– В марках я не разбираюсь. Маленькая, розового цвета.
– Может, «Пежо»? – наугад спросил Наполеонов.
– Никакого пижона с ней не было! – ответила женщина. – Я точно помню, что она была одна.
Наполеонов не стал больше заниматься уточнением марки машины. Он спросил о другом:
– Ульяна Ивановна! А почему вы не пришли к нам сразу?
– Как это – сразу?
– После того, как увидели девушку в новостях.
– Сомневалась я маленько, – призналась женщина со вздохом.
– В чём? Вы не были уверены, что это та самая девушка?
– Да нет, – отмахнулась от следователя Ульяна Ивановна, – просто не хотелось мне впутываться в эту историю.
– А как же гражданский долг? – с напускной строгостью спросил следователь.
– Так вот долг этот, будь он неладен, и победил! Не поверите, я всю ночь не спала, да что там, даже глаз не сомкнула, вертелась в постели, как на горячих углях.
– Почему же не поверю, – благодушно отозвался Наполеонов, – с совестью шутки плохи. – И через паузу добавил: – Если она, конечно, имеется.
– В том-то и дело, – снова вздохнула женщина.
Наполеонов записал координаты магазина и отпустил совестливую гражданку восвояси.
В магазин «Малыш» он наведался в тот же день и насладился картиной под названием «Не ждали». Охранник, взглянув на удостоверение следователя, сразу позвонил хозяину магазина и, отойдя в сторонку, о чём-то долго с ним разговаривал, не забывая при этом коситься на Наполеонова. Тот уже начал от нетерпения притопывать ногой, когда его проводили в кабинет хозяина. Им оказался некто Эдуард Иннокентьевич Кобенко. Когда следователь вошёл в кабинет, мужчина привстал и предложил ему удобное кресло. Но Наполеонов выбрал стул и придвинул его почти впритык к Кобенко.
Тот моргнул пару раз и спросил:
– Какие у правоохранительных органов претензии к моему магазину?
– К магазину никаких, – отозвался следователь.
– То есть? – вытаращился на него мужчина.
– Я расследую дело об убийстве.
– Об убийстве? – переспросил Кобенко вмиг охрипшим голосом.
В это время дверь приоткрылась, и кто-то заглянул в кабинет. Кобенко махнул рукой в знак того, чтобы им не мешали. Но Наполеонов проговорил:
– Это, вероятно, ваш сотрудник?
– Сотрудница.
– Пусть войдёт.
– Алина Максимовна, зайдите, – подчинился владелец «Малыша».
В кабинет вошла женщина, у которой всё – рост, внешние данные, возраст – было средним. Короче – не молодая, не старая, не красавица, но и не уродина.
– Это мой зам, – представил её Кобенко, – Алина Максимовна Кутафьева. А это следователь, – кивнул Кобенко в его сторону.
– Александр Романович Наполеонов, – счёл нужным представиться тот.
Женщина в ответ только кивнула, но Наполеонов обратил внимание на то, что она сначала покраснела, а потом так же быстро побледнела. А после того, как Наполеонов спросил о выброшенной из магазина, а на следующий день убитой девушке, Кобенко впал в ступор. А Алина Максимовна Кутафьева буквально упала в кресло, которое ранее любезно предлагалось следователю.
– Насколько я понимаю, убитая гражданка Софья Сафронкова была хорошо знакома вам обоим.
Мужчина и женщина замотали головами.
– И что означают сии упражнения для шеи и головы? – не скрывая иронии, спросил следователь.
– Мы её… – начали они одновременно.
– Вот только не вздумайте врать! – рявкнул Наполеонов. – Учтите, я вытрясу из вас всё!
Кобенко и Кутафьева молчали.
– Кто вытолкнул Софью из магазина?
– Охранник, – тихо ответила Алина Максимовна.
– Емельян сделал это по моему приказу, – обрёл дар речи Эдуард Иннокентьевич.
– Софья Сафронкова у вас что-то украла?
– Покой она у меня украла! – не выдержал Кобенко. – Достала уже меня эта…
– Эдик, не надо, – поспешно вырвалось у Кутафьевой.
«Ага, Эдик, – подумал про себя Наполеонов, но бросил взгляд на мужчину и женщину и засомневался. – Нет, не похоже. Скорее мать с сыном…»
– Насколько я понял, – сказал Наполеонов, – Софья Сафронкова чего-то от вас хотела?
– Да домогалась она меня! Вышла замуж за богатого мужика. Кажется, чего ещё бабе надо? Так она как собака на сене! Ни себе, ни людям!
– В смысле?
– Требовала, чтобы я ни с кем ни-ни!
– Чего ни-ни? – не понял следователь.
– Чтобы ни на одну другую бабу не смотрел и хранил ей верность!
– Так вы что же, тоже человек не бедный, – с сомнением протянул следователь.
– Не бедный, – согласился Кобенко, – но кто я?
– Кто?
– Торговец! А Сафронков владелец дома моделей. Чуете разницу?
– Не чую, – честно признался Наполеонов.
Кобенко махнул на него рукой, в смысле, о чём тогда говорить.
– Ладно, – решил признать следователь, – вероятно, быть женой Сафронкова престижнее. Но почему же она продолжала ходить к вам? Вы снова стали любовниками?
– Я похож на сумасшедшего?
– Вроде бы нет…
– То-то. Отвечаю на ваш вопрос: наши отношения с Софьей прекратились, как только она сообщила мне о сделанном ей Сафронковым предложении. А ходила она ко мне исключительно из-за своей стервозности. Не могла она смириться с тем, что мужик после расставания с ней не лезет на стенку.
Наполеонов прикинул в уме, возможно ли такое. Вспомнил «Ариадну» Чехова, которая, по словам героя этого рассказа, хотела нравиться всем мужчинам: «Если бы я сказал ей, что на такой-то улице, в таком-то доме живёт человек, которому она не нравится, то это заставило бы её серьёзно страдать».
«Что ж, – философски подумал следователь, – в жизни всё возможно. И если Ариадна страдала из-за холодности незнакомого человека, что же говорить о Софье, которой было нестерпимо знать, что любовник её быстро утешился».
– Где вы были в день убийства Сафронковой?
– Где я мог быть? – удивился Кобенко. – На работе, естественно.
– Кто это может подтвердить?
– Мои сотрудники.
– Они могут вам подыграть.
– Чушь! – возмутился Эдуард Иннокентьевич.
– Поосторожнее на поворотах, – предостерегающе проговорил следователь и добавил: – К тому же не такая уж это чушь. Ведь охранник по вашей просьбе вытолкнул Сафронкову из магазина.
– Одно дело вытолкнуть, другое убить, – заметила Кутафьева.
