Вечер завершился фуршетом. Толпа гудела, собравшиеся были взволнованы. Катины песни, фотографии, видео, воспоминания о ней объединили всех. Не обошлось и без накладок. Книги Эвелина подвезла прямо к вечеру, меньше, чем обещала, — 200 экземпляров. Но оно было к лучшему, потому что цвет фона переплёта был искажён: вместо алого, как на плакате Дробицкого он был тёмно-бордовым! Я знала, в каких условиях Эвелина работала над книгой в последние дни, и всё-таки это был неприятный сюрприз. Впрочем, все отнеслись к этому философски: в дальнейшем обложка будет доведена до кондиции, а эти первые экземпляры, которые люди купили на вечере, станут со временем раритетом. Лене не понравился и дизайн обложки: моя Наташа добавила чёрную рамку по периметру передней обложки, чтобы объединить её единым цветовым решением с чёрным фоном задней. Было решено, что мы это переделаем.
Переделка коснулась и дисков. Я переслала Лене обложки трёх дисков, сделанные фотографом-художником из Бостона Ритой Гуревич. Каждая из них имела свою цветовую гамму и картинку, отражающую содержание и основную идею диска, заложенную в названии. Катин муж, режиссёр и художник Валерий Рыбаков, сделал новые обложки, объединённые общим дизайном: в качестве фона — фактура грубой ткани в рубчик, своего цвета для каждого диска — жёлтый, синий, красный, а на нём — круг, треугольник или квадрат, образованные из маленьких чёрно-белых фотографий-камей Кати. Каждый дизайн имел своих поклонников. Опять же, первые владельцы Катиных дисков с обложками Риты Гуревич оказались обладателями раритетов. Валерины обложки хороши тем, что придают единство избранному песен на трёх дисках.
Разный подход был и к звучанию. Американские звукооператоры из любителей авторской песни придавали большое значение сохранению тембра голоса, а потому не убирали шумы на 100%, искали допустимый компромисс для каждой записи. В Москве Владимир Мосолов, который готовил аудио- и видеоматериалы к вечеру памяти, сделал ремастеринг, полностью удалив шумы. При этом неминуемо исчезли и низкие регистры голоса. Впоследствии мы тиражировали уже этот диск и новые обложки.
После вечера родные и близкие друзья поехали к Лене и Олегу в Строгино на нескольких машинах. Майя настояла, чтобы я тоже поехала, в машине её подруги было место. После застолья у меня состоялся разговор с Олегом. Он раскритиковал форматирование страниц в сборнике: сказал, что начало каждого стихотворения должно иметь существенно бóльший отступ от верхнего края, чем на страницах со сплошным стихотворным текстом, а само стихотворение должно всегда располагаться по центру, у меня же отступ левого края был одинаков для всех стихотворений, как с длинными, так и с короткими строчками (специалисты называют это «флаговым набором с выключкой влево»). В работе над сборником мы с Борей и Наташей посвятили много времени окончательному выбору расположения, пересмотрели множество поэтических книг. Мы должны были исходить из размеров книги, 70x100/32. То, что допустимо в книге большого формата, плохо смотрится при маленьком формате. Этим был обусловлен и выбор шрифта: при вынужденно малой высоте букв они должны были быть достаточной ширины, чтобы было удобно читать. Я руководствовалась следующими критериями: 1) каждое стихотворение, а также первое стихотворение цикла, должно начинаться с новой страницы; 2) спуск должен быть минимальным, достаточным лишь для того, чтобы поместить название стихотворения, звёздочки для стихов без названия и эпиграф или посвящение, иначе слишком часто последняя строфа отскакивает на следующую страницу, что недопустимо увеличивает количество страниц (их и так получилось 380); 3) мне не нравится неровный левый край текста на соседних страницах малого формата, то есть когда стихотворение с короткими строками расположено посередине страницы, сильно отступая от левого края, а на соседней с ним странице стихотворение с длинными строками сдвинуто влево. Я подвела Олега к книжной полке в коридоре и, наугад снимая книгу за книгой, показала разные варианты, использованные в разных стихотворных сборниках, в том числе аналогичные моему. Олег успокоился и согласился со мной.
Очень важной для меня стала оценка сестры Иосифа Ч., в прошлом технического редактора издательства в Москве. Как передал мне Иосиф, сестра отметила, что книга оформлена на хорошем уровне. Самое же главное для меня в сборнике — это высокая точность и грамотность текстов. Кассета к пятилетию со дня смерти имела вкладыш с текстами, в которых было много опечаток и разночтений с тем, что Катя пела или читала на кассете (на это мне указывали многие из тех, кто её приобрёл). При работе над книгой я старалась этого не допустить.
После моего возвращения из Москвы мы продолжили работать с Эвелиной над «доведением» обложки, а потом занялись пересылкой в Америку части тиража. Третьего апреля 2003 года я писала Лене Яровой: «Начали ли вы продажу в России? Есть ли спрос? Были ли новые публикации в периодике? Эвелина написала, что скоро понесёт разные книги по критикам, в том числе и Катину». Ей же 21 апреля 2003 года: «Вчера мне передали книгу и газеты. Большое спасибо! Мне понравились статьи. У каждого автора есть своё, неравнодушное отношение к Катиной судьбе и к её творчеству. Несмотря на ошибки в “жёлтой” статье, написана она неплохо и читается с интересом».
На этом приключения с книгой не кончились. Из письма Лене от 2 июня 2003 года: «Вчера мы вернулись со слёта, куда мои друзья привезли 50 книг, отправленных авиапочтой в [магазин] “Петрополь”… Непрерывно шёл проливной дождь. Киоск КСП, куда я отнесла часть книг и CD для продажи, фактически не функционировал, и вообще всё осложнилось из-за борьбы с погодными условиями и непролазной грязью. Мы с Борей спали в мокрой палатке и утром, не сговариваясь, вспомнили “так же сладко, как спать ребёнку в мокрых пелёнках”. На слёте у меня не было возможности разглядывать книги, а сегодня я стала их смотреть и пришла в ужас: из оставшихся у меня 33 книг 20 дефективных (часть книг я уже отдала моим спонсорам и пару книг подарила). По-видимому, при брошюровке они пропустили стр. 257–288 и потом их добавляли. Некоторые вшиты вручную, так что даже стр. 288 или 289 повреждены, другие, видимо, частично вклеены, — в любом случае, когда начинаешь книгу листать, этот кусок слегка выпадает и провисает. Я думаю, что ПРОДАВАТЬ ИХ В ТАКОМ ВИДЕ НЕЛЬЗЯ. Надеюсь, что она не отправила мне бракованные книги большим контейнером. Нужно это срочно остановить до выяснения вопроса с качеством книг.
Сегодня я отправила Эвелине письмо. Если она об этом не знала, то типография, конечно, знала прекрасно, и они знают, сколько бракованных экземпляров они сделали. Та книга, что вы мне передали раньше, сшита нормально. Проверяли ли вы свои книги, видели ли другие экземпляры с дефектом? Напишите мне, пожалуйста. Жду ответа от Эвелины и от вас».
Снова Лене (25 июня 2003 года): «Очень рада вашему письму. Только что послала Эвелине ваши телефоны с цитатой из вашего письма про условия работы… До сих пор не знаю, получила ли она образцы бракованных книг, которые я ей послала
[21]…
О статье в «МК» узнала от Аллы Кигель, уже прочитали, она действительно плохо сделана, но тем, кто не знает о Кате, всё равно должно быть интересно. Меня потрясла история с чечёткой — я об этом не знала. Я ведь провожала Катю в аэропорту. В Филадельфии где-то напечатана большая статья о Кате Михаила Кахновера (Мик Канова), но он мне её ещё не прислал…
