– Но в Ксанфе кто угодно может сочетаться с кем угодно, – возбужденно возразила Рапунцель. – Сколько вокруг примеров! Вот и среди моих предков были как люди, так и эльфы.
– Это значит, что ты можешь создать семью хоть с человеком, хоть с эльфом, – заявил Гранди. – Но не с големом.
– Почему?
Он горестно рассмеялся:
– Ас чего бы вдруг кому-то относящемуся к столь славным народам, как эльфы и люди, вздумалось иметь дело с жалким големом?
– А почему бы и нет?
– Да потому, – сорвался на крик Гранди, – что голем ничего собой не представляет. Ничего, кроме щепочек и тряпочек!
– Но ты больше не из щепочек и тряпочек.
У тебя такая же плоть, как и у меня.
– Это неважно. Да, тело мое изменилось, но я все равно остался големом.
Рапунцель задумалась.
– Значит, – промолвила она через некоторое время, – изъян заключается не во мне, а в тебе?
– Тут ты в точку попала, – угрюмо согласился он.
– Спасибо за разъяснение. Я, в самом деле, не понимала.
– На здоровье, – сказал Гранди, желая вновь оказаться сделанным из щепок и тряпок. Тогда, во всяком случае, ему не было бы так больно.
– Хорошо, Гранди, но не мог бы ты сделать для меня одну вещь?
– Разумеется. Я же сказал, что доставлю тебя в замок и…
– Обними меня снова.
– Что?!
– Ну, как тогда – вместо спасибо.
– Но зачем? – Голем был растерян и сбит с толку.
– Мне это понравилось, – просто ответила.
Рапунцель.
Ох. Он встал. Рапунцель тоже. Гранди не ловко обнял ее за плечи.
– Нет, кажется, это не то же самое, – сказала девушка.
– Потому, – пояснил Гранди, – что тогда это произошло непроизвольно.
– А есть разница?
– Разумеется. То, что делаешь, повинуясь порыву, оно.., как бы тебе сказать.., более настоящее, по сравнению с заранее обдуманным поступком. Разница почти такая же, как между вымышленным и реальным миром.
– Но вся моя жизнь прошла в вымышленном мире! – воскликнула девушка. Личико ее затуманилось, а в уголке правого глаза начала формироваться слеза.
– Не думай об этом! – воскликнул Гранди, обнимая ее покрепче. – У тебя вся жизнь впереди, и ты проведешь ее в реальном мире.
– Но я не знаю его, – возразила она.
– Только дай срок! Вот попадешь в замок Ругна, осмотришься…
– Сейчас оно такое, как надо, – промурлыкала девушка.
– Что?
– Объятие.
Гранди поспешно выпустил ее.
– Опять я что-то не то сказала? – поинтересовалась Рапунцель.
Не найдя, что ответить, голем подошел к краю кровати и глянул вниз. Он увидел семенившего под кровать никельпеда. Скоро снова донесся звон.
Свинья-копилка подняла взгляд и приметила голема.
– Чудное местечко, – сказала она ему, – думаю, к ночи здесь соберется тьма никельпедов.
Гранди задумался. Похоже, надо убираться из пещеры, да побыстрее. В большом количестве никельпеды представляли собой смертельную угрозу для любых существ из плоти и крови.
– С ним все в порядке? – спросила Рапунцель, подойдя к голему. Разумеется, она имела в виду Храповика.
– Не знаю. Лучше проверить.
– Извини, – сокрушенно проговорила девушка, – я не хотела тебя обидеть. Просто у меня нет навыков обхождения с настоящими людьми.
– Ты ни в чем не виновата, – смущенно пробормотал Гранди и торопливо спустился вниз по ножке кровати.
– Можно мне тоже спуститься? – спросила сверху Рапунцель.
– Тут, внизу, никельпеды, – напомнил голем.
Она решила остаться на кровати. Гранди обогнул свинью-копилку и направился к Храповику.
Лапы по-прежнему бессильно лежали на золотом полу, и голем не знал, какие признаки жизни должно или не должно обнаруживать подкроватное чудовище. Храповик не ел и не дышал, как обычные существа, однако его лапищи были из настоящей плоти. Гранди прикоснулся к одной из них – теплая. Значит, Храповик все-таки жив.
– Храп! – позвал голем, но ответа не было.
Гранди подошел к выходу из грота и выглянул наружу. Тени удлинились, придавая ландшафту синеватый оттенок. Близились сумерки, а это значило, что скоро никельпеды станут прибывать тучами. Если Храповик не придет в себя…
Он повернулся назад. Рапунцель сидела на кровати, свесив прелестные ножки.
– Что мы будем делать? – спросила она, помахивая ими в воздухе. И тут Гранди посетила идея.
– Прими человеческий рост, – сказал он.
Девушка попыталась встать с кровати.
– Нет-нет, сиди. Просто сделайся большой.
Рапунцель удивилась, но послушно села на место и увеличилась. Теперь ее ноги касались пола, Одна из лап Храповика зашевелилась. Подкроватное чудовище жило только для того, чтобы хватать за лодыжки сидящих на кровати детей. Рапунцель в своей невинности вполне могла сойти за дитя, а уж ножки имела такие, что за них с радостью ухватится кто угодно. Вдруг этого окажется достаточно, чтобы привести Храповика в чувство?
– Ойкни, – велел Гранди.
– Что?
– Ну, пискни или что-нибудь в этом роде.
Сделай вид, будто боишься, как бы кто-нибудь не цапнул тебя за лодыжку.
– Ой! – воскликнула Рапунцель и начали подтягивать ноги вверх.
Это сработало. Волосатая лапа высунулась из-под кровати и хватанула девушку за лодыжку.
– 0-о-о-ой! – Рапунцель завизжала во всю мочь.
Храповик хихикнул.
– Он очухался! – воскликнул Гранди.
Девушка всплеснула ладошками:
– Как ты умно все устроил!
– Дело не во мне. Просто у тебя такие ножки, что только покойник не обратит на них внимания.
– Но ты никогда за них не хватался.
– Я не подкроватное чудовище. – Гранди не посмел признаться в том, что и сам с удовольствием схватил бы ее за лодыжку, будь у него хоть какой-нибудь разумный предлог.
Он повернулся, подошел к выходу из грота и устремил взгляд в сторону маячившей на фоне туманного горизонта Башни из Слоновой Кости.
Неожиданно оттуда донесся приглушенный крик, а затем всплеск. Летавшие над побережьем чайки принялись виться вокруг башни. Луч маяка погас.
– Что-то странное происходит, – проговорил Гранди, возвращаясь к кровати.
– Я.., почувствовала это, – отозвалась Рапунцель, положив руку на сердце. – Что-то ужасное.
