Глава 17
Глаза отца искрятся от радости. Он раскрывает ладонь, и я даю ему свою руку. Понимаю, что не смогу поступить так с родителями. Они переживали мой разрыв с Матвеем, и хоть были удивлены поспешным решением выйти замуж за парня, о котором они ничего не знают, но я точно уверена, что сегодня они искренне счастливы за меня.
Я хочу оправдать их ожидания. Хочу, чтобы они были спокойны за меня. Хочу быть сильной для них. Поэтому выдавливаю из себя улыбку, беру под локоть отца и иду по длинному коридору к выходу.
«Мюнхаюзен» — ресторанный комплекс, построенный в стиле средневековья. Небольшой замок в живописном месте и с прудом на заднем дворе. Именно там уже собрались все гости и ждет меня Даня.
Мягкий ворс заглушает стук моих каблуков. Взгляд не отрывается от стеклянной двери впереди нас. Руки дрожат, мышцы лица устали от натянутой улыбки. Я сбавляю шаг. Страшно до ужаса. Но боюсь я не того, что должно произойти, а того, что все может пойти не по плану.
В голове появляются дурные мысли. Одна абсурдней другой. Вдруг Даня скажет мне «нет» перед всеми гостями? Или придумает что-то изощрённое, чтобы опозорить меня и отомстить за все то, что я проделывала с ним в школе? Он ведь может.
— Знаешь, этот парень мне кого-то напоминает. Мне кажется, я его где-то видел, но не могу вспомнить, где именно, — не вовремя подмечает отец, я же близка к тому, чтобы повернуть назад. — Как его фамилия, говоришь?
— Пап, давай потом, я близка к обмороку, — сдавленно произношу я, когда мы останавливаемся перед дверью.
По сценарию мы должны дождаться музыки, и только тогда папа поведет меня к алтарю и передаст в руки будущего мужа.
Я поправляю подол платья, утыкаюсь носом в букет, вдыхая приятный аромат цветов. Постукиваю носком туфли по полу. Чувствую, как бешено колотит сердце в груди и как раз за разом становится тяжело дышать.
— Не надо так нервничать, дочь. Ты вся дрожишь, — качает отец головой.
— А ты видел его? Он прилично выглядит? — внезапно спрашиваю я.
Отец удивленно вскидывает брови.
— Есть что-то, о чем нам с мамой стоит знать? — прищуренно смотрит на меня, словно пытается в моих словах распознать ложь.
— Что? Нет! Просто у него вчера мальчишник был и, кажется, он перебрал. Поэтому и волнуюсь.
На самом деле мне в голову стукнула идея, что Даня мог вырядиться так, чтобы опозорить меня перед гостями. Я бы, наверное, так и сделала, если бы мне не была дорога моя репутация.
— Мила, могу уверить тебя, что выглядит он достойно. Презентабельный такой блондин. Маме понравился, она сказала, что он вылитый Брэд Питт.
— Что? Какой блондин, пап? Даня брюнет, — удивленно спрашиваю я, но отец не успевает ответить. Звучат первые аккорды музыки, перед нами распахивается дверь, я же жмурюсь изо всех сил, боясь открыть глаза, и молюсь про себя, чтобы ничего не случилось.
***
Ранняя весна — не самое лучшее время для свадебной церемонии. Стоит мне сделать шаг, как в лицо сразу же ударяет холодный порыв ветра. Белая шубка, наброшенная на плечи поверх свадебного платья, почти не спасает. Я делаю глубокий вдох и наконец-то расслабляюсь, когда наши с Даней взгляды встречаются.
На его лице блуждает легкая улыбка, и даже с такого расстояния я могу рассмотреть, как сверкают восторгом его глаза. Понравилась?
Отец не спеша ведет меня по дорожке, усыпанной лепестками роз. Я не замечаю ничего вокруг, даже музыка уходит куда-то на задворки сознания.
Даня выглядит уставшим, бледным и с синими кругами под глазами. Виски выбриты, новая прическа выглядит по-хулигански, но ему безумно идет. Стоит в одной белой рубашке, несмотря на холод, и неотрывно смотрит на меня.
— Я что-то не понял, а кто жених? — тихонько шепчет папа.
— Брюнет, — сквозь улыбку произношу я тихо и понимаю, что отец перепутал Даню с Сергеем, который сегодня исполняет роль шафера и который, между прочим, выглядит лучше Дани. Теперь понятно, почему родители спутали его с женихом. Надеюсь, мама еще не успела указать родственникам на него, иначе всех ждет большой и неожиданный сюрприз.
— Да он же на бандита похож, Мил. Я видел у него татуировки. Приехал весь такой помятый, в черном свитере и порванных джинсах. Кажется, кто-то из гостей дал ему свою одежду. У него работа хоть есть?
— Пап, прекрати, — шикаю я. — Даня тебе понравится, у него просто был вчера тяжелый день, — улыбаюсь, а сама же пытаюсь уговорить себя успокоиться и не придавать значения всему, что говорит отец. Даня здесь, одет прилично, изображает счастье для гостей, все хорошо. Дыши, Мила, дыши.
Наконец-то мы подходим к арке, украшенной живыми цветами, щелкают затворы фотоаппаратов, слышится шепот гостей, которые обсуждают мое платье. Даня протягивает руку в мою сторону, раскрывает ладонь. Я вкладываю свою. От соприкосновения нашей кожи проходит электрический разряд. Это непривычно — прикасаться к Дане просто так, да еще и по собственной воле.
Его рука холодная, Кравцов весь дрожит. Я понимаю, что он стоит здесь уже несколько минут и совершенно раздетый. Заболеет же.
Мы стоим друг напротив друга, держимся за руки и смотрим в глаза, не отрываясь. Я прикусываю губу, все еще не веря в происходящее, а еще жадно рассматриваю Даню. Да, видок у него, конечно, не самый лучший. Когда мы виделись вчера у нотариуса, Даня был уставшим после дороги, но абсолютно точно не настолько плох.
Кажется, ведущий что-то говорит, но мы с Даней находимся совершенно в другой вселенной. Невозможно оторвать взгляд от его черных расширенных зрачков, невозможно освободить руку от его захвата. Он поглаживает большим пальцем мою ладонь, словно пытается успокоить меня. Словно боится, что я сбегу или скажу «нет». Но когда мне задают вопрос, согласна ли я стать женой Кравцова, то без раздумий громко и твердо произношу: "Да", удивляя даже саму себя.
— А теперь предлагаю молодым обменяться клятвами…
Мы с Даней бросаем друг на друга растерянные взгляды. Просила же ее: никаких клятв. Какие вообще клятвы могут быть у нас? Не убить друг друга?
Дане вручают микрофон первому. Он растерянно смотрит на меня, я же улыбаюсь и даю понять, чтобы выкручивался сам. Кравцов прочищает горло, а потом мягким голосом с хрипотцой, не отрывая от меня взгляда, произносит:
— Я обещаю любить тебя и понимать, поддерживать и принимать такой, какая ты есть, ведь именно такой я тебя полюбил. Вредной колючкой, — где-то со стороны послышались смешки, я и сама заулыбалась, — избалованной папиной дочкой, милой и нежной девушкой, самой красивой женщиной. Знай, что в моем сердце ты всегда будешь единственной, любимой, матерью моих детей.
Даня замолкает, рядом с нами вновь щелкает камера. Передает микрофон мне. Руки дрожат, сердце грохочет. Свадьба фальшивая, любовь наша лишь игра на публику, но почему-то так волнительно. А еще слова Дани прозвучали настолько искренне, что даже я в какой-то момент забылась и решила, что все по-настоящему.
