На Соловецких островах изнемогали от голода и были казнены десятки тысяч заключенных, а еще здесь звучали торжественные православные всенощные, монахи бродили по ледяным аллеям низкого острова, совершая крестные знамения и страшась Бога. И здесь молодые морские пехотинцы Красного флота, изнуренные холодом и ослабевшие от голода, копали себе онемевшими руками угрюмые учебные землянки по обочинам болотистых военных дорог во время последней мировой войны. Их учили, как сражаться и умирать на войне, что они воистину и усвоили.
– Я из Архангельска, со стороны матери у меня норвежские корни, но языка я не знаю. Дедушка погиб в войне против Финляндии зимой сорокового года, а папа умер, когда мне было пять. Мама работает в Архангельске учительницей, скоро выйдет на пенсию, но и умрет, по-видимому, тоже скоро, поскольку очень болеет. У нее рак.
Таня отвела Хуусконена, капитана и медведя к руинам Соловецкого монастыря и рассказала, как в сырых подвалах содержали заключенных. Монастырь обветшал, и только в последние годы его начали потихоньку приводить в порядок. Финны тоже приезжали на остров волонтерами, но пока единственным достижением были наскоро собранные из железных труб строительные леса, которые постепенно ржавели.
– Я буду работать на телеграфе еще это лето и следующую зиму, а потом, наверное, уеду отсюда. Здесь нет никакого досуга, это просто окраина мира.
Таня захотела повести Черта, которому она страшно понравилась: он старался держаться поближе к ней, облизывал ей ладони и просился на руки, хотя был для этого уже чересчур большой. От руин монастыря компания побрела по ухабистой дороге через деревню на северо-восток, обошла пару лесных прудов, берега которых поросли мхом, и принялась за принесенные с корабля припасы. Запасливый капитан положил в свой пакет с едой бутылку сладкого грузинского красного вина, из которой теперь запивали бутерброды. Солнце жарило, было совершенно спокойно. Стаи комаров кишели над маленькой группой, медведь и Таня не обращали на них внимания, но капитан и пастор испытывали неудобство.
Из деревни донесся звонкий собачий лай, и вскоре оттуда примчались три рыжие лайки, пыль над дорогой поднялась столбом. Черт повел себя так же, как в березовой аллее Христианского народного училища Вампула: он вырвал поводок у Тани и возбужденно бросился на деревенских собак. Его размер был уже настолько внушителен, что прибежавшие из деревни шавки тут же умчались прочь, поджав хвосты и скуля. Медведь на полной скорости рванул за ними следом, и торфяной мох на берегах пруда взлетал в воздух из-под его лап. Черт скрылся в густом ельнике, и вскоре оттуда перестал доноситься как лай собак, так и рычание медведя.
Пастор Оскари Хуусконен, капитан Василий Леонтьев и сотрудница телеграфа Таня Михайлова растерялись и стали кликать Черта. В ответ – тишина, он, похоже, не собирался возвращаться. Хуусконен снял ботинки и побрел в лес, обогнул болотистый пруд, пошел по медвежьим следам, но как только он ступил на твердую землю, следы пропали. Надо было вернуться на дорогу. Оттуда он громко звал Черта добрых полчаса – все безрезультатно. Медведь потерялся в чаще. Корабль уже ждал капитана Леонтьева. Хуусконен не мог оставить медведя одного в лесу: как ему там выжить? Кроме того, без Черта он не смог бы выступать в ночном клубе «Аллы Тарасовой».
– Я подниму якоря в девять вечера. Попытайтесь найти медведя до этого времени, может, вас доставят на корабль на какой-нибудь моторной лодке. Если Черт не найдется, то попросите Таню позвонить мне, – предложил капитан. Затем они с Таней зашагали в сторону деревни. Разутый Оскари Хуусконен побрел в лес. Время от времени он кричал в чащу:
– Черт, вернись! Черт, вернись!
Новые узники Соловков
Пастор Оскари Хуусконен блуждал, разыскивая медведя, допоздна, но Черт в лесу так и не нашелся. Уставший, с саднящими ступнями, Хуусконен захромал обратно в деревню, зашел в порт и узнал, что его вещи выгрузили с «Аллы Тарасовой» на землю и отнесли на ближайший телеграф. Хуусконен отправился туда. Таня Михайлова была еще на работе, она взяла под присмотр чемоданы Хуусконена, запас водки, коробку с книгами и утюг Черта. Имущество Хуусконена было сложено стопкой в комнате отдыха для сотрудников телеграфа. Это была тесная конура, где помещалась только одна кровать, маленький шкаф и стол. Таня беспокоилась за медведя:
– Как бедолага проведет ночь в чаще?
Пастор Хуусконен сказал, что медведь уже довольно взрослый, с густой шерстью, и, в конце концов, он лесной зверь. Конечно, он должен выжить в лесу, где и родился. Таня пообещала отправиться следующим утром с Хуусконеном на поиски Черта, сейчас она находилась на ночном дежурстве, а потом предстоял выходной. Хуусконену она постелила в комнате отдыха. Штат телеграфа включал на данный момент всего трех человек: вдобавок к Тане там глушили из кружки водку толстый сержант и тощая радистка, которые брюзжали по-русски о чем-то своем. Ничего из их слов Хуусконен не понял. В качестве платы за ночлег он протянул мужчине бутылку водки и сам пропустил рюмку, прежде чем лечь спать. Русские почти не обращали на него внимания и пили свою водку в глубоком унынии. Время от времени из радиокомнаты доносился шорох телеграфных аппаратов и русская речь, а еще иногда Таня подавала рапорты в эфир.
Утром Таня принесла пастору Хуусконену чай и пару бутербродов и протянула армейские кожаные сапоги и носки. На телеграф пришли трое новых дежурных: молодой лейтенант и двое рядовых; окоченевшие пьяницы убрались восвояси еще до начала новой смены. Лейтенант Иван Кроссников проверял пасторский паспорт моряка долго и внимательно, влепил наконец туда штемпель и разрешил Хуусконену жить на телеграфе, пока тот не попадет обратно на корабль «Алла Тарасова». После завтрака Таня и Оскари Хуусконен отправились искать Черта.
Потерявшегося медведя не нашли ни в тот день, ни неделю спустя. Оскари Хуусконен уже почти упал духом: Черт остался в лесу навсегда, а завтра «Алле Тарасовой» пора возвращаться из Мурманска с новыми туристами. Хуусконен молча разложил вещи по чемоданам, упаковал книги и собрал принадлежности для бритья. Он расстался с подаренным медведем, причем самым естественным образом – Черт убежал в чащу по собственному желанию, чтобы наказать собак, и пропал. Возможно, это и к лучшему, ведь медведи обитают в дикой природе. Оставалось надеяться, что Черт научится охотиться, а сейчас он хотя бы умел есть ягоды и грибы, да и падаль на острове мог найти. Затем осенью он, быть может, сумеет выкопать себе берлогу где-нибудь под елкой или возле муравейника и впасть в зимнюю спячку.
Хоть судьба Черта и разрешилась, по всей видимости, естественно и благополучно, пастор Оскари Хуусконен не испытывал радости. Он скучал по своему медведю, маленькому Черту, вспоминал его проделки в богатом на события году, в течение которого они жили вместе. Оскари Хуусконен успел привязаться к мишке. Было прискорбно оставлять его на арктическом русском острове справляться своими силами, без отеческого пасторского руководства.
– Я буду искать Черта всегда, когда у меня будет выходной, а если найду, то телеграфирую тебе, где бы ты ни плавал, – пообещала Таня Михайлова. Она тоже успела полюбить медведя за тот день, когда ей разрешили водить его по аллеям Соловецкого кремля и ухабистым гравийным дорогам острова.
