копье попало в живот. Не помню, как его звали.
– Шкурник, – сказала Блажка.
– Точно, он, – согласился Овес.
– Ах, да. – Зирко поднял палец, будто припоминая. – И он с тех пор приезжал к нам каждую Предательскую луну вдобавок к ездоку, которого и так присылало Казанное братство. Интересно, разгневается ли ваш Ваятель так же, как вождь их братства? Копыта полукровок часто возмущались, отпуская даже одного ездока. Отдать двоих – вообще немыслимо.
Шакал старался сохранять невозмутимость, слушая его.
Все это было частью соглашения, заключенного в конце Нашествия, задолго до того, как он надел бригант. Все копыта полуорков отправляли по ездоку, чтобы те помогали уньярам отбиваться от непостижимых бесчинств кентавров. Зирко в обмен предупреждал их о приходе следующей Предательской луны. Коротыш-жрец сумел сделать то, что не удавалось самым пытливым гиспартским звездочетам, и открыл секрет предсказания хаотического движения луны.
С тех пор, как лошаки впервые пришли в Уль-вундулас с разрушенных островов в Затопленном море, каждую Предательскую луну они учиняли кровавые оргии. Мальчишкой Шакал задавался вопросом, не меняет ли луна свою форму перед миграциями кентавров, но никто не мог ему ответить. И Предательская луна, и кентавры существовали в пустошах задолго до того, как он начал задавать свои вопросы, и считались злом, с которым давно смирились. И они действительно были злом.
Нападения кентавров были хаотичны и бессмысленны, они убивали и грабили в угоду своим бессердечным богам. Их налеты были жестокими, непредсказуемыми, и все же Горнило в большинстве случаев оставалось нетронутым, и зловещая луна меркла с рассветом без единого замеченного поблизости тавра. Но если одно поселение игнорировалось, то другое подвергалось безжалостной атаке. Копыто, не получавшее предупреждения Зирко, надеялось на удачу. А удача была непостоянна.
