Вновь раздался сигнал телефона. Четыре звонка, прежде чем включился автоответчик. Келк не могла понять, почему Вернонам так много звонят. У них в доме, в тупике Уэй, телефон иногда не звонил целыми неделями, а когда звонок наконец раздавался, то это оказывалась какая-то незнакомая девица, которая пыталась продать Шейле двойную порцию полироли.
Уборщица настолько погрузилась в звуки, доносившиеся сверху, что не заметила, как в комнату кто-то вошел, пока с нею не заговорили:
— Работаете сверхурочно, миссис Келк?
Она подпрыгнула от неожиданности и прижала руку ко рту, но, повернувшись и увидев говорившего, быстро успокоилась.
— Ах, это вы…
— Да, это я, — ответил молодой человек. На нем были грязные джинсы, а когда он прошел через всю комнату, то на ковре остались грязные следы. Шейла хотела было пожаловаться, но вспомнила, что на Дэниела Вернона это не произведет никакого впечатления. Он был темноволосым и полным, как и его отец, но там, где старший Вернон был вежлив и умел очаровать собеседника, младший был угрюм и обладал взрывным характером. Таким он, по крайней мере, казался.
Сейчас на Дэниеле была майка с рукавами, на груди которой было написано название музыкальной группы, о которой Шейла в жизни не слышала. Его подмышки и полоска вдоль позвоночника на спине насквозь промокли от пота, и Келк решила, что Дэниел, скорее всего, шел пешком от шоссе, по которому автостопом добрался из Девона.
— Где моя мать? — спросил молодой человек.
— Она в постели и отказывается вставать, — ответила уборщица.
— А эти обезьяны наверху, грохочущие по дому, — скорее всего, полицейские?
— Они обыскивают комнату Лауры.
— Зачем, ради всего святого? Чего они хотят там найти?
— Мне они об этом не докладывают, — огрызнулась Шейла.
Сын хозяев дома автоматически подошел к вновь зазвонившему телефону и снял трубку после второго звонка.
— Нет, это Дэниел Вернон. А с кем я имею честь?.. — Какое-то время он нетерпеливо слушал, а потом заговорил резким тоном: — Ваше имя ничего мне не говорит, но я полагаю, что вы один из знакомых моего отца? Правильно? В таком случае отвалите куда подальше! — Юноша грохнул трубку на аппарат и посмотрел на Шейлу.
— Не думаю, чтобы вашему отцу это понравилось, — произнесла та в шоке.
Вернон-младший двинулся на нее с разгневанным видом. Шейла отступила на несколько шагов и поставила перед собой пылесос, чтобы он защищал ее, как тумба на арене защищает укротителя львов.
— Мой отец, миссис Келк… — произнес юноша с перекошенным лицом. — Мой отец тоже может убираться куда подальше.
* * *
Тэйлби внимательно следил за Грэмом Верноном. Он не задавал вопросов, уверенный, что тишина заставит его собеседника разговориться.
— Мы с женой очень близки друг к другу, — сказал Вернон. — И с детьми мы тоже очень близки. В других семьях это не так, там дети начинают отдаляться от родителей уже в юном возрасте, ведь правда?
Стюарт кивнул, как один отец кивнул бы другому, понимая, что это значит — иметь детей-тинейджеров. В его случае дети не то что отдалились — они просто сбежали.
— Шарлотта и я… у нас очень хорошие отношения с Лаурой. Были, — стал рассказывать Грэм. — Мы интересовались ее школьными делами, с кем она дружит, каковы ее успехи в музыке и верховой езде… А она интересовалась тем, что происходит у нас. Не многие семьи могут похвастаться такими отношениями, ведь правда? Лаура интересовалась моим бизнесом. Интересовалась людьми, которые бывали у нас. Знаете, все эти деловые знакомые… Она была умница. И сама определяла, кто для меня важен, а кто — нет, без всякой подсказки. Просто удивительно.
— Она встречалась здесь с вашими деловыми партнерами? — переспросил Тэйлби. — Они посещают ваш дом?
— Ну конечно. Я считаю, что хорошо принять людей — это тоже очень важно. Это мнение и мое, и Шарлотты. Надо правильно относиться к своим клиентам. Если хотите, то весь вопрос именно в правильной комбинации дела и удовольствия. Хороший дом, вкусная еда, одна-другая бутылочка достойного вина… И все это в окружении счастливой семьи. Производит хорошее впечатление на клиентов, уж поверьте мне. И это ключ к долгосрочному успешному сотрудничеству.
— Ну конечно.
Старшему инспектору было интересно, какое место в этом списке занимает счастливая семья. Наверное, где-то между бордо и стейком «Веллингтон»
[65]?
— А ваш сын, мистер Вернон? — вернулся он к разговору.
— Дэниел? А он-то тут при чем?
— Но он же тоже часть всего этого… То есть я хотел узнать, он тоже встречается с вашими партнерами, когда они посещают ваш дом?
— Да. Иногда. — Грэм встал и налил себе еще виски. Он не стал предлагать выпивку полицейскому, потому что тот уже один раз от нее отказался.
Тэйлби заметил, что спиртное в доме стояло и в кабинете Вернона, и в гостиной. То, что оно также стояло и в столовой, не вызывало никакого сомнения. Хотя сам Вернон не называл комнату, где они сейчас беседовали, кабинетом. Это был его офис, и выглядел он именно так, как выглядит офис: персональный компьютер, лазерный принтер, факс, телефон и книжные полки, заполненные буклетами с презентациями в изысканных темно-синих переплетах с золотыми буквами. Из высоких окон с рамами открывался прекрасный вид на сад, который просматривался до самой аллеи кипарисов и скалистой вершины Уин Лоу на горизонте.
— Сейчас сын в университете, старший инспектор. В Эксетере, — добавил Грэм. — Изучает политологию. Это, конечно, не мое, но что поделаешь… Он умница, и я уверен, что в один прекрасный день к нему придет успех.
— Он был близок с Лаурой?
— Очень. Они надышаться друг на друга не могли.
— Тогда он должен быть невероятно расстроен произошедшим.
— Он был просто раздавлен, когда мы ему сообщили. Действительно, принял это очень близко к сердцу.
Стюарт задумался над услышанным. Интересно, сможет ли сын прикинуться раздавленным лучше, чем это делает его папаша? Хотя шок и горе могут проявляться по-разному. А у Грэма Вернона было целых три дня, чтобы пережить все те эмоции, которые должен испытать отец пятнадцатилетней дочери, если та сначала потерялась, а потом нашлась, но уже мертвой. Без эмоций здесь никак не обойдешься. И самой сильной из всех оказался гнев, направленный против одного-единственного человека, юноши по имени Ли Шерратт, который, как утверждалось, приударял за Лаурой. За умной, невинной, невероятно привлекательной Лаурой. Но если, помимо гнева, Вернон испытывал и искреннее горе, то Тэйлби этого не заметил.
