– Для меня все это неразделимо, – моментально отреагировала Лаура.
Ним пожал плечами. Он подозревал, что председатель клуба “Секвойя” была не единственной антиядерной лоббист-кой, замаливающей личную или же коллективную вину. Но какой бы истинной или надуманной вина ни была, сейчас это не имело ни малейшего значения.
– Кроме того, – добавила Лаура, – была еще и авария на атомной электростанции на Три-Майл-Айленде. О ней-то вы не должны бы забывать.
– Ни я, ни вы о ней не забудем. Но хотелось бы, чтобы вы помнили и о другом: катастрофы там удалось избежать, в технологию внесли поправки, а извлеченные уроки были учтены на других атомных станциях.
– Увы, такими же успокоительными заверениями мы убаюкивали себя и до аварии на Три-Майл-Айленде. Ним вздохнул:
– Но ведь того, что уроки аварии пошли нам впрок, никакой здравомыслящий человек не может отрицать. И потом, ведь даже без происшествия на Три-Майл-Айленде вы и ваши люди уже давно выиграли свою битву против АЭС. Вы победили потому, что, используя всяческие уловки, чтобы задержать разработки проектов и проведение испытаний, вы способствовали повышению стоимости АЭС. Вы сделали судьбу любого предложения по ядерной энергетике столь неопределенной, что большинство энергокомпаний просто не могут позволить себе и дальше заниматься этим. Они же элементарно прогорят, если будут ждать решения по пять – десять лет, тратя при этом десятки миллионов на предварительные расходы, а потом получат от ворот поворот.
Лаура Бо Кармайкл уткнулась в свой салат.
– Уголь и загрязнение воздуха идут рука об руку, – сказала она. – Любая энергокомпания, работающая на угле, должна размещаться с учетом всех возможных последствий.
– Вот потому-то мы и выбрали безлюдную Тунипа.
– Есть ряд причин, по которым этот выбор неверен.
– Что же это за причины?
– Некоторые виды растений и животных не обитают нигде, кроме как в районе Тунипа. То же, что предлагаете вы, создает для них угрозу.
– И одно из этих растений – мытник?
– Да.
Ним вздохнул. Слухи о мытнике – диком львином зеве – уже дошли до “ГСП энд Л”. Довольно редкий цветок, он считался одно время вымершим, но недавно были обнаружены новые его представители. В штате Мэн одно это растение было использовано экологистами для остановки уже строящейся гидроэлектростанции стоимостью шестьсот миллионов долларов.
– Ботаники признают, что мытник не имеет никакой экологической ценности, да он и некрасив, – съехидничал Ним. Лаура улыбнулась:
– Наверное, для публичных слушаний мы найдем ботаника, придерживающегося противоположных взглядов. Но ведь есть и еще один из обитателей Тунипа, на которого стоит обратить внимание, – микродиподопс.
Ним искренне удивился:
– Что это за чертовщина?
– Иногда ее называют сумчатая мышь.
– О Господи! – накануне их встречи Ним решил при всех условиях сохранять хладнокровие, но теперь обнаружил, что это его намерение постепенно улетучивается. – Так вы дадите мыши или мышам закрыть проект, который необходим миллионам людей?
– Полагаю, – Лаура была само спокойствие, – что и эту сомнительную необходимость мы обсудим в ближайшие месяцы.
– Обсудим, черт побери! Полагаю, вы выдвинете те же возражения, что и против геотермальной станции в Финкасле и гидроаккумулирующей электростанции в Дэвил-Гейте – наиболее чистых источников энергии из всех известных человечеству и природе.
– Вам, разумеется, не следует надеяться, Ним, на то, что я не использую все аргументы для противодействия вам. Но уверяю, мы предоставим убедительные возражения против этих электростанций.
– Еще “Кровавую Мэри”! – бросил Ним официанту и вопросительно кивнул на пустой стакан Лауры, но она отрицательно покачала головой.
– Хочу спросить вас еще об одном. – Ним в досаде на себя за то, что не смог скрыть свой гнев минуту назад, старался, чтобы голос его звучал ровно. – Где же нам размещать эти станции?
– Ну, это уже не моя проблема, а ваша.
– Но не станете же вы, точнее, клуб “Секвойя”, выступать против всех наших проектов независимо от того, где мы хотим их осуществлять?
Лаура не ответила, но губы ее сжались.
– Есть и еще один фактор, который я не упомянул, – наконец сказал Ним. – Погода. Климатические изменения происходят во всем мире, ухудшая перспективы энергетики, особенно электроэнергетики. Метеорологи говорят, что мы находимся в двадцатилетии холодов и засух в разных регионах. Мы уже испытали и то, и другое в середине семидесятых годов.
За их столиком воцарилась тишина, прерываемая звуками ресторана и гулом голосов за другими столами. Лаура Бо Кармайкл наконец прервала ее:
– Я хотела бы еще кое-что выяснить. Зачем вам понадобился этот разговор?
– Чтобы вы и клуб “Секвойя” за множеством мелких проблем увидели одну большую проблему. Чтобы вы и “Секвойя” смягчили вашу позицию.
– А вам не пришло в голову, что вы и я думаем о двух разных больших проблемах?
– Так не должно быть. Мы живем в одном и том же мире. Но позвольте вернуться к тому, с чего я начал. Если нам, то есть “Голден стейт пауэр энд лайт”, во всем мешают, то результат через десять лет, а то и раньше, может быть только катастрофическим. Ежедневные нарушения подачи электроэнергии, причем затяжные, станут нормой. А это означает остановку многих предприятий и массовую безработицу, возможно, до пятидесяти процентов. Города погрузятся в хаос.
Насколько наша жизнь зависит от электричества, все поймут, когда надолго лишатся электроэнергии. Выход из строя ирригационных систем нанесет удар по сельскому хозяйству. С уменьшением урожаев до небес подскочат цены. Поймите же, людям не на что будет покупать продукты, начнется голод почище, чем в Гражданскую войну. Депрессия тридцатых годов покажется обычным пикником. Все это не плод воображения, Лаура, никоим образом, только жесткие факты. Неужели вас и ваших единомышленников они не волнуют? – Ним с жадностью глотнул новую дозу “Кровавой Мэри”.
– Ладно, – дружеские нотки исчезли из голоса Лауры. – Я долго слушала. Теперь моя очередь говорить, а ваша – внимательно слушать. – Она оттолкнула тарелку с наполовину съеденным салатом. – Вы, Ним, и вам подобные видите ближайшую перспективу. Экологисты же, в том числе и клуб “Секвойя”, смотрят в далекое будущее. И любыми средствами мы намерены остановить трехсотлетнее разграбление этой земли.
– В некотором роде вам это уже удалось, – заметил он.
– Чепуха! Мы едва лишь начали. Но даже то малое, чего мы достигли, будет перечеркнуто, если мы позволим обмануть себя прагматикам вроде вас.
– Единственное, к чему я призываю, так это к умеренности.
– То, что вы называете умеренностью, я считаю шагом назад. Такой шаг – предательство по отношению ко всему живому на Земле.
