– Кто это сказал?
– Да был один. Павликом звали.
– Запомню. Великолепные слова. Жаль, для Шоу не подойдут. Но поверь, с таким экипажем тебе будет намного легче справляться, чем с умниками. Сколько ты самое большее находился с группой?
– Семь месяцев. Джунгли Амазонки.
– И как?
– Из двадцати пяти дошло тринадцать. Местного проводника убили, когда он не пожелал грабить заброшенный город.
– А ты?
– Хитрые попались бестии. Треть суммы вперёд, остальное по возврату. Думал плюнуть на эти две трети, но не смог. Не из-за денег не смог.
– Я знаю. Ты никогда не бросал своих цыплят, поэтому я тебя и нанял. Пойми, Вик, без тебя они беззащитные дети. Сильный буран, отказ связи, какой-нибудь сбой в системе жизнеобеспечения. Они не будут бояться, но им нужен лидер. Так что…
– Понимаю, Большой Во. Я всё сделаю. Потом ты подаришь шпоры и шпагу. И мы напьёмся в дым за чужой счёт.
Он внимательно посмотрел на меня, будто с телеэкрана.
– Это тоже, Вик. Удачи!
– Тебе удачи, Большой Во. Готовь шпоры. Дари Земле своё Шоу, а мы будем дарить надежду. У нас получится.
Всё. День старта. Нас повезли куда-то в Забайкалье и дальше. Я видел Уральский хребет и зелёное море тайги. Оно вовсе не пело под крылом самолета, а ревело турбинами и проваливалось в воздушные ямы. Операторы сновали по салону транспортного Ил-76, выискивая хорошие ракурсы для съёмки наших измождённых физиономий. Все пытались улыбаться, и ни у кого это не получалось. Ни у кого, кроме Во Марлинга, разумеется.
Протон-Зет оказался не то чтобы выше любого здания, которые мне довелось видеть. Он был выше и величественней даже Ай-Петри, если кто бывал в Крыму. На самой верхотуре прилепился крохотный, с булавочную головку, обитаемый отсек. Отряд космонавтов, настоящих, не чета нам, авантюристам, уже находился перед стартовым коридором.
– Первый момент самый важный! – стараясь перекричать рык гигантских инженерных машин, орал Большой Во. – Прервись съёмка хотя бы на миг, этого будет достаточно, чтобы всё вылетело в трубу… Через двадцать минут начинаем! Видишь вторую шахту подъемника? Вы заходите в лифт, вас сопровождают наши операторы, руководитель полётов и несколько техников космодрома. Лифт доставит вас к другому отсеку. Там, за стартовым, есть второй стенд, макет-дубляж с контрольной аппаратурой. Отряд космонавтов, естественно, мы не снимаем. Их доставят на иглу Протона, после чего наши камеры снимут взлёт. Операторы в лифте не прекращают съёмку ни на секунду, даже после того, как вы окажетесь в своем отсеке. Учти, Вик, второй стенд хотя и не такой высоты, как оригинал, но тоже не детская горка. Съёмка ведётся параллельно. Та аппаратура, что установлена в отсеке, включается сразу, как только вы входите. Техники раскладывают вас по ложементам, желают успехов, задраивают люк в шлюзовой, и сразу, двумя планами, пойдёт взлетающий Протон-Зет – и вы, в модуле. На обзорном экране для достоверности мелькнёт немного огня, чуть-чуть дыма, облака понесутся навстречу, вам понравится. Главное – изображать жуткое напряжение на лицах. Никто нам не поверит, если весь подъём на орбиту вы будете загадочно улыбаться. Впрочем, это не ваша проблема. В скафандрах установлены мини-инъекторы.
– Искусственная ломка, тоже на собственной шкуре…
– Правильно, это вы проходили. Но, согласись, ты сам далеко не кинозвезда, малейшая наигранность, и даже физиономист-самоучка раскусит вашу игру. Ведь не будет ускорения, а значит, не будет причин, чтобы…
– Проехали. Дальше.
И он продолжал говорить.
Рядом с Протоном-Зет, махиной, которую тяжело представить даже в воображении, я испытал необычайное возбуждение, будто не четыре счастливчика в белоснежных скафандрах «Роскосмоса» взлетают на орбиту, а мы, тринадцать батманов, в синем облачении с эмблемами «Большого Галактического Шоу», действительно отправляемся на Марс. И даже хотелось заплакать. Честное слово! Настолько мощный поток энергии источал гигант-ракетоноситель, что ею заражалось всё вокруг. Ещё непривычно большие тягачи, топливозаправщики, рельсовые краны, что даже с километрового расстояния представлялись лего-конструктором для Гулливера в стране лилипутов…
– Дальше мы покажем звёзды и Землю в вашем иллюминаторе. Никакой невесомости, нормальная тяжесть, поэтому вы и остаётесь в креслах. Через две недели, периода так называемой адаптации, сеанс анабиоцирования. И только после этого, ну, вернее, через четыре дня анабиоза, у нас появится возможность вздохнуть свободней. А четыре дня съёмки вашего сна я как-нибудь разбавлю космическими роликами до четырёх месяцев. Так у нас появится фора во времени. Если что не так, будет время для монтажа. Но это как самый крайний случай. Там, в Антарктиде, не расслабляйтесь. Календарь, часы, компьютерное время Модуля, всё будет переставлено на четыре месяца вперёд, минус четыре дня. Это чтоб вы не запутались. Но твой основной контракт начинает действовать сразу после пробуждения в Модуле.
В общем-то, он говорил сейчас прописные истины, которые мы усвоили за время подготовки. Настоящие космонавты отдали по-военному честь и пожали руки провожающим. Зашли в лифт. Потом настала наша очередь. Протон-Зет ревел и кипел дюзами в предстартовой подготовке. Защитную плёнку, гигантское покрывало парашютного шёлка, или что там используют, с него убрали, и ракетоноситель сиял первопроходческой красотой истинного покорителя космических просторов. Огромный, гордый, уверенный в себе. Небольшой антураж гигантского шоу.
Нам тоже сказали несколько фраз, мы козырнули, кто как мог. Я по-армейски небрежно, срочную служил в рембате, где раздолбай на раздолбае. Ребята по-голливудски, ко лбу, а потом вперёд, чуть выставляя указательный палец. Девчонки вообще кое-как. Индуска, например, просто сказала «сеньк ю вери мач». Лифт, скольжение вбок, а потом вверх. Мне стало не хватать уверенности Протона-Зет. Только сейчас я почувствовал, в какое безнадёжное и глупое болото позволил себя втянуть.
Первопроходцы! Спасители! За вами первый шаг! Тьфу… Мошенники мы, а Большой Во – самый главный мошенник. Одно успокаивало: вон сколько народу умудрился охмурить Во Марлинг. И надеется охмурить ещё больше. Пока мы станем пыжиться, усердно изображая, как на дальних тропинках следы наших ног будут как яблони цвести, Большой Во возьмёт Большую лопату и станет грести ею деньги. Большие деньги. Шампунь, майки и кепки? Такой и на трусы лейблы повесит, на пипифакс, даже на Унитазы Для Будущих Спасителей.
Ложементы, возня где-то вне поля зрения, и вдруг наступила пугающая тишина. Никакой вибрации, да её и не было с самого начала. Прав Большой Во, без искусственной ломки нипочём не разыграть комедию. Тут же слышу голос в динамике. Я знаю, его слышат вместе со мной и миллионы людей, столпившихся у общественных экранов и всех-всех телевизоров мира.
– Сталкер, как чувствуете себя?
