Странные бомбардировки случались и прежде, но эта была гораздо интенсивнее. Мирные жители, которым разрешили остаться в передовом районе, чтобы присмотреть за своим скотом, были в ужасе, увидев, что снаряды поджигают сено и огонь в мгновение ока перекидывается на фермы. Не в силах бороться с пожарами, они бежали с семьями в тыл. Кого-то убило во время бомбежки. В крошечной деревне Мандерфельд погибли пятеро, в том числе трое маленьких детей
{336}.
На юге, по всей ширине фронта 5-й танковой армии, артиллерийские батареи молчали. Мантойфель пренебрег настойчивым требованием Гитлера и не стал устраивать долгую бомбардировку. Заградительный огонь такого рода казался ему «концепцией Первой мировой войны, совершенно неуместной в Арденнах ввиду отсутствия глубокого эшелонирования боевых порядков»
{337}. Подобный план стал бы просто будильником для американских солдат, предупредив их, и наступать пришлось бы в светлое время. Несколькими днями ранее Мантойфель скрытно двинулся вперед – разведать глубокую долину рек Ур и Зауэр в самом южном его конце. Зауэр был «существенным препятствием из-за крутых берегов и ограниченных участков переправы»
{338}.
Затем он расспросил своих солдат и офицеров о привычках американцев, стоявших напротив. Поскольку «амеры», как только стемнело, удалились в свои дома и сараи и вернулись на позиции лишь за час до рассвета, он решил перейти реку и проникнуть в их расположение, никого не разбудив. Только после того, как наступление действительно началось, немецкая армия включила прожекторы, отражая их лучи от низких облаков и создавая искусственный лунный свет. Это помогло передовым пехотным подразделениям найти дорогу в темном лесу, а инженерные батальоны тем временем наводили мосты через Ур, по которым его танковые дивизии, 116-я, 2-я и «Леер», учебная
[25], могли идти вперед.
Гитлер в своем предписании утверждал, что прорыв совершат пехотные дивизии, а драгоценные танковые целыми и невредимыми направятся к мостам через Маас. Первые известия, достигшие «Орлиного гнезда», звучали очень обнадеживающе. Йодль сообщал, что «внезапность достигнута в полной мере»
{339}. Это действительно удалось, однако немцам прежде всего нужен был импульс, чтобы превратить внезапность в парализующий шок. Некоторые американские солдаты теряли голову и бежали, пытаясь спастись. Многие испуганные местные жители просили разрешения бежать вместе с ними. А несколько преданных рейху местных, говоривших по-немецки, наблюдали за хаосом с нескрываемой радостью. «Если кое-где и случалась паника, – сообщал офицер 99-й дивизии, – то в других местах проявляли высочайшую доблесть»
{340}. Эти подвиги замедлили наступление Германии, и последствия оказались критическими. В четырех километрах к северу от Мандерфельда, напротив ущелья Лосхайм, прямо по ходу наступления 1-й танковой дивизии СС во главе с боевой группой Пайпера находилась деревня Ланцерат. Почти с самой вершины гряды открывался великолепный вид на Германию. На склоне холма, что высился над домами и дорогой, находилось пастбище, где были оборудованы окопы для форпоста – восемнадцати солдат из взвода разведки и рекогносцировки 394-го полка 99-й дивизии. Они могли бы сбежать через густой сосновый лес, темневший по правую руку, но туда же могли двинуться и немцы – и тем самым обойти оборонявшихся с фланга. А позиция была важной: левее, в нескольких сотнях метров, находился дорожный узел, ведущий на северо-запад к Хонсфельду, а затем в долину реки Амблев.
Неопытная 99-я дивизия была частью 5-го армейского корпуса, но именно этот взвод под началом лейтенанта Лайла Дж. Бака – младшего стоял на границе сектора 8-го армейского корпуса, а на северном конце эту границу не очень надежно удерживала 14-я механизированная кавалерийская группа. Несколько приданных ей противотанковых орудий стояли ниже, среди домов. Когда на востоке горизонт запылал от вспышек сотен орудий, разведвзвод нырнул в свои окопы. Со всей очевидностью именно Ланцерат был мишенью для немецкой артиллерии. Как же солдаты были благодарны 2-й дивизии за перекрытия над добротно устроенными окопами! Когда бомбардировка закончилась, они увидели, что по деревне, внизу, мимо них прошли «самоходки», а затем повернули налево, на Хонсфельд. «Могли бы помахать на прощание»
{341}, – заметил один солдат.
Арденны. Северный склон.
Бак по рации сообщил в штаб полка о бомбардировке, и ему приказали отправить небольшой дозор в Ланцерат для проверки и наблюдения. В серых рассветных сумерках он повел с собой троих. Они вошли в дом и услышали, как кто-то говорил по-немецки. Окрестности Ланцерата, городка с бельгийской стороны границы, были частью немецкоязычных «восточных» кантонов. Солдаты Бака были убеждены, что этот человек разговаривает с врагами – упрашивает их его не убивать. Утро выдалось пасмурным, и, когда чуть просветлело, они увидели большую колонну солдат: та приближалась и вскоре прошла бы по дороге мимо позиции взвода. Бак бросился к рации, чтобы передать просьбу об артобстреле дороги у Ланцерата, но в штабе полка ему никто не поверил
{342}.
В полевой бинокль Бак наблюдал за двойной, как оказалось, колонной немецких десантников в своих характерных касках и походном обмундировании; один за другим они шли по обочинам дороги. Оружие несли на перевязи, не наготове, у них не было разведчиков ни впереди, ни на флангах. Видимо, они шли походным строем
[26]. То был 9-й полк 3-й парашютной дивизии, в его задачу входило прорвать фронт для боевой группы Пайпера. Взвод напряженно ждал, держа наготове пулеметы и другое автоматическое оружие; это была идеальная засада. Бак хотел, чтобы главные силы вошли в пределы их зоны обстрела, прежде чем его солдаты себя обнаружат. Затем он увидел небольшую группу, явно офицеров, и дал знак своим: готовьтесь открыть огонь. Но в самый последний момент из дома выбежала светловолосая девочка лет тринадцати и указала вверх, на склон, где прятался разведвзвод. Бак промедлил, не желая ее убивать, немецкий офицер успел выкрикнуть приказ, и его бойцы бросились в канавы по обе стороны дороги.
