Окно внезапно отворилось, и Настя в своей детской ночной рубашке, с русой косой на плече выглянула наружу. Дитя человеческое потянулось к нему с таким доверием и нежностью, что демон сам не понял, как ответил на объятие, только внезапно Настя оказалась в его руках, лицом зарылась в его рубашку. Под тонкой тканью ночнушки тепло ее тела на его ладонях было невероятно приятным. Он почему-то вспомнил, как держал однажды на руках спящего младенца в тонких батистовых простынях. Маленького мальчика с золотыми волосами. Будущего короля. Тогда хрупкость человеческого тела и доверчивость, с которой младенец продолжал спать, наполнили его тоской и горечью.
– Почему не спишь? – ласково спросил он.
– А ты?
– Демоны не спят, малышка. Иди отдыхай. И не бойся, я рядом.
– Посиди со мной.
Она потянула его в спальню. Наивное дитя, он читал ее мимолетные, спутанные желания и мысли, но не замечал в них прежней одержимости. Хоть что-то старуха-ведьма сделала верно. Подчиняясь мгновенному порыву, он взял Настю за руку и заставил кружиться по комнате. Послушно, прикрыв глаза словно в полусне, она подчинялась ему с такой легкостью, так грациозно двигалась, будто была не человеком, а легкой, воздушной сильфидой. Потом он прижал ее к себе, медленно повел в танце, уткнулся носом в русую макушку. Она пахла цветами, травами, детством.
Ему стало невероятно хорошо от контакта с ней. Казалось, прибавлялось энергии и мощи, как если бы в ней был источник его сил. А ведь он столько их потратил на то, чтобы достать ее из преисподней… Она молчала, и он был благодарен за это. С животным торжеством он ощущал бешеный прилив сил от единения с ней. Наклонил в объятии, скользнул рукой с талии на бедро, золотистый свет, исходящий от нее, тянулся к нему. Он кружил ее на расстоянии вытянутой руки, и искры разлетались в стороны. Удивительно. Эта связь, что появилась еще в Венеции во время танца, становилась сильнее с каждой их встречей. Кто же она для него?
Жар от его ладоней вдруг пошел по всему телу, и это тепло превратилось в ощущение легкости. Настолько, что она почувствовала, как ноги отрываются от пола. Испугавшись, она прервала танец и оглянулась: они висели в воздухе. Если поднимет руку, коснется потолка.
– Мы… – Она испуганно вцепилась в него.
– Мы. Ты не бойся, не упадешь. Веришь? – Он улыбался в темноте. Его голос мягкими волнами омывал ее сознание, мурашки ползли по спине от каждого бархатистого переката.
– Нет, – сказала она. И засмеялась. – Странное чувство.
Он отодвинул ее от себя, она судорожно вцепилась в его руки.
– Я упаду!
– Нет, – он улыбался, в тысячу раз более красивый, чем прежде, – просто отпусти меня сама. Ты не упадешь. Я обещаю.
Ее переполнял восторг и ужас. Наверно, так люди чувствуют себя, оказавшись с газовым баллоном под водой. Вроде как понимаешь, что можешь дышать, но твой мозг вопит совсем о другом, что ты умрешь, если вдохнешь, ведь вокруг вода. Но легкость была невероятной, и она не висла на его руках, а самостоятельно парила в воздухе и держала его за руки. Медленно она оторвала одну руку от него с опаской, не веря самой себе, что делает это.
– Теперь вторую.
Настя смеялась от страха и восторга, и от этого сумасшедшего смешения чувств ей казалось, она потеряла связь с реальностью. Когда решилась, скользнув по его руке ладонью, оторваться от него, в глазах демона блеснуло восхищение.
– Господи боже мой! Я могу! – Она стояла широко расставив руки и покачивалась от неуверенности. Он засмеялся, потом приблизился и крепко обнял. Их тела в воздухе переплелись совсем тесно, и они выплыли в окно. Испуганно спрятав лицо у него на груди, Настя улыбалась от счастья.
– Смотри!
Она повернулась и посмотрела вниз: они летели над ночной Барселоной. Квадратики района Эшампле, пересекающий весь город проспект Диагональ, собор Святого Семейства, черной массой – море с огнями кораблей…
– Как красиво! – В его руках, словно в колыбели, она смотрела на город, ветер обдувал их, но холода не было, кровь в венах, казалось, бурлила, кололо кончики пальцев, было жарко. Он прижимал свое лицо к ее горячей щеке, шептал ей на ухо легенды города, а потом она посмотрела в небо, где тысячи звезд вспыхнули ярко на небосклоне, и неожиданно они показались рассыпанными на небе, как на черном бархате, бриллиантами. Протянула к ним руку, так хотелось дотронуться, собрать их, построить новый узор.
– Какой красивый этот мир…
– Пока его не разрушили, он твой.
– Не разрушат, никогда не разрушат. Мы же не дадим?
– Да, дитя, – улыбался он, – не дадим.
В объятиях демона она полностью доверилась ему, была хрупкой, слабой, незначительной по сравнению с его телом и силой. В нем ощущалась масса тьмы, необратимая и мощная. И все же что-то тянуло ее к нему, необъяснимо притягивало в солнечном сплетении. Ей казалось, что в самой сердцевине мрака есть пламя огня. Свет дрожащий и хлипкий среди давящей неохватности тьмы, но неистребимый, негасимый веками и тысячелетиями. Там внутри горело и пульсировало пламя Прометея и Данко. Свет, о котором он вспоминал, обращаясь к ней, на самом деле горел и трепетал в нем, а ее тянуло к этому свету, как доверчивого мотылька.
С девушкой на руках демон прошел к кровати, по дороге погружая ее в сон. Склонившись над ней, уже крепко спящей, он провел нежно ладонью по ее щеке. Говорящая с призраками. Посвященная Великой Матерью Волчицей. Избранная жена. Все это было не то, совсем не то. Дитя человеческое, чистая душа. Вот кем она была. И до самого ее конца он будет тянуться к ней, ведь чистые души делают демона сильнее и могущественнее.
В кафе с утра было очень много посетителей, но, несмотря на то что спала она мало, Настя чувствовала себя отдохнувшей. И невероятно счастливой.
– Кофе прекрасный, с перчинкой, – кивнул Пепе, отпив из чашки во время своего перерыва. – А я купил настоящие турки и поднос с песком, буду делать кофе по-турецки, но только особенным посетителям.
– А мне сделаешь? – загорелась Настя.
– Может быть, может быть, – с загадочным видом подмигнул ей Пепе.
В кафе зашла заплаканная девушка, машинально взяла салфетку со стола, попыталась вытереть зареванное лицо.
– Туалет вот здесь. – Настя вышла из-за стойки и проводила посетительницу. – Там есть бумажные полотенца.
– Спасибо. – Дверь за девушкой закрылась, и раздались всхлипы и рыдания.
Пепе поправил очки на носу, встретился взглядом с Настей и улыбнулся:
– Сделай ей кофе, Настя. С корицей. Молоко обезжиренное, и не слишком взбивай его в пену.
– Есть.
Когда девушка вышла, Пепе поставил чашку на столик.
– Садитесь, отдохните.
– Я не хочу, спасибо. – Девушка все еще всхлипывала.
– Садитесь, – настоял Пепе и отодвинул стул. – Мы угощаем.
