В главе про Благодарность детей я расскажу о своем «обломе» со старшей дочкой и сделанном благодаря этому открытии, в чем роль родителя взрослых детей.
Радоваться, когда поделятся успехами, жалеть, когда пожалуются на трудности, помогать в меру сил, когда можешь и если попросят.
Интересно, что, когда эйфория от открытия прошла, я поняла, что это роль родителя вообще, то есть родителя ребенка любого возраста. Но пока они маленькие, слишком много поводов отвлечься на что-то еще. А вот когда мы уже пожили и они в общем-то могут справиться, время понять роли и не лезть в другие.
Странно, но в огромном большинстве случаев отношения с детьми сводятся к негативу. На одном полюсе — раздражение, на другом — беспокойство (согласитесь — не длинный спектр), и то и то основано на тревоге. Отношения с детьми прямо-таки насыщены этой самой тревогой. Откуда она? Зачем?
Думаю, избавиться от нее нельзя. Говорю вам как психолог и опытная мама. Можно научиться не расплескивать вокруг, («контейнировать»), направлять в полезное русло.
Тревога за детей — самый простой выход нашей общей тревоги. Кроме того, она очень выгодна социуму, экономике. Потому что любовь не монетизируется, а вот «ответственность», безопасность, тревога порождают потребности в самых разнообразных товарах, услугах и социальных институтах.
Чтобы понять, о чем я и «а как же иначе?!» — прочитайте А. Твардовского «Мать и сын».
Когда клиенты или знакомые жалуются мне на взрослых детей, я спрашиваю обычно: «А что вы от него хотите? А ты зачем ее рожала и растила?» и т. п. Если родитель уверен, что ребенок «должен…» — случай психотичный и требует большой работы. Большинство же невротиков, отбросив шелуху, ответит: чтобы любить, чтобы он(а) был(а) счастливым(ой). Это помогает обычно понять, что беспокойство никакого отношения к цели проекта не имеет. Хорошо помогает юмор из «Простоквашино»: «Я тебя растила, я ночей не спала! А ты на электричке уезжаешь…»
Давайте попробуем другой путь — психоаналитический, то есть откуда ноги растут…
Эдипов комплекс. Безусловно, болезнь современности. Джинн, выпущенный Фрейдом из бутылки. Не я первая, но буду настаивать — все дело в комплексе Лая и комплексе Иокасты. В конце концов, они начали первые. Эдипу проблему «навесили», породило же ее старшее поколение.
Напомню: Лай и Иокаста — родители многострадального и славного Эдипа. Благодаря гению Фрейда о Эдипе знают все, причем знают почти однозначно, что он хотел убить отца и завладеть матерью. То есть с точки зрения мифа и трагедии Эсхила — с точностью до наоборот. У него примерно так: Лай и Иокаста долго не имели детей, потом вымолили у богов наследника. Однако Лаю понадобилось узнать будущее сына у дельфийского оракула. Типичная родительская непереносимость неопределенности (на которой раньше шаманы зарабатывали, а сейчас врачи). Тиресий предрек, что сын принесет отцу смерть. Банальнейшее, надо сказать, предсказание. Рождение ребенка предполагает смену поколений и напоминает о нашей бренности и смертности. Властным родителям особенно тяжело смиряться с тем, что трон придется отдавать. Пережить осознанно это трудно, для этого и создавались мифы, начиная с Кроноса и Зевса, а еще мистерии, трагедии.
Но то, что рождало трагедию века назад, теперь — нормально.
Нормой становится отказываться от идеи иметь детей, что обосновывается нехваткой собственных ресурсов или места на планете. Подвинуться же не хочется.
Замечу тут, забегая вперед себя. Только когда вы уже согласились стареть, внуки приносят истинную радость.
Решение, подсказанное Лаем, также процветает. Связать, и для верности проткнуть ноги, и бросить подальше — вот прототип нашего взращивания в детских учреждениях.
И вот Эдип вырос, вопреки всему, дети вообще существа очень живучие. Он узнает о пророчестве, о том, что погубит отца, и расстраивается, и уходит. Вполне нормальное, здоровое решение. Да вот только родители-то наворотили уже…
Так наши дети, вырастая, уходят от воспитателей, учителей, а на присутствие в жизни родителей обречены. Отец выбирает между новым контролем или психологической смертью, уходом из жизни ребенка. А мама «ищет компромиссы». Она не хочет уходить со сцены.
Ей надо остаться царицей. Причем заметьте, что в древних Фивах, что в современной Москве — это норма социума, а не ее личная прихоть. А если она остается царицей, то должна быть безвозрастной, сексуальной, женой молодого царя. Хотя бы выглядеть так… (об этом потом).
«Все на свете могут наши мамы, только не умеют не стареть». Грустная констатация, а отнюдь не призыв… То, что мамы «могут все на свете», приятно и безобидно для сыновей. Все, кроме «не стареть». (Для дочерей не так.)
Есть одна мудрая мысль, что от отца в конце концов требуется, чтобы он проиграл. Отец проигрывает сыну сначала в шахматы и футбол, потом в соперничестве за внимание женщин, в ведении бизнеса или социальном статусе или просто заработке. Каждый следующий проигрыш, как и выигрыш, дается все труднее. Если вы радуетесь, когда сын по-настоящему обыграл вас в шахматы или больше раз подтянулся, то есть шанс, что сможете радостно встретить и другие поражения. Если же уже от этих, первых остался неприятный осадок — жаль, дальше будет хуже намного.
В основном это социальные, социумные состязания.
У женщин то же. Сначала дочь испечет блины или торт, сварит суп вкуснее, чем у мамы. Потом в какой-то момент они вместе идут по улице или раздеваются в гардеробе театра. Вроде бы как раньше, но взгляды все уже на дочь, а не на мать. Перелом происходит в тот момент, когда вместо «привет, Миш, знакомься — это моя дочь…» начинает звучать «кстати, это моя мама…».
Очень хорошо помню волнующий момент, когда моя первая дочь сказала: «Мам, зайдешь, скажешь на входе мою фамилию, тебя пустят»…
Понятно ли, что когда сын или дочь говорят: «Мам! Ты такая молодая! Такая красивая!» — это комплимент в стереотипном тоне, но не призыв. Родители могут иногда порадовать, удивить взрослых детей неожиданной (!!) моложавостью, но не надолго. Истинная потребность — видеть родителей здоровыми, красивыми и стареющими (!).
Помните: пугающая Баба-яга — это женщина, не желающая стареть?
То есть я не говорю, что те, что стараются молодо (нет! заметьте, слово не верное!) хорошо выглядеть, — злые. Вовсе нет. Я знаю огромное количество милых, добрых женщин, которые в 40 выглядят на 25, а в 60 — на 35. Они очень милые. Я лишь предполагаю, что их сыновьям, зятьям и подчиненным снятся страшные ведьмы. Ну да Бог с ними — на то и герои, чтобы справляться.
«Целое поколение молодых людей не могло повзрослеть. Они были заключены в пространстве между Детством и Зрелостью. Последствия их неудачи трагичны как для них самих, так и для всего общества. Такое количество инфантильных взрослых людей беспрецедентно и в то же время типично для развитых обществ. Хорошие дети, умные, образованные, компетентные во многих областях, просто не выйдут из подросткового возраста» (Ж. Парис).
