Лифт остановился на третьем этаже, я вышла в тихий светлый холл. В большие окна лил солнечный свет холодного морозного утра, а у подоконника в бочках росли пальмы, стояли диванчики. В отличие от первого этажа приёмная начальства была рядом с лифтами, и рабочие отделы я рассмотреть не смогла, сразу прошла за стеклянные двери в приёмную.
Небольшое пространство с двумя столами. Две двери, одна дубовая двойная, другая узкая белая в подсобку или кладовку. Напротив столов секретаря диваны и кресла, для ожидающих аудиенции.
Я подошла к столику. У компьютера сидела женщина, никак не вязавшаяся в моей голове с образом секретарши. Лет шестьдесят не меньше, седые волосы в пучке, светлое доброе лицо. Синий деловой костюм. Когда она встала, то я увидела юбку гораздо ниже колен, но не макси, на ногах тапочки-лодочки. Ой, беру свои слова обратно, видимо не все секретарши боссов ублажают, есть честные женщины и честные мужчины. Похоже, мне с начальством повезло.
— Здравствуйте, — улыбнулась я, подавая женщине свои документы. — Я Алёна Ярославна.
— Как хорошо, — хлопнула в ладоши секретарша, — Я так рада. Нюра Николаевна, — она вышла ко мне и взяв за руку повела в сторону маленькой белой двери, — пошли, пошли, покажу наши владения.
— Вы знаете… я как бы сказать… не секретарь. С работой не знакома, — оправдывалась я, заходя за Нюрой в отдельную комнату, там была кухня, шкаф-купе с зеркалом и диван. Всё светлое, чистое и окно большое.
— Диван раскладывается, — заметила мой взгляд секретарша, — внутри есть одеяло и подушка. Я так устаю в последнее время, что на обеденном перерыве предпочитаю поспать. Здесь санузел, — рядом со шкафом был действительно крохотный санузел с унитазом, раковиной и душевой кабинкой. — В шкафу чистые полотенца, использованные кидай в корзину у входа. — Она забрала мой полушубок и повесила на плечики в шкаф.
Я поменяла обувь, встав на каблуки, посмотрела на себя в зеркало. Красавица, пусть Юрка локти кусает и Верницкий тоже. Уйду в работу с головой о предательстве и мужиках забуду.
— Босс пьет кофе, — Нюра провела меня на кухню, показала кофемашину, принялась готовить кофе. — Черный эспрессо, одна ложка сахара. Если кто приходит к нему, делаешь всё то же самое, но сахар не добавляй, приноси в сахарнице. Всегда к кофе идет печенье, злаковое. Продукты нам приносят почти каждый день. Здесь висят телефоны: продукты, уборщица, прачечная выдаёт полотенца, скорая, пожарная, полиция, понятно зачем. Теперь с работой. Ничего не бойся, я на пенсию с первого февраля, мне сказали, ты к обучению очень способная, всё на лету схватываешь…
— Кто сказал? — выходила за ней в приёмную.
— Босс. Он давно мне замену ищет, всё ни на кого не соглашался. Возьми стул, садись.
Я присела рядом с ней. Над стеклянными дверями висели большие круглые часы с циферблатом. В ближайшие полчаса я вникала в суть таблиц, договоров, сортировки, проверки. Ничего сложного, Нюра Николаевна к моему приходу основательно подготовилась, везде были шпаргалки, записки, список фамилий целого отдела. Раскинув мозгами, я поняла, что потяну такую работу. Если хорошо всё сложится, выпрошу у директора зарплату повыше.
Пока мы работали с секретарём, появилась в приёмной девушка работница с пуговками на блузке расстёгнутыми чуть ли не до пояса, небрежные локоны на лице, мини-юбка и томный взгляд соблазнительницы.
— Босс у себя? — протянула она.
— Вы по какому вопросу? — Нюра была так строга, что даже я невольно ухватилась за свои пуговки на блузке, но у меня в отличие от посетительницы они были под завязку застёгнуты.
— У меня бумаги…
— В корзину, — рыкнула Нюра.
Девушка недовольно сузила губы, и надменно швырнула свои бумаги в корзину на рядом стоящем столе. Пошла, виляя бёдрами.
— Вот таких, — секретарь указала на уходящую девицу пальцем, — тридцать за день приходит. Босс не женат, вот они и вьются. Если хоть одна просочится, будет скандал. Босс их терпеть не может, лишит премии, я два раза так попадала. Можно их обзывать, можно гнать метлой, — Нюра показала мне настоящий веник у стола. — Тебя всё равно не уволят.
Она посмотрела бумаги в специальной корзине, показала мне.
-Это бухгалтерия. Принесли бумаги, проверяешь, есть ли они в электронном виде, если есть, отправляешь на подпись. Это нужно, чтобы не подсунули что ни попадя. Но у меня список бумаг, которые подписываем каждый месяц. Сейчас идёшь к боссу. Стучишься, не дожидаясь ответа, проходишь, кладешь бумаги под нос, он подписывает, ты забираешь и уходишь. Никаких здрасьте, до свидания, никогда не отвлекай. Так же кофе. Он попросил, ты молча принесла. Здесь рекламный отдел, но босс у нас очень важный, загружен по уши.
— Понятно, — по-деловому я приняла от неё папку с документами. Поправила юбку и чинно пошагала к двери директора, на которой золотая табличка и чёрные буквы: «Директор рекламного отдела Лихо Нил Ильич».
— Алёнушка, а ты что такая бледная? Ты испугалась? Нашатырь дать? Ты в положении?
Да, бл*дь я в положении, в затруднительном. Как-то при входе упустила табличку на двери. Ильич…сука. Вот, кто меня растоптал. Теперь ясно, зачем я Джейкобу и почему они так потратились на моё уничтожение. Ну, и в каком костюме эта тварь сидела на диване в ВИП-ложе? Смотрел на меня, любовался своей работой, притащилась унижаться перед ним и его дружками. Втоптал в грязь, оскорбил, в душу наплевал. Он же… Не плакать!!! Нельзя зверю слёзы показывать, только зубы. В секретарши меня взял. О, блин! Так он же меня домогаться станет, чёртов волк. Это не работа, это война, я войду и начнётся.
— Алёна, что с тобой? — секретарь обеспокоенно заглянула мне в лицо.
— Нормально всё, — рыкнула я и смело без стука ввалилась в кабинет директора.
Он сидел на фоне окна в кресле с высокой спинкой. Солнце ярко светило, и глазам было больно смотреть на него. Сидел не отвлекаясь от бумаг, иногда что-то выискивал в своём ноутбуке.
Я подошла ближе, кинув ему под нос бумаги на подпись. Мой босс, мой личный кошмар. В ВИП-ложе, он курил сигару и вальяжно валялся там, делая вид, что меня нет. Прямой нос, высокий лоб, острые скулы, аккуратная бородка. Глубоко посаженые глаза под широкими бровями делали взгляд хищным, что подходило ему по природе. Янтарный взгляд пронзительный, невозмутимый. Я его знаю, я его помню, хотя запрещала себе вспоминать, старалась вычеркнуть из памяти.
— Привет, Алёна, — голос с хрипотцой продирает до костей, глянул на бумаги и тут же подписал.
— Привет, Ильич, — вполголоса, всё равно услышит, зверюга. Забрала документы, хотела уйти. А он тварь ущипнул за попу. Да больно как! Я повернулась и шибанула его по голове папкой.
30
— Алёна Ярославна, сделайте кофе, — я тыкнула со злобой на кнопку, отключая связь. А потом с мольбой посмотрела на Нюру Николаевну:
— Не бросайте меня, я не справлюсь.
