Всё тело торкнуло так сильно, как в тот злополучный день, когда я пропустила удар молнии, и меня шарахнуло. Но тогда было больно, а тут приятно. Источником пульсации и бешеных судорог в мышцах был именно язык мужчины. Я изогнулась, открыв рот, не смогла сделать глоток воздуха, вцепилась пальцами в плед и потянула на себя. А потом закричала, завопила так сильно, что по батареям стучал сосед сверху.
Данил оторвался от моего клитора, продолжая его трогать пальцами. И меня от его прикосновений продолжало трясти. Затуманенным взглядом я смотрела в довольное лицо любовника. Он опять целовал, и вкус его губ был смешан с моим вкусом. Это заставляло волосы шевелиться на теле.
И когда он входил в расслабленное мокрое лоно, я продолжала дёргаться от оргазма, который не отпускал. Мышцы лона чувствовали проникновение, такое важное для меня, как я мечтала — полное слияние. Дышала, как Ося учил, ртом глубоко и резко. И услышала стоны своего мужчины. Потянулась к нему и обняла, уткнувшись в плечо.
Он работал бёдрами, раздирая меня, а я прибывала в таком необычном состоянии, что даже не чувствовала боли. Мне хотелось ему отдать всё, что имею. Потому что с ним надёжно, с ним безопасно. Откуда я это взяла? Просто сразу решила, ещё в аудитории, что этот мужчина ответственный, основательный такой, как сказал бы мой папа, кредитоспособный.
И я смогу научиться любить такого, потому что умею не только получать, но и отдавать… Блин, презервативы.
Данил кончил в меня с рёвом, и я почувствовала, что очень сильно устала. Тонко-тонко простонала, когда он из меня вышел. Руки его обхватили моё лицо, он всматривался в меня. Рассматривал, будто впервые увидел, внимательно, пристально. Опять целовал, но в этот раз я не ответила, потому что сил не было даже сообщить, что мы не предохранялись.
— Если будет ребёнок, мы его оставляем.
А, ну, тут всё понятно, я ж уверена — фундаментальный, благонадёжный. Ося говорил, что если мужчина кончает в женщину, значит, он хочет её застолбить. Но тут же предупредил, что могут кинуть почти сразу.
Данил куда-то пошёл, потом вернулся. Лёг рядом, уложил меня к себе на плечо. Я всем своим липким телом прильнула к нему и закрыла глаза. Вкушала прелести настоящего отдыха полного любви. Звонил.
— Мне ужин заказать. Красное сладкое вино, две порции Оссобуко, две порции овощного салата и ваш лучший десерт одну порцию, — он назвал адрес и отключил телефон.
Сгрёб меня в объятия, и я не поняла, как я жила без него столько времени. Я попала, влюбилась, получила, то что желала. Лежала теперь, обалдевала, тихо тащилась от своего брутального мужчины.
— Радость моя, — он гладил меня по голове. — До чего ж ты красивая, до чего же нежная. Выходи за меня замуж.
— Я согласна, — это было… Как детская сказка, как воплотившаяся мечта. А потом что-то земное замелькало в захмелённой голове, и я встрепенулась, Подняла голову, чтобы посмотреть на его задумчивое лицо. Заглянула в его удивительные разноцветные глаза. — Как мы теперь будем? — Тихо спросила я. — Мы же работаем вместе, и я у тебя учусь.
— Полечу из университета, — усмехнулся он.
Не хотела ему зла, совсем не хотела. Провела пальцем по щетине и линии подбородка. Очень колкая борода, у меня всё лицо горело от его поцелуев.
— Давай, никому не скажем, — предложила я. — Будем скрывать наши отношения.
— Догадаются, — усмехнулся Данил и провёл рукой по моему лицу, стал убирать пряди волос. — И я буду спокоен только с тобой. Разве можно выдержать разлуку?
— Если надо, до конца учёбы спокойно, — усмехнулась, и он поцеловал меня в макушку. — Дань, — позвала я и почувствовала, как он вздрогнул, а в груди забилось сердце.
— Да, радость моя? — протянул он, и я широко улыбнулась.
— Почему у тебя дракон без врат, а у меня с вратами? Ты ведь тоже Страж?
— Да. Но не зафиксированный.
— Это как? — я удивлённо посмотрела на него.
— Это значит, что о моём существовании официальный Род Стражей не догадывается. Есть такие, как я. Живём у Полярного круга, нигде не светимся, но если что, способны защищаться. — Он с обожанием смотрел на меня с такой нежностью и любовью, что я сама потянулась и чмокнула его в губы. — Немного поиграем в не пару, а потом свадьба.
Да, нет проблем! Только, чем позже об этом узнают мои родители, тем лучше. Они же мне женишка уже нашли.
— К концу второго курса, — согласилась я.
— К концу второго курса, студентка Иванова, — он рассмеялся и обнял меня, потрогав попу.
10
Раздался звонок в дверь. И если я засуетилась, то Данил неспешно стал одеваться.
Я быстро взяла из шкафа лёгкое белое платье и поскакала в душ, отмывать следы потери девственности. Между ног саднило, и ныло, требуя продолжения банкета. И было непонятно, толи надо сделать перерыв, толи я безумно хочу своего профессора ещё и ещё.
Волосы не мочила, хотела на торжественном ужине выглядеть царицей. Ещё десять минут назад засыпала, теперь бодрячком, спешила на свидание. И пусть оно будет проходить на кухне не самой уютной квартиры, зато в интимной обстановке.
Платье упало по колено. И я вышла из ванной, когда Данил закрывал дверь.
Он был великолепен, статен и безумно красив. Но больше всего, меня привлекал его заинтересованный взгляд. Он подошёл ко мне и наклонился, чтобы поцеловать мне руку.
— Позвольте вас пригласить на ужин.
— Позволяю, — хихикнула я.
Он взял меня под руку и повёл на кухню. Стол был сервирован. На багровой одноразовой салфетке стояла в чашечке толстая свеча, и прекрасный ужин в одноразовой посуде, предвещал таинство нашего уединения. Увидела бы мама такой сервис, упала бы в обморок.
Мы чинно расселись. Данил к стеночке, я напротив окна. Профессор ухватил двумя пальцами фитиль свечи, а когда отпустил, свеча загорелась.
— Ух, — выдохнула я, — я не умею огнём пользоваться.
— У всех свои таланты, — взялся за вилку и нож, стал нарезать телятину. Разлил вино по одноразовым фужерам, благо, из прозрачного пластика. — Выпьем за нас, любимая.
Мы чокнулись, и я пригубила вина, которое в этот раз оказалось сладким.
— А я ведь о тебе ничего не знаю, — начала я разговор. — Ни фамилии не узнавала, ни возраст.
— Огневой Данил Казимирович, тридцать пять лет, — он поймал мой взгляд. — Старый?
— Ты выглядишь моложе, — отвесила я комплемент, но это было правдой. Без бороды ему больше тридцати не дашь.
— Скажи, радость моя, почему ты меня выбрала?
Я смутилась. Это было необъяснимо. Оно само нахлынуло. И что за вопрос такой? Он что недоволен, передумал жениться?
— Я выбрала, — сделала большой глоток вина, потому что мясо в горле застряло. — Ты не хотел?
