Так же тщательно, как человечество старалось оградиться от голода и хищников, так же оно расправлялось с неопределенностью. Религии, науки, предсказания, невероятный уровень специализации и доверия к специалистам — вот основные культурные защиты от неопределенности.
Хитрость в том, что неопределенность победить нельзя — это не хищник и не холод. Это «просто» Космос, который по большей части — Хаос.
Мы продвинулись очень далеко, предсказывая погоду и экономику, мы умеем планировать и ставить диагнозы. Но неопределенность не исчезает, и тревога, ею порождаемая, также.
Ответственность. В разной степени это есть почти у всех нас. Нас приучали, дрессировали отвечать. И, раздавая советы направо и налево, мы страхуемся от бремени этой ответственности. Заметьте, чисто эмоциональной. Чувство ответственности также источник многих тревог.
Мы щедро раздаем реплики и советы обо всем, без каких бы то ни было запросов, прогнозируем кучу негатива, чтобы потом только иметь возможность сказать «я же тебе говорил», то есть «виноват ты, а не я». Однако эта расстилаемая всюду солома явно с гнильцой.
Родители. «А я тебе говорил» — одна из фраз классического родительского запаса. Почему? Видимо, потому, что именно родители максимально подвержены страхам неопределенности и ответственности.
— Двойка по физике…
— А я говорил: заниматься надо больше!
Здесь звучит попытка закрепиться в роли знающего, провидца и одновременно снять ответственность за результат. Это второй акт балета, первый был сыгран накануне: «тебе надо уроками заняться, а не… а то завтра…»
Заметьте, как на каждом этапе много мы теряем (о приобретениях уже говорили).
«Тебе надо…» — мы пробуем отнять у человека возможность разобраться в своих потребностях и приоритетах.
«А то завтра…» — мы забираем себе право предвидеть, а заодно и программируем.
«Я же говорил…» — и вот можно ожидать раздражение и депрессию, злость и бессилие, а потом бестолковые протесты по жизни и капитуляции «отец был прав…», «мама была права…».
И ладно, когда это про уроки. А когда про любовь, семью, карьеру…
Если уж мы не можем быть совсем безучастны, надо стараться сосредоточиться на первой рекомендательной части и там же остановиться. Если уж никак не сдержаться, бурчите «а я говорил» себе под нос.
Уверяю вас, любой ребенок (да и взрослый) вспомнит, что вы его предостерегали, и родители приобретут весьма полезный кредит внимания и доверия, который аннулируется последующими репликами.
Человек делится с вами своей печалью, унижением, болью и, конечно, помнит о предупреждении. А вы ради сомнительных бонусов бьете его под дых своей бестактностью! Или вы можете среагировать как маленькие дети или истинно сопереживающие родители, люди? Приобнять, погладить, просто сказать: «Жаль…»
Почему мы оказываемся правыми?
Собственно, над этой темой я начала задумываться, когда 7-летняя дочь на мое заявление «а я говорила…» ответила вопросом: «А зачем ты это говорила?»
Есть мистические аспекты притягивания. Мистические, но безусловно существующие. У богов много работы, и им не до того, чтобы разбираться в тонкостях языка и интонаций (хотим ли мы действительно того, о чем говорим).
Еще есть совсем научно доказанный феномен программирования. Эффект двойной фразы. Его легко проверить на себе, вспомнив детство. Родители говорят: «не ешь много, будешь толстым» или «учись хорошо, а то будешь неудачником». Первая часть фразы осознается, и с ней человек работает (соглашается, спорит, принимает, сопротивляется). Вторая часть идет в подсознание и становится программой.
А дальше работает самооправдывающийся прогноз и иллюзия снятия ответственности за произошедшее.
Полезно помнить мудрое замечание Мефистофеля: «Я не всеведущ, я лишь искушен».
А что если не знать?
Принятие неопределенности — один из показателей зрелости психики (и человека, и социума). А в детях его куда больше. Интересно, правда?
И по жизни куда приятнее и интереснее с людьми, реагирующими живыми непосредственными эмоциями (удивлением, сочувствием, радостью). Куда приятнее услышать «неужели?», чем «а я знал!».
И когда люди и события получают ваше принятие, оно постепенно становится приятием, то есть всем приятно!
Как же бороться?
Лучшее средство — чувство юмора (кстати, очень полезно и от других недугов). Постарайтесь замечать, когда из вас выскакивает это «АЯГ», и задавать себе тот самый вопрос: «А зачем я говорил?» А если сможете сдержаться и промолчать — проследите позитивный эффект.
А как быть с занудами, достающими нас своим «а я говорил!»? Ну с кем-то можно и поговорить об этом. Но зачастую бороться бесполезно. Самые опасные зануды — те, что себя таковыми не считают. Смело принимайте их правоту. Начинайте свой рассказ с «ты был прав» и заканчивайте «был дурак, тебя не слушал». И жалейте их, любите, им тяжелее. Вы всего лишь пережили что-то неприятное, а они живут этим долгое время — предчувствуют, ждут, реагируют… Быть правым зачастую не так уж приятно.
Смешно
В жизни смешного, конечно, полно!
Очень люблю я смешное кино.
В сказках смешные бывают места.
Котята смешны от ушей до хвоста.
Брат мой смешной, когда кем-то наряжен,
Мама, бывает, такое расскажет,
Что долго мы вместе хохочем с сестрой.
И клоуны в цирке смешные порой.
Часто от смеха сдержаться мне трудно…
Но нету смешней ничего, чем Зануда!
Он очень серьезен и часто сердит,
И об одном все твердит и твердит,
Бубнит он, ворчит, узнает все дотошно…
И пусть Вам вначале покажется сложно,
Вы очень, Ребята, цените его —
Смешней не найти на Земле ничего!
ЮЖе
Я очень люблю приводить в пример детей, чтобы объяснить, что такое «без занудства». Скажите взрослому, что у вас что-то болит или дома холодно. Получите в ответ советы, рецепты, личные истории и «а я говорил». Скажите ребенку — он пожалеет, посочувствует или просто выслушает. К старости надо опять научиться: выслушать, пожалеть, помолиться.
Как святые выслушивают раздирающие нас вопросы, кивают, похлопывают по плечу — все будет хорошо.
Это не остановка развития. Это мудрое невмешательство не в свой уровень.
А если это профессия — учить, если, как говорится, «по долгу службы» (и не только если вы — школьный учитель, но и если просто родитель)?
М. П. Щетинин: «И я, как учитель, должен понимать, что в этом процессе сотворчества я не барин, которому можно вещать все тридцать лет одно и то же и получать зарплату, я должен шевелиться, развиваться, быть впереди в мудрости, в богатстве нравственных и духовных ценностей. Мне надо все время заниматься самообразованием. Понимаете, это уже другой учитель» (журнал «Огонек», № 29, июль 1987).
