Рука, коснувшаяся щеки спящей Анны, была мягкой, прохладной и ласковой.
Девочка пошевелилась, сквозь сон чувствуя приятное прикосновение, и проснулась, но не сразу поняла, где находится.
– Мама? – нерешительно позвала она, потом присела в постели, поняв, что рядом с ней никого нет. Наверное, ей приснилось чье-то прикосновение. Она теперь вспомнила, что находится в фамильном замке лорда Кэдмона в Корнуолле, куда они с матерью приехали вчера поздно вечером.
За окном завывал ветер, и по стеклу стучали первые, пока еще редкие капли дождя – кап, кап, кап… Анна не могла их видеть, зато прекрасно слышала их стук. Она знала, что наступившее утро было пасмурным и неприветливым. Откуда-то снизу то и дело доносился громкий стук: наверное, хлопала дверь или оконные ставни. За окном внезапно ослепительно вспыхнула молния, и Анна почувствовала это, а затем услышала оглушительный раскат грома.
Девочка вздрогнула, но не от холода или страха. Она снова ощутила чье-то прикосновение, на сей раз у локтя, потом кто-то взял девочку за руку и, чуть сжав, потянул к себе. Анна послушно встала.
«Кто ты?» – мысленно спросила она.
«Идем со мной, – прозвучал в ее голове ответ. – Я не сделаю тебе ничего плохого».
Анна, все еще одетая по-дорожному, послушно пошла вслед за невидимкой. Лежавший у постели Трив вскочил и завилял хвостом. Найдя на ощупь свои туфли, Анна нагнулась, чтобы надеть их. Пес тут же лизнул ее в щеку. Она улыбнулась и ласково потрепала сеттера по шелковистой шерсти.
Чья-то рука снова коснулась ее. На этот раз это было нетерпеливое прикосновение к плечу. Смысл этого прикосновения был ясен без всяких слов. Взявшись одной рукой за ошейник Трива, Анна вышла вместе с ним и невидимкой из комнаты.
Он вглядывался в предрассветный мрак, чувствуя приближение грозы. Вот уже несколько часов подряд он скакал верхом на чистокровном жеребце, потому что это был самый быстрый способ передвижения. Непроглядная мгла раздражала его. Внезапно почти над самой его головой вспыхнула молния, и раздался оглушительный раскат грома. Он вздрогнул всем телом и пришпорил коня. Он ненавидел грозу и боялся ее с самого детства. Ненавидел он и эту местность и имел на то свои причины.
Он всегда знал, что рано или поздно Гаррик вернется сюда, в Кэдмон-Крэг, это было лишь делом времени. Но он и представить себе не мог, что де Вер приедет сюда вместе с Оливией и Анной.
Его душила ярость. Пришло время прекратить безумие! Надо их всех остановить!
Начался дождь. Всадник предусмотрительно закутался в длинный плащ с капюшоном, так что не защищенным от дождя оставалось только лицо. Перед его усталыми глазами замаячил силуэт старинного замка, и он пришпорил коня, не обращая внимания на протестующее всхрапывание.
Он не был здесь со времени трагического исчезновения сына графа Стэнхоупа, и теперь старый замок показался ему совсем обветшалым и заброшенным. Внезапно он увидел бежавшую по подвесному мосту Анну в сопровождении огненно-рыжего сеттера и натянул поводья, останавливая коня.
Девочка и собака неожиданно замерли на месте, словно увидели его, хотя ребенок был слеп от рождения. Он тут же тронул коня рысью. Анна повернулась, явно намереваясь убежать. Он пустил коня галопом и через секунду оказался рядом с ней. Если бы не собака, он схватил бы ее за шиворот и усадил к себе в седло. Но сеттер, грозно оскалившись, встал между лошадью и девочкой.
Заставив себя широко улыбнуться, он откинул с лица капюшон и приветливо произнес:
– Здравствуй, Анна! Прости, что напугал тебя. Что же ты делаешь здесь в такое грозовое утро? Может, ты заблудилась? А где твоя мама?
Анна повернулась и, глядя на него невидящими глазами, тихо проговорила:
– Вы меня напугали.
На ее щеках выступил лихорадочный румянец, в невидящих и оттого уродливых, на его взгляд, глазах явственно читался страх.
– Я вовсе не хотел тебя пугать, – простодушно улыбнулся он. – Давай я отвезу тебя домой. В такую грозу можно запросто встретиться со смертью, разве ты не знаешь?
Она упрямо замотала головой, не соглашаясь с его предложением.
– Может, ты отзовешь этого злобного пса?
Она снова отрицательно покачала головой. Сейчас она была похожа на маленького солдата, готового к бою… или спасению бегством.
– Что с тобой? – спросил он, придав голосу всю мягкость, на которую только был способен. – Ты боишься меня? – Он снова широко улыбнулся. – Иди ко мне. Я отвезу тебя в замок, прежде чем твоя мама заметит, что тебя нет. Ох, и достанется нам обоим!
Анна молча попятилась, а пес злобно зарычал, не давая схватить маленькую негодницу.
– Но как же ты оказалась здесь, на дороге, под дождем? – скрывая раздражение, спросил он.
– Оставьте меня в покое! – отчаянно вскрикнула девочка и, повернувшись, бросилась прочь по узкой тропинке, которая под натиском дождя на глазах превращалась в вязкую грязь. Пес неотступно следовал за ней.
Улыбаясь, он смотрел, как Оливия просыпалась. Он испытывал одновременно величайшее счастье и огромную ответственность. Им предстояло решить массу проблем, но даже одна ночь, проведенная в объятиях друг друга, стоила того, чтобы преодолеть любые, даже самые трудные препятствия.
– Доброе утро, – прошептал он ласково.
Глаза ее нехотя открылись, и она сонно улыбнулась.
– Боже мой, какое приятное пробуждение!
– Я знаю, как сделать его еще более приятным, – прошептал он, прижавшись к ней напряженным пенисом. Он лежал с ней рядом, смотрел на нее, думал о ней, и все это снова привело его в состояние крайнего возбуждения. Его рука нетерпеливо скользнула по ее бедрам, но она вдруг встревоженно приподнялась и прошептала:
– Гаррик, я чувствую, что-то случилось. Боже!
Она резко села на постели, одеяло упало вниз, обнажив прелестную грудь.
– О чем ты, Оливия? Что ты чувствуешь? Может, тебя испугала гроза?
За окном лил дождь. В доме хлопала покосившаяся и оттого незапертая ставня. Гаррик не спал всю ночь, и не только потому, что лежал рядом с прекрасной и самой желанной женщиной на свете, но и потому, что ему не давали покоя мысли об исчезнувшем брате, о призраках и пока что не найденной истине.
– Нет, это не гроза, – сказала Оливия, вскакивая с постели. Натянув рубашку и набросив на плечи шерстяную шаль, она босиком выбежала из комнаты. Гаррик нехотя вылез из постели вслед за Оливией. Прошлой ночью у него тоже появилось ощущение, что у стен есть глаза и уши. Казалось, кто-то следит за ними. Впрочем, он не испугался. При сером свете пасмурного утра ощущение чьего-то присутствия покинуло его.
Уже надевая панталоны, он внезапно услышал отчаянный вопль любимой.
Опрометью бросившись в комнату Анны, он застал там остолбеневшую Оливию и пустую смятую постель девочки.
