Впрочем, Ристану в любом случае надо спросить. У нее могло хватить ума нанять гильдию для устранения Шуалейды. Ничему-то ее жизнь не учит! Наверняка считает, что первое покушение на Каетано не удалось по чистой случайности, а уж второе-то, на Шуалейду, непременно увенчается сокрушительным успехом. А Темный Брат — так, деревенский дурачок, ничего не видит, не знает и уж тем более не вмешивается.
Ох, Ристана, Ристана! А ведь иногда кажется такой умной!
Закончив с висельником — света в его крови было с кошкины слезы — Роне тут же сунул руки под кран с ледяной водой. Желание вымыться было непреодолимым, хотя голыми руками он к висельнику и не прикасался.
— Тюф, все что осталось — твое, — бросил он хищно скалящейся из-под стола гоблинонежити.
Тюф обрадованно застрекотал, подпрыгнул…
И тут эфир взорвался. Башня Рассвета дрогнула. Система глушения связи вспыхнула и с громким шипением погасла. Роне еле осознавал происходящее, ничего не видя от боли — его самого рвали на клочки, корежили и ломали сошедшие с ума потоки. Все его силы уходили только на то, чтобы сохранить в этом кошмаре сознание и собственную суть.
Все закончилось так же внезапно, как началось. Стены башни Рассвета перестали оплывать, реальность — закручиваться узлами, а сам Роне смог вздохнуть и подумать: кажется, жив. Второй мыслью было: Шуалейда! Жива ли она? Что натворила эта ненормальная девчонка?
— Хозяин! Хозяин хороший! — еле пробивался сквозь мельтешение радужных пятен и гул встревоженный стрекот Тюфа. — Хозяин не умирать!
— Эйты, — выдавил хрип Роне и сморщился: ощущение было, словно Риль Суардис рухнул прямиком на него, а потом его вытащили из-под обломков, небрежно слепили в нечто человекоподобное и еще более небрежно оживили. — Да помоги же мне сесть, дрянь краснорожая!
Дохлый зург неохотно его поддержал, еще более неохотно подал воды. На удивление, лаборатория не пострадала. В смысле, в физическом плане все было в полном порядке. А вот в эфирном… Если бы Роне мог смеяться — сейчас ржал бы, как конь. Эфирная буря снесла все. То есть вообще все! И защитную систему, и связь с разбросанными по всему дворцу точками слежения, и его гордость и тему следующей диссертации — глушилку дальней связи…
Шис! А как же? Как же самое драгоценное сокровище?
Роне сам не понял, как сумел вскочить и броситься к зачарованному сейфу, где в трех слоях стазиса хранилось сердце светлого шера. Распахнул дверцу — магические запоры снесло бурей, а обычными замками Роне принципиально не пользовался — и схватил колбу обеими руками, прислушался… и выдохнул.
Ворованное, собранное из еле сросшихся лоскутов сердце дрогнуло.
Живое.
Слава Двуединым, живое.
Что будет, если данное богами сердце Дайма умрет, Роне не знал и проверять экспериментально не желал. В этом вопросе его исследовательский энтузиазм вчистую проигрывал банальному страху.
Бережно поставив колбу на место, Роне снова осмотрел лабораторию. Стазис требовалось немедленно восстановить, причем внутренний защитный слой следовало напитывать светом, а не тьмой. Где ж только его взять, свет?.. Хиссов камень — полон, вокруг него разноцветным облаком пульсирует концентрированная энергия: Линза выбросила столько, что хватило бы снести полгорода. Такого количества не смог поглотить даже алтарь, но и отпускать добычу он не умел. Но вот досада, вся эта энергия была исключительно темной.
К удивлению Роне, первый же энергокристалл, вынутый из шкафа, оказался полон именно светом. Да что там, все накопители сияли полным зарядом, причем больше половины — светлым!
— Шуалейда… — Роне от полноты чувств зажмурился и покачал головой. — Вот бы у тебя было столько ума, сколько силы, моя Гроза! Что же ты натворила, а?
Но этот вопрос пришлось отложить на потом. Сначала — восстановить стазис, заново запереть сейф, наложить защиту, подсоединить ее к алтарю на случай повторения бури.
Где-то через час усталый, но довольный Роне отошел от мерцающего лучшей в мире защитой сейфа с сокровищем и устало сел в кресло. Еще раз оглядел голые стены и позвал:
— Тюф!
Из стены высунулась довольная морда гоблинонежити. Костяные челюсти подрагивали, синие огни в пустых глазницах мигали и меняли тон.
— Добрый хозяин! Тюф будет служить!
— Почини это все, — махнул Роне на оплавленное зеркало и дыры в стенах там, где проходили нити системы глушения и перенаправления связи.
Гоблин радостно заскрипел и заверещал, выпрыгнул из стены и принялся скакать по комнате, дергаясь, словно сломанная механическая игрушка. От алтаря к нему тянулась темная пряжа, обнимала скелет вместо плоти, на концах пальцев свивалась в черные, алые и фиолетовые нити. Словно игла в руках безумного портного, Тюф мелькал повсюду, штопая камень и эфирные структуры.
— Неплохо, весьма неплохо! — раздался знакомый и почти родной голос. — Научишь?
Роне невольно улыбнулся. Ману вернулся, скумбрия одноглазая!
— Конечно, — отозвался он. — Сразу, как только изловишь гоблинского шамана. Тюфа на опыты не отдам.
— Нельзя Тюфа на опыты! Тюф хорошо служит! — тут же заверещала нежить.
Ману засмеялся и возник во втором кресле, напротив Роне. Не такой плотный, как некоторое время назад, но вполне, вполне!
— Рад твоему возвращению, дохлая ты камбала.
— Я тоже, — усмехнулся Ману. — Привет тебе из Ургаша. Извини, сувениров не захватил.
— Из Ургаша? — напрягся Роне.
— Ну да. — Ману пожал плечами. — Трудновато пять веков быть не совсем живой книгой. Пока я большую часть времени спал, было терпимо, а сейчас связь истончается… короче говоря, если бы девочка не устроила вот это…
— Погоди, ты что — мог не вернуться?
Роне ощутил совершенно нерациональный страх.
— Такая вероятность существовала. А, нет смысла об этом говорить, Ястреб. Было бы подходящее тело, а так… Сумрачная девочка очень вовремя устроила бесплатную раздачу слонов.
— Слонов?.. Это опять из сказок?
— Ага, что-то вроде того. Так что это было, Ястреб?
— Откуда я знаю. Может, ее муха укусила.
Какая именно муха, следовало немедленно выяснить. Увы, не сходя с места — не вышло. Ближайшее к башне Око Рахмана не откликалось, видимо, сгорело. А внимание, направленное на башню Заката, наткнулось на активный барьер. Проще говоря, Роне словно молнией шарахнуло. Вспышку головной боли, тошноту и выкручивающую ломоту в суставах он проигнорировал: жив и ладно, прочее успеется. Плохо было то, что сине-лиловый монолит не собирался никого пускать внутрь. Даже пару Герашанов — светлые, похоже, прибежавшие к девчонке сразу, как только началась чехарда с эфиром, ошарашенно стояли под дверью и переговаривались. О чем, Рональд не смог разобрать: то ли их щитов буря не затронула, то ли успели восстановить. Скорее первое — судя по тому, что Риль Суардис все же остался цел, алтарь Хисса хорошо исполнил роль громоотвода.
