— Я уже успел в этом попрактиковаться, а вот тебе, похоже, это даётся естественно.
— Мне целый год приходилось отпугивать ухажёров, — проинформировала она меня. — Я быстро научилась.
Этим она заслужила мою улыбку, и когда я снова обратил внимание на толпу, то увидел, что они наблюдали за нами. Я мог лишь вообразить, о чём они, наверное, гадали, изучая выражение наших лиц.
Перед моим судом было много вступлений. Каждого члена ассамблеи называли, и объявили всех отсутствующих видных лиц. В частности — Лордам Трэмонта, Кэнтли и Сёрри пока не нашли замету после их казни. Стефан Малверн сменил своего отца, Мартина, покойного Графа Малверна, и Дэвид Эйрдэйл сменил своего отца, Джона, Графа Эйрдэйла.
Как только закончили перечислять и именовать, первым делом зачитали выдвинутые мне обвинения. Герцог Гра́мли представлял анонимную коалицию лордов, желавших выдвинуть мне обвинения, поэтому зачитывать список выпало ему.
Он читал дольше, чем следовало, но сводилось всё к незаконному убийству Эндрю Трэмонта и его слуг в столице с одной стороны, и к ужасной резне невинных жертв в поместье Трэмонта — с другой.
Ариадна сидела на традиционном месте в задней части зала, на некотором расстоянии позади кресла Верховного Юстициария. Суды действовали на полномочиях, данных Её Величеством, и, с технической точки зрения, она была властна распустить их и выносить приговоры по своему усмотрению, если того пожелает. Однако на практике это было очень маловероятно, поскольку это могло низвергнуть страну в гражданскую войну, если только власть монарха над самими лордами не была абсолютной. В нынешние времена это определённо было не так.
Как только закончили с обвинениями, новая королева послала юного посыльного, чтобы прошептать что-то на ухо Графу Уинфилду. Немного послушав, он кивнул, и обратился к ассамблее:
— Королева желает объявить поддержку действиям Лорда Камерона в столице. Её Величество к тому моменту уже определила вину Герцога Трэмонта, и лишила его всех прав и привилегий — поэтому ни он, ни его люди не могли пользоваться защитой закона.
Государственная измена была преступлением, право карать за которое монарх всегда оставлял за собой, для немедленного суда и наказания. Именно это и было оправданием Ариадны, когда она приказала Дориану убить соучастников заговора — Малверна, Кэнтли и Сёрри. Теперь она применяла то же самое ко мне, задним числом объявив меня исполнителем её воли.
— Лорд Грамли, желаете ли вы изменить список обвинений в свете этого факта? — спросил Верховный Юстициарий.
Грамли был крепким, бочкогрудым мужчиной в малиновом пиджаке и с пышными седыми волосами. Он сглотнул, прежде чем ответить:
— Да, милорд, я бы хотел снять обвинение в незаконном убийстве Эндрю Трэмонта и его слуг в столице.
«Ну, это оказалось довольно легко», — подумал я.
— Мы всё ещё желаем выдвинуть обвинения в незаконном убийстве обитателей Замка Трэмонт и всех живших в пределах нескольких миль от этого владения, — продолжил Герцог Грамли.
Тут Джеральд Уинфилд, Герцог Уинфилда и Верховный Юстициарий повернулся ко мне:
— Лорд Камерон, желаете ли вы защищаться лично, или кто-то будет вас представлять?
— Представлять меня будет Леди Хайтауэр, Ваше Благородие, — ответил я.
После гибели её отца Роуз стала «главным Хайтауэром», хотя на самом деле теперь её фамилия была Торнбер. Это была ситуация, схожая с моим титулом «Камерона», хотя моя фамилия была Иллэниэл.
Уинфилд обратился к ней напрямую:
— Леди Хайтауэр, готовы ли вы представить обоснованную защиту? Законы Лосайона порой сложны. Не следует небрежно относиться к такому делу.
Он намекал на тот факт, что, будучи женщиной, она, вероятно, не обладала сообразительностью, необходимой для того, чтобы справиться с такой трудной задачей. Эта мысль заставила меня улыбнуться.
— Я чувствую себя способной справиться с этой задачей, Лорд Уинфилд. Пока что я не чувствую приближения обморока, но, быть может, нам следует побыстрее начать процесс, пока напряжение не сломило мою слабую конституцию? — услужливо предложила она.
Он немного поглядел на неё холодно, но промолчал.
Восприняв его молчание как согласие, она продолжила:
— Я хотела бы вынести предложение снять обвинения с Лорда Камерона.
Это было неожиданным.
— На каких основаниях, Леди Хайтауэр? — спросил Высший Юстициарий.
— В то время, когда случилось нападение на Замок Трэмонт, Эндрю Трэмонт был уже мёртв, милорд. Лишившись покровительства принёсшего присягу короне вассала, жившие там люди больше не попадали под действие закона. Не будучи под действием закона, они также не были под его защитой, — ловко объяснила она.
В толпе послышались аханья, и я должен был признать, что мне потребовалось какое-то время, чтобы раскрутить её логическую цепочку. Её предпосылка, по сути, означала, что поскольку люди Трэмонта потеряли своего лорда и больше не имели формальной связи с правительством Лосайона, они и защитой его тоже более не могли пользоваться. Это по большей части основывалось на том факте, что на заре правовой системы Лосайона всеми правами и властью было наделено дворянство, по решению короля. Жившие на принадлежавших дворянству землях люди изначально не имели никаких прав кроме тех, которые им давал их лорд. Взамен они получали защиту от эксплуатации или нанесения урона от любых иных лордов королевства.
Любые беззаконные крестьяне, не присягнувшие никакому конкретному лорду, в глазах закона были бесправны. Их можно было убивать, ловить или грабить любому подданному королевства.
Хотя на первый взгляд это звучало как варварство, изначально это намеревалось для пресечение разбоя и бандитизма. Законные граждане жили в городах и присягали местному лорду, и именно его власть защищала их от капризов или жестокости любых других лордов.
«Поэтому, поскольку Трэмонт умер за государственную измену, она говорит, что его люди были по сути беззаконными, и с ними можно было делать что угодно», — заметил я про себя.
Ариадна улыбалась со своего места, и я чувствовал идущее от стоявшей рядом со мной Пенни чувство восхищения.
Все были либо счастливы, либо обеспокоены этой логикой. Кроме меня — я был расстроен, но по иной причине.
«Это нечестно. Люди должны пользоваться защитой законов Лосайона вне зависимости от того, жив ли их мудила-лорд». Моё второе «я» приказало убить, как оказалось, более тысячи человек. На самом деле это не было моим решением, да и Брэксус не имел намерения добиться именно такого результата, но это нельзя было отметать прочь на основе юридической формальности, которая основывалась на лишении прав тысяч людей. Это было неправильно.
Я наклонился поближе к уху Роуз:
— Отзови это предложение.
Она зыркнула на меня:
