– Вы на природе отдыхали? – с любопытством спросил папа римский, недвусмысленно подмигнув ей. Настя посмотрела на себя и графа: перемазанные в траве и земле. Измученные, уставшие. Страшно подумать, что навоображал себе призрак.
Ладонь графа Виттури легла ей на спину и слегка подтолкнула вперед.
– Иди в душ, Настя.
Когда она вышла из ванной в чистой пижаме, увидела графа Виттури сидящим на ее кровати.
– Ложись спать.
– А ты?
В его темных глазах сверкнуло нечто мимолетное, саркастическое.
– А я посторожу.
– Белиал ведь не вернется? – с надеждой спросила Настя.
– Вернется. Если Ноктурна прикажет. Кажется, он теперь в ее подчинении. А она рано или поздно захочет еще подпитки.
Настя со вздохом забралась под одеяло. Демон погасил свет, вырубив лампочку одним движением руки. Комната погрузилась во тьму.
Настя зажмурилась, вспоминая тепло его ладони на своем теле.
«Я тебя люблю, демон», – подумала она.
Граф Виттури устало провел ладонью по лицу, прочесал пальцами волосы. Он видел Тьму, что клубилась в углах комнаты, выжидая, когда он уйдет. И он не собирался ее бросать.
Мягко запрыгнул на кровать домовой, потерся об него мордочкой и улегся у Насти в ногах.
Скоро рассвет.
Рита и Локи увезли прах Ильвира на его родину, в Ирландию. Снова встал вопрос охоты за картиной.
– Надо вернуться во Францию, – мрачно сказал граф Виттури, обведя тяжелым взглядом агентов. – Довести дело до конца.
– Пока вы развлекались на ночной экскурсии, я попробовала вычислить, в какие частные коллекции попадали документы и произведения искусства из архива Ватикана. – Итсаску положила на стол перед графом Виттури бумаги.
Он пролистал их нетерпеливо.
– Их слишком много. Придется разделяться и вызывать дополнительную помощь. Соберем агентов в Барселоне. Думаю, двадцать или тридцать. Лика, потом мы составим список.
– Хорошо.
– На сбор даю время до послезавтра. Все должны успеть прибыть сюда. Тут еще есть коллекции, находящиеся за пределами Франции. Настя даст инструкции о том, как выглядит картина с демонессой, чтобы все понимали, что мы ищем. Надо действовать быстро. Враг не замедлит напасть. И, к сожалению, мы оказались между двух огней.
– Из-за Насти, – вставила Итсаску.
– Из-за того, кто подставил Настю, прислав ей подвеску, – возразил граф Виттури.
– Какую еще подвеску? – спросил Диего.
Настя вытащила кулон из-за пазухи за цепочку:
– Вот эту.
Габриэль при взгляде на подвеску почувствовал, как сердцебиение учащается.
Из дневника Насти
Нас с Габриэлем отвез домой Серж и ждал, пока мы соберем вещи. Граф Виттури решил поселить нас на эти дни у себя в особняке. Папа римский конечно же увязался следом. Габриэль выглядел задумчивым, иногда я ловила на себе его изучающий взгляд.
Я была разбита, руки болели, несмотря на то что от ран не осталось и следа. Больше всего на свете мне хотелось сбежать из города в лес или поле, уплыть в море, вырваться из мира камня и бетона, в котором задыхалась.
У графа Виттури оказался сад на заднем дворе, и я села под миндальным деревом. Отсюда была видна Барселона.
Я пыталась разложить по полочкам все, что произошло со мной. Осознать это и понять. Вызвала волков, они гуляли вокруг по стриженой траве, лакали воду из небольшого фонтанчика, валялись с собачьим хрюканьем на спине. Я пыталась привыкнуть к ним. Двенадцать волков как двенадцать жриц, как двенадцать звезд на кулоне. Может ли быть правдой то, что я – то самое, о чем говорится в Библии? Вряд ли. Мне казалось, все гораздо сложнее. Не зря же я не хочу к ангелам. И кулон не хочет – раскаляется, едва они появляются рядом.
Но одно совершенно точно: я источник сил. Для демона и Ноктурны. И если Ноктурна только забирает, то с демоном у нас взаимообмен, мы наполняем друг друга. Значит ли это, что я – часть темных сил? Смешно. Я человек. Уязвимая, слабая, пусть и с поддержкой Старой Матери, но я всего лишь земная женщина. Да, у меня есть способность видеть призраков. Но на этом моя уникальность заканчивается.
Ноктурне я нужна из-за крови и, возможно, потому, что приведу ее к картине. У меня было стойкое подозрение, что она оставляет меня в живых только поэтому.
Хотелось стать невидимой для всех, вернуться домой к родным и забыть обо всем.
– Настя…
Я повернула голову. Граф Виттури в рубашке, чуть расстегнутой на груди, шел ко мне через сад. Я медленно поднялась. Если я еще до сих пор в агентстве и жива, то благодаря ему. Он молча окинул взглядом волков, усмехнулся:
– Устала?
– Да.
Он обнял меня и прижал к себе. Я сначала дернулась, чтобы выскользнуть из объятий, но так стало хорошо, светло и уютно, что вместо этого приникла к нему, носом уткнулась в рубашку. От него всегда так невероятно притягательно пахло, что хотелось вжаться плотнее, чтобы всем телом ощутить его запах. Он перебирал молча мои волосы. Я не заплела их в косу и даже, по-моему, не успела расчесать после ночного душа.
Руки наконец-то перестали ныть, тепло светом разливалось по телу.
– Лучше?
– Да.
Я думала, он сейчас выпустит меня. Но он продолжал обнимать, гладить по голове, и, осмелев, я обняла его крепко-крепко.
– Дитя.
Когда он звал меня так, я понимала, что передо мной древнейшее из существ, для которого я лишь искра, мелькающая во времени.
– Я должен научить тебя накапливать силу.
Должен. Звучит так, будто меня ему навязали.
Я попыталась отстраниться, но его ладони легли на спину, прижимая сильнее к нему. Он зарылся лицом в мои волосы, и я замерла. Даже если весь этот мир покатится к чертям, пока он вот так обнимает меня, пока между нами разгорается яркий свет, кажется, что счастье возможно даже посреди всемирного потопа или пожарища. Дыхание участилось, я с ужасом понимала, что от демона не скрыть волнение, томление, желание. Да разве он и так не в курсе?
Я запрокинула голову и робко посмотрела ему в лицо. Как же прекрасен Бог, если демон так красив? Кажется, этот мерзавец читал мои мысли, потому что самодовольная улыбка скользнула по его губам.
Он погладил мое лицо, от удовольствия я закрыла глаза. Как же нежно скользят его пальцы по коже! Я не ожидала, что он поцелует меня. Столько раз он играл со мной, останавливаясь именно тогда, когда казалось, что поцелуй неизбежен. И когда его губы коснулись меня в уголке рта, я отпрянула как ужаленная. Он легко отпустил, чуть усмехаясь. Я пожалела, что дернулась, но было уже поздно.
