— Лиля? — в голосе Глеба появились предупреждающие нотки, и я с усилием вернулась в ужасающую реальность. — Не слышу ответа.
— Д-да, — пробормотала непослушными губами, чувствуя, что в горле пересохло.
— И ещё, девочка, — ладонь Самойского погладила по щеке. — С этого момента ты называешь меня Хозяин, ясно?
Куда уж яснее. Я кивнула и покорно ответила:
— Ясно… Хозяин.
Внутри всё переворачивалось, слово отдавало горчинкой на языке, но… мне придётся быть послушной. Как он хочет. На лице Глеба отразилось удовлетворение, он наклонился ещё ниже и накрыл мои дрожащие губы своими. Поцелуй вышел нежным, долгим, и от этого стало ещё страшнее. Глеб никогда не целовал так, лаская мой рот, посасывая, дразня, легонько прикусывая и тут же зализывая, вынуждая раскрываться навстречу. Меня затрясло сильнее, я вцепилась в диван, крепок зажмурившись и сражаясь с эмоциями, от которых по коже продирал мороз. Он играл со мной, как кот с мышью, и смутное предчувствие, что эта нежность скоро сменится чем-то другим, заставляло сжиматься от страха.
— Тогда пойдём, — сказал Глеб через несколько минут, прервав поцелуй.
Поднялся с дивана и протянул руку, и я встала, не сводя взгляда с лёгкой улыбки на его лице. Она пугала больше всего, пожалуй, и дрожь всё не проходила. Я встала, отстранённо отметив, что жемчужины снова потёрлись о мягкую плоть, и она уже увлажнилась, а соски, проглядывавшие сквозь кружевные ленты, собрались в твёрдые горошины. Только не от возбуждения, нет, а от холода, охватившего тело. Глеб повёл меня к изящной металлической винтовой лестнице в углу гостиной, мы поднялись наверх, прошли коротким коридором, и Самойский остановился у двери, распахнув передо мной.
— Заходи.
В комнате не было окон, горели только несколько матовых светильников по стенам. Центральную часть занимала, конечно, кровать. В дальнем углу я заметила странные приспособления, отдалённо напоминавшие тренажёры, но имевшие явно совсем другое назначение. Ещё, здесь стояло кресло, чуть в стороне — длинный стол с разложенными вещами, среди которых я узнала кожаные наручники, что-то наподобие мухобойки, настоящий хлыст и типа стека, какими пользуются наездники. Остальные штуки мне не хватило смелости рассматривать, но подозреваю, очень скоро я на себе испытаю их применение. Сделав несколько шагов, я замерла, борясь с желанием обхватить себя руками, дождалась, пока Глеб обойдёт меня и устроится в кресле, положив ногу на ногу. Смерив медленным взглядом, от которого в животе образовалась глыба льда, он тем же мягким голосом произнёс:
— Надень наручники, возьми стек в зубы и ползи ко мне на коленях, Лиля. Будешь просить прощения и рассказывать, что я с тобой должен сделать, чтобы наказать как следует.
ГЛАВА 10
Алексей не находил себе места, меряя шагами гостиную и то и дело поглядывая на экран смартфона. Сообщение от Лили встревожило несказанно, а отключенный телефон так и вовсе заставил испытать такое редкое чувство, как страх. Липкий, неприятный, от которого спину словно стягивало ледяным панцирем. Да ещё звонок Василия, сообщившего, что девушка села в такси и куда-то поехала. Куда — вот Каменев и ждал следующего звонка следователя. Хотя, и так ясно, куда: к Самойскому наверняка. Тот, наверное, обозлился, что шеф отправил его в командировку днём специально, чтобы остаться наедине с Лилей.
— Ч-чёрт, — пробормотал Лёша, нервно взлохматив волосы.
Хотелось бросить всё и бежать на помощь, но он стискивал зубы и терпеливо ждал, прекрасно понимая, что опрометчивые действия могут навредить в первую очередь самой девушке. Но как же тошно на душе… Вновь и вновь возвращалась мысль, что надо было настоять и лично отвезти Лилю домой, а то и сразу к себе, тогда бы не переживал сейчас, протаптывая дыру в полу и ругаясь на буйную фантазию. Она услужливо подсовывала картинки, что именно может сделать с девушкой Глеб, оставшись наедине, и эти картинки Алексею крайне не нравились. Звонок мобильника ворвался в невесёлые мысли Каменева, и он нетерпеливо ответил Василию:
— Ну что?
— Адрес знаем, ребята сейчас пробивают по базе всех, кто живёт в том подъезде, куда она зашла, — деловым тоном сообщил следователь. — Лёха, только без глупостей, ладно? — сразу построжел Василий, словно угадал, о чём думает друг. — Мы не можем туда зайти, понимаешь? Если опергруппа без веских оснований переполошит жителей, спугнём ведь, Лёш. Да ещё не дай бог твоя девочка пострадает! — настойчиво произнёс он, пока Каменев тяжело дышал в трубку, прекрасно понимая правоту следователя.
— У неё телефон отключен, — глухо ответил Алексей, уставившись бездумным взглядом в окно и не видя за ним ничего.
— Дождёмся, когда она домой вернётся, и я зайду в гости, — решительно ответил Василий. — Поговорю, попрошу рассказать мне всё.
— А если она не откроет? Как её предупредить, вдруг забудет телефон включить?! — Алексей чуть не сорвался, но вовремя замолчал, стараясь унять дыхание.
— Не истери, Лёха, — отрывисто произнёс следователь. — Домашний телефон есть, в конце концов, или сестре позвоним. Всё, до связи, если что-то накопаем по той квартире, звякну.
Василий отключился, а для Алексея снова потянулись невыносимые минуты ожидания. Он стоял у окна и гипнотизировал взглядом телефон, едва сдерживая желание снова и снова набирать номер Лили, и до хруста стискивал зубы, упорно отгоняя распоясавшуюся фантазию и сражаясь с бешенством, поднимавшимся изнутри мутной волной. Успокаивало только то, что больше Глеб к ней и пальцем не прикоснётся. А Василий поможет вытащить Лилю из этого дерьма. Едва телефон снова ожил, Каменев сразу принял звонок.
— Ну? — Лёша замер в ожидании ответа.
— Значит, так. На Самойского там ничего не записано, но на владельца одной из квартир есть ещё загородный дом, — не скрывая радости, объявил следователь. — Я послал своих осторожно проверить, и, думаю, это то, что мы искали. За замом твоим я наружку поставил круглосуточно. Прослушку бы, конечно, на его телефон, — с сожалением протянул Василий. — Но пока это неосуществимо. Уверен, что слежка за Лилей — тоже его рук дело. Так что, будем действовать осторожно.
— Отлично, — скупо отозвался Алексей. — Держи меня в курсе. Как… Лиля выйдет, сразу звони. И скинь мне её домашний и номер сестры, на всякий случай.
— Добро, — согласился Василий. — Отбой тогда. Лёш, всё нормально будет, — добавил он чуть тише. — Поможем твоей девочке, не переживай.
Каменев длинно выдохнул, прикрыв глаза, и кивнул, хотя собеседник не мог его видеть.
— Постараюсь, — так же коротко ответил мужчина.
— Тогда ждём, — подвёл итог беседе Вася и отключился.
А Лёше снова только это и оставалось.
Надевая наручники трясущимися пальцами, я остро ощущала спиной взгляд Глеба. Тишина в комнате давила на уши, обостряла все чувства, и моя нервозность пополам со страхом зашкаливали. В голове вновь и вновь прокручивались слова Самойского, и от осознания, какое унижение мне предстоит, во рту становилось горько, аж скулы сводило. Прикусив губу и загнав позорные всхлипы поглубже, я застегнула на запястьях кожаные манжеты и взяла длинный тонкий стек, как сказали. Не сомневаюсь, плакать мне сегодня придётся, и много, но я хотела оттянуть неприятный момент как можно дольше. Не хочу сразу показывать Самойскому мои эмоции. Обойдётся, извращенец чёртов. Всплеск глухого раздражения потонул в мутном коктейле волнения и тревоги, к ним прибавились стыд и отвращение, как только мои зубы сжали предмет. Стек — не линейка, и им, наверное, ещё больнее… Конечно, я понимала, как Глеб собирается применить его, уже немного подкована была в некоторых нюансах БДСМ, спасибо просветительским порнушным роликам Самойского.
