– Он ничего не знает. Мы с Элис решили хранить все в тайне. Но как только прибудем на Пир, он поймет и примет нас.
– Вот как. Получается, мистера Бенсона настолько тронуло ваше бедственное положение, что он не только выказал поддержку, но и послал вас вместо себя в путешествие, шанс на которое выпадает раз в жизни?
– «Поддержка» – слишком сильное слово. Но Общество состоит из рассказчиков, капитан, поэтому у нас принято потакать страстям сердца. Все-таки мы – сентиментальные создания.
Капитан Туссен строго посмотрел на Мартина.
– Значит, сентиментальное Общество решило прислать неопытного юнца, чтобы он бегал по моему кораблю как чумная портовая крыса, чью кровь, подобно болезни, разъедает любовь? Более того, у этого юнца есть секрет, и, если о нем узнает Жрец, это не только погубит наше путешествие, но и, скорее всего, спровоцирует кровопролитие на борту. Я правильно понимаю положение дел?
Мартин молчал. Несмотря на прохладный морской воздух, в каюте было душно и жарко. Покачивание корабля отзывалось буйством в животе еще с тех пор, как он встал с кровати; теперь, с ужасом осознав, что дикарю, сидящему напротив, вполне по силам помешать их с Элис планам, Мартин едва сдерживался, чтобы последний прием пищи не вылез обратно на стол.
– Я люблю ее, капитан. Мы поженимся на берегу Ада. С одобрения ее отца или без.
– Свадьба на пороге Ада. Признаюсь, вы удивили меня, мистер Данвуд.
– Любовь толкает человека на безумные поступки. Неужели вы никого никогда не любили?
Капитан Туссен одарил его изучающим взглядом.
– Любил. И будь об этой любви кому известно, я бы тоже подвергся осуждению.
Мартин воспользовался подвернувшимся преимуществом.
– Если то, что я слышал о пиратах, правда, никакое осуждение не может вас остановить.
– Ни осуждение, ни смерть, мистер Данвуд.
Капитан отхлебнул из чашки. На мгновение он задумался. За спиной колыхались звезды. Наконец он произнес:
– Что ж. Ваша история не рассеяла беспокойства, но пробудила сочувствие. Мы поплывем дальше, как и планировали. Можете вернуться в каюту.
– Спасибо, – кивнул Мартин и направился к выходу.
Взявшись за ручку двери, он услышал голос капитана:
– Небольшое предупреждение: в моей надежности относительно этого секрета сомневаться не стоит. А вот маленький негодяй, нанятый для грязной работы, продаст вас за два пенса первому встречному. Но вы об этом знаете, не так ли?
– Толстяк Галли, – сказал Мартин, – весьма неразумное создание. Пока я плачу, он будет вести себя как следует.
Капитан Туссен улыбнулся.
– По опыту знаю, что у всех нас есть сердце. Даже у неразумных созданий. – Он откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. – Но, может, вы и правы. Посмотрим, что принесет завтрашний день. Доброй ночи, мистер Данвуд.
Мартин вернулся в свою каюту. Остаток ночи прошел в беспокойных мучительных снах о Церкви Погребенных: то пикирующий мясницкий нож, рисующий при каждом взмахе ярко-красные дуги; то потрясенное прижатое к прутьям металлической решетки лицо; то пронзительный крик, от которого он пробудился и, тяжело дыша, вскочил на качающейся койке, прислушиваясь к темноте. Она ответила шумом волн, бьющихся о корпус корабля, и стонами дерева, рассекающего водную гладь. Мартин снова закрыл глаза, и сны заполнились мраком бездны.
* * *
За шесть часов до этого на борту «Возмездия» Бонни Мунго уставился на существо, нависшее над его койкой, и осознал, что до смерти осталось несколько минут. Бонни заснул за изучением карты побережья Эспаньолы, и фонарь над головой еще не успел потухнуть. Ангел-падальщик сиял и тихо подрагивал, клюв раскрылся, из красных глаз повалил красный дым.
Если бы кто-нибудь догадался спросить, что происходит с сердцем Бонни Мунго, он ответил бы, что сердце переполнялось любовью. Отказавшись от унылой жизни, которую вели родители на ферме в Шотландии, Бонни отправился в мир вслед за своими желаниями. Теперь его домом был жаркий климат, славные войны в океане, выпивка и женщины на берегу. То, что не шло в руки по доброй воле, он брал силой. Весь мир представлялся огромным зрелым плодом, а жизнь – долгим, нескончаемым удовлетворением минутных порывов. Грех было жаловаться на подобный расклад.
Он попытался поджечь себя: лучше сгореть заживо, чем стать добычей Ангела-падальщика. Но было уже поздно, и фонарь стоял слишком далеко. Падальщик просочился сквозь кожу и растекался по телу Бонни Мунго, приспосабливался к новым глазам, ломал суставы и раскалывал череп, устраиваясь поудобнее. Все, что составляло человеческую суть пирата, растворилось в священном жаре ангельского присутствия, а осколкам, которым посчастливилось уцелеть, оставалось принять ничтожность людского существования.
В сердце Бонни Мунго расцветало новое желание. Подобно гравитации, оно притягивало каждую возникшую мысль. Страсти прежней жизни казались детскими капризами. Теперь Бонни был голоден.
Ангел-падальщик перемещал тело как неуклюжий кукловод: сполз с койки, встал на новые, переломанные ноги и пошел, хрустя и выгибая колени при каждом шаге. Дыра в черепе дымилась; черные лохмотья развевались подобно волосам; глаза шипели как жир на сковороде. Бонни Мунго вышел из каюты. Падальщик открыл рот, чтобы заговорить на своем языке, и слоги вывалились как гнилые зубы. Кровь от звуков языка лилась рекой. Ничего, скоро он привыкнет.
В конце коридора раздались крики. Остальные падальщики выбирали хозяев, после чего начнется резня. Но погибнут не все. Команда не станет противиться: как ни крути, люди хотят остаться в живых.
Где-то там, впереди, находился лотос. От его запаха болели кости, а в желудке разверзлась зияющая дыра.
* * *
На следующее утро Мартина разбудила рабочая суматоха. Воздух согрелся, свежий ветер полнил паруса, гоня корабль на запад. Капитан Туссен стоял на корме, прижимая к глазу подзорную трубу. Мартин прищурился, но ничего не увидел в ярком свете солнца.
– За нами следует корабль, – сказал капитан, не отрываясь от трубы. – Дозорный заметил его час назад. Плывет под солнцем, надеется выиграть немного времени, прежде чем мы его заметим. Бессменная тактика.
– Значит, враги? Вы уверены?
– Не могу сказать. Держу пари, это Ангелы-падальщики, унюхавшие груз. Стоит им учуять запах, их уже ничто не остановит.
– Но разве монстры могут управлять кораблем?
Капитан взглянул на Мартина.
– Значит, ни разу не видели?
– Никогда.
– Скоро увидите.
Капитан Туссен вернулся на палубу, выкрикивая приказы. Несколько матросов вскарабкались на мачту и принялись развязывать канаты. Парусина распустилась и вздулась. Рулевой повернул огромное колесо на четверть оборота вправо, и корабль рванул вперед, разрезая носом белую пену.
