Необходимо было выбрать окончательные варианты текстов, канон, так сказать. Хотя у Кати они не менялись по сравнению с первым исполнением так сильно, как, например, у Высоцкого, тем не менее изменения всё же были. Все, на мой взгляд — в сторону совершенствования языка, большей точности мысли и выразительности метафор. Характерным для Кати было отбрасывание одной-двух строф, и всегда она безошибочно исключала строфы, уводившие в сторону от главной мысли, даже если в них были интересные с литературной точки зрения находки. Ключевая строчка «Венка сонетов» — «Мои печали не по силам» — заменила предшествовавший ей вариант «Мои запросы не по силам». Я решила взять за стандарт тексты, спетые Катей на концертах или записанные ею за последние три года жизни. То, как она компоновала в эти годы свои концерты, повлияло на расположение стихов в сборнике.
Важно было решить, как вообще построить сборник. Многие ранние стихи уступали по зрелости и мастерству более поздним, но тем не менее заслуживали опубликования, и были среди них настоящие шедевры, которые она исполняла на протяжении всей своей концертной деятельности. Идею мне подсказало четырёхтомное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова, который тоже умер молодым (в какой-то степени я воспринимала Катю по отношению к Высоцкому как Лермонтова по отношению к Пушкину). В начале четырёхтомника были помещены стихотворения 1837–1841 годов, то есть наиболее зрелые, потом — всё остальное, в том числе ранние стихи, среди которых было поразительное, хоть и грамматически несовершенное «из пламя и света рождённое слово», написанное пятнадцатилетним поэтом, — строка, близкая Кате по духу. По этому принципу был скомпонован и Катин сборник. Над макетом книги работала моя дочь Наталия Ямром, профессиональный художник-дизайнер с опытом работы в американских издательствах, с Бориной помощью по техническим вопросам и со мной на подхвате по общим.
В конце 1990-х годов в университет в Олбани приехал по программе Фулбрайта для работы с профессором Лубенской лингвист Игорь Шаронов со своей женой, культурологом Натальей Брагиной. Игорь рассказал Соне, что его друг Владимир Бравве, проживающий в Рочестере на западе штата Нью-Йорк, попросил их привезти ему из Москвы кассеты, диски и любые материалы о барде Кате Яровой, песни которой поразили его. Игорь с Наташей обошли все магазины и книжные развалы, искали в переходах метро, в киосках, расспрашивали знакомых, но так и не смогли найти «аленький цветочек» для своего друга, на что по приезде пожаловались Лубенской. И услышали в ответ: «А я знаю, где вы можете найти всё, что вас интересует». И вот Игорь, Наташа и Володя приходят к нам в дом в Скенектэди (позднее Володя написал стихотворение об этом визите), и мы весь вечер смотрим видео Катиных концертов, её последнего интервью. Под конец мы с Борей снабжаем гостей кассетами и копиями моих статей. Молва о Кате покатилась дальше. Володя делится с нами своей идеей: было бы хорошо, если бы кто-то из местных бардов взялся исполнить песни Кати Яровой, и лучше всего, если бы это сделала Катя Нехаева.
Той же зимой Володя сколотил большую компанию, с которой мы едем кататься на лыжах на гору Гор на севере штата Нью-Йорк. Но гвоздём программы были не лыжи и не горы, а Катя Нехаева — молодая, талантливая, артистичная, которая исполняла нам свои песни, в том числе на стихи поэтов Серебряного века. Обладая прекрасной памятью, она могла спеть любую известную песню или романс на русском языке, была знакома с американскими современными музыкальными жанрами и вообще музыкально хорошо образованна. Она была в то время аспиранткой университета Кларка в городе Вустере штата Массачусетс и приехала с маленькой дочкой Настей. Мы с Володей ненавязчиво берём Катю «в обработку», соблазняя её песнями Кати Яровой.
И Катя Нехаева заинтересовалась! Не только песнями, а и нелёгкой судьбой своей тёзки и её поэтического наследия. Она предложила мне устроить у нас дома концерт, где она исполнит песни Яровой. Разумеется, мы с радостью организуем этот концерт, но я предлагаю Кате исполнить во втором отделении несколько её собственных песен, включая мини-оперу на стихи Бродского «После нашей эры» (Post aetatem nostram). Сохранение памяти важно, но для меня особенно дорог принцип, выраженный словами Кати Яровой «пока мы живы, зазвучат слова пускай…». Катя Нехаева была тогда не очень известна, позднее она получила широкое признание среди любителей авторской песни — и соло, и в дуэте с Татьяной Задорской «Таня За и Катя Не».
Концерт состоялся в июне 2000 года, съехалось много народу (более 50 человек). Разумеется, были Шароновы и Володя Бравве, из Сиракьюз приехал Михаил Кахновер. В ту ночь у нас в доме ночевало одиннадцать человек. Катя Нехаева щедро предложила отдать бóльшую часть выручки от концерта в фонд книги. Концерт из песен Яровой Нехаева повторяла потом и в других городах, пела их на слётах авторской песни, записала диск. Многие впервые услышали эти песни из её уст. Катя Рыбакова сказала мне: «Обычно чужое исполнение маминых песен вызывает отталкивание» (Катино словцо!), а исполнение Нехаевой она приняла: «Пусть по-другому, это даже хорошо». Её собственное пение слишком похоже на мамино из-за сходства голосов, сказала Катечка. «Она поёт именно так, как нужно, ни одной фальшивой ноты», — написала мне об исполнении Кати Нехаевой Лена Яровая.
Летом 2001 года мне приснился сон, что у меня на руках на всех пальцах великолепные кольца с крупными драгоценными камнями разных цветов, которые сверкают и переливаются, отражая свет невидимого источника. Казалось, сон предвещал нечто экстраординарное. Он и правда оказался вещим. Во второй половине дня я высаживала пахисандру за домом, в который мы переехали в 1996 году, для укрепления края оврага, поросшего лесом и спускавшегося к ручью. Мы собирались переезжать в Нью-Йорк и приводили дом и участок в товарный вид для продажи. Боря вынес мне телефонную трубку. Звонил Борис Шухман из Канады, организатор концертов и слётов в Америке и в Канаде, известный в этой среде человек. Шухман услышал песни Кати Яровой в исполнении Кати Нехаевой, высоко оценил их, поддержал меня в том, что я делаю, высказал множество идей и предложил свою помощь. Он сказал, что вместе с книгой нужно обязательно выпустить диск, и посоветовал позвонить Игорю Гусману, который мог бы почистить записи. Он также предложил связать меня с Михаилом Мармером, одним из главных в то время организаторов движения КСП в США, который работал на радио и мог бы сделать передачу о Кате. Через Шухмана я вышла на организатора большого слёта Восточного побережья Волика Черняка, который вёл сайт KSPUS, где оперативно выложили мои опубликованные к тому времени статьи о Кате и её фотографии, а впоследствии начали продажу книги и дисков. Очень помогли с реализацией Антон Галин и его жена Оля. Все эти и многие другие прекрасные, заинтересованные люди, энтузиасты, которые проявили большой интерес к творчеству Кати и всячески поддерживали меня словом и делом, и были драгоценными камнями из моего сна. Имена всех, кто что-то сделал для сохранения Катиной памяти, я передала позже Оле Гусинской для сайта www.katyayarovaya.com.
И вот я говорю по телефону с Михаилом Львовичем Мармером. У него в Нью-Йорке еженедельная программа «Клуб авторской песни — поющая поэзия» на радио «Надежда», которое ведёт вещание по подписке. Он хочет сделать передачу о Кате, просит прислать записи песен, мои статьи, задаёт вопросы: «Какая она была? Как вы познакомились?» Горюет, что не встретил Катю раньше, ещё в Москве, мог бы помочь ей. Передача Мармера с моим участием по телефону состоялась 15 сентября 2001 года. В конце передачи позвонила Алла Кигель. Она поздоровалась со мной, а Михаилу Львовичу сказала, что передачу не слушает, но ей позвонила одна из её постоянных радиослушательниц, которой не понравилось одно из высказываний Мармера. Алла работала на другом канале, они с Михаилом тогда не были знакомы. Он сказал, что никоим образом не хотел её обидеть, но Алла говорила довольно резко. Это произошло в самом конце передачи, и я расстроилась, что впечатление могло быть испорчено, хотя Мармер постарался загладить разразившийся в эфире конфликт. Когда я описала этот эпизод Яровым, маленькая, но мудрая Катечка сказала, что скандал — это даже неплохо, показывает, что всё ещё живо, страсти кипят. Она оказалась права — в дальнейшем Алла Кигель и Михаил Мармер успешно сотрудничали (об этом позже).
