– Мы, боксируя, исколесили весь мир, приятель, – вспоминал Тарвер. – Когда оглядываешься в прошлое, становится очевидным, что мы должны были получить больше золотых медалей. Но всегда знаешь, чем дело кончилось. И не всегда завоеванная золотая медаль приносит потом успех в профессиональном боксе. Если она у вас есть, значит, она есть у вас, лучшие из лучших всегда выходят наверх, как сметана на молоке. В этом истина.
У нас была классная олимпийская команда, приятель, – продолжал Тарвер. – И глядя на всю тогдашнюю олимпийскую программу соревнований по боксу, можно сказать, что она была разумно составлена. В той Олимпиаде участвовали такие парни, как братья Кличко, Василий Жиров, кубинцы… Это был настоящий класс суперзвезд, и там было полным-полно талантов.
– Не забудьте, это, возможно, была самая молодая американская команда, когда-либо подготовленная к Олимпиаде, – сказал Митчелл. – По большей части у нас была куча детей, и им пришлось иметь дело с компьютеризированным подсчетом очков. И никакого бойкотирования там тоже не было. Там были представлены все крупные страны с развитым боксом. Когда люди оглядываются в прошлое, они говорят, что это была одна из лучших наших команд, независимо от того, сколько было получено медалей. Мейвезер не был единственным из наших ребят, в отношении которого судейское решение оказалось несправедливым. Он лишь получил худшее из всех. И знаете что? Они все равно показали себя молодцами. То, чего они добились, – невероятно.
Мы предполагали завоевать лишь две медали, – продолжал Митчелл. – Думаю, речь шла о Захире и Тарвере. Да, и Тарверу мы прочили золото, но все говорили, что большего мы не получим, потому что мы были молодой командой. Мы добились намного большего, чем кто-либо ожидал. Я думал, что мы завоюем четыре или пять медалей. Мейвезер должен был бы по крайней мере дойти до поединка за золотую медаль, поэтому он должен был бы получить минимум серебро, но лишь мой парень Дэвид (Рид) завоевал золото. Если бы Нейт Джонс проштудировал видеозаписи, которые я его просил накануне просмотреть – с канадцем Дэвидом Дефиагбоном, – он бы пробился выше. И если бы Фернандо (Варгас) держал свои руки повыше… он проиграл бой, который шел на равных. Некоторые схватки мы проиграли, уступив одно или два очка, так что мы были очень близко. Нам просто требовалось чуть больше выдержки и дисциплины…
Кубинец Арагон, жертва Мейвезера, вернется на Олимпийские игры 2004 года в Афинах, чтобы завоевать серебро. Спустя годы предметом гордости Тодорова по-прежнему оставался тот факт, что он был последним, кто победил Флойда Мейвезера-младшего, хотя лишь один из них еще долгое время после Атланты наживался на этом.
– Моим богатством в жизни являются ясное сознание и чистая совесть, – говорил Тодоров. – Вот мои миллионы. Я – богач Серафим, потому что все в Болгарии знают, что я – человек чести, герой, большой патриот. Вот в этом мои миллионы. Но я никогда не был настоящим миллионером.
Он до конца своих дней сожалел о том, что отклонял внушительные предложения, поступавшие из Америки
[36], и говорил, что самым большим разочарованием для него стало то, что он не завоевал золотую медаль. Он утверждал, что этого не произошло из-за «одного весьма влиятельного руководителя федерации бокса».
О поединке с Мейвезером он просто говорил:
– Я его победил, и это было не так уж трудно. К тем Олимпийским играм я тренировался не более двадцати пяти дней, а он, возможно, готовился целый год. И я действительно побил его, но не могу сказать, что я был намного лучше. Он был отличным бойцом, упорным боксером, что заставило меня напрячься.
Он говорил, что политика любительского бокса была такова, что любая победа, не достигнутая с перевесом в семь или восемь очков, могла бы повернуться любым боком. И шутил, только мягко, что, если бы ему дали три месяца на подготовку к матчу-реваншу, он и сегодня устроил бы Мейвезеру веселую жизнь.
– Возможно, я и не выиграю, но ему придется тяжко, – говорил он с улыбкой.
Он продолжил недолго свою карьеру в профессиональном спорте, одержав пять побед и проиграв один бой, затем, в 2003 году, завершил свои выступления и завел свою страницу в Facebook, озаглавив ее «Победитель Флойда: Серафим Тодоров».
Краткое сообщение на этой странице выглядит следующим образом: «Последний человек, победивший на ринге суперзвезду бокса Флойда Мейвезера, – Серафим Тодоров. Они встретились в поединке в полуфинале на Олимпийских играх 1996 года в Атланте».
Несмотря на обвинения, выдвинутые против болгарской команды, кубок Вэла Баркера, присуждаемый лучшему боксеру
[37], был вручен на Играх в Атланте боксеру полутяжелого веса Жирову из Казахстана, сопернику Тарвера.
Разочарованный тем, что он ничего не получает за свои труды, одержав 84 победы (21 – досрочная!) при шести поражениях в качестве боксера-любителя, Мейвезер решил пойти по стопам отца и двоих своих дядей. Он перешел в профессионалы.
Решение вызвало приступ желчности у «белого папаши» Дона Хейла, который надеялся, что он будет нанят в качестве тренера проспекта. Он посчитал, что уход Флойда из числа воспитанников Хейла был обусловлен стремлением парня стать лучшим, иметь все лучшее и заколачивать большие деньги.
– Ему все время было мало, он всегда хотел больше, – говорил Хейл. – Думаю, он был любителем-боксером, который одевался лучше всех любителей-боксеров в мире, потому что всегда хотел носить лучшую одежду. Он хотел иметь дизайнерские вещи. Он был первым, кто приобрел кроссовки «Джордан» фирмы «Найк» на «воздушной подушке», и все такое в том же духе.
К тому времени, когда Хейл осознал, что теряет контроль над Флойдом, этот контроль уже полностью сошел на нет. «У Флойда были гора новой одежды и пачка наличности в кармане. Он сообщил мне, что все это ему дал другой промоутер».
Мейвезер согласовал условия и подписал профессиональный контракт – включая подписной бонус в размере 100 000 долларов, – с промоутерской компанией «Top Rank»
[38]. Компанией, возглавляемой Бобом Арумом, выпускником юридического факультета Гарварда. Компанией, которая занималась организацией и проведением профессиональных боксерских поединков таких спортсменов, как Мухаммед Али, Роберто Дюран, Марвин Хаглер и Томми Хернс.
