Кортес еще раз объявил об остановке боя, чтобы предупредить обоих боксеров о снятии очков.
– Он был чертовски гадок, – отозвался Грэм о рефери. – Я не знаю, был ли он так настроен с самого начала. Я съежился, когда они (болельщики) освистали государственный гимн. Думаю, это очень невежливо, мне такое не нравится, и я подумал: «Черт побери, вы не должны позволять себе такое». Не знаю, повлияли ли они на него (Кортеса), но то, что он сделал, постоянно прерывая их поединок, было невероятно. И он позволял Флойду оставаться безнаказанным за все, что он вытворял в ближнем бою. С его позволения Мейвезеру постоянно все сходило с рук. Я не виню Флойда за то, что он делал. Вы делаете все, что позволяет вам рефери и за что не наказывает. Вы делаете все, чтобы победить. Поэтому я никогда не буду гневаться за это на боксера. Это был хороший бой. Но для нас это еще была схватка с Кортесом.
– Думаю, многие получили удовольствие от того, что продемонстрировал Рикки Хаттон во время боя в Лас-Вегасе, – сказал Хаттон. – Не знаю, понравилось ли это американцам. Мы вроде как захватили Лас-Вегас, мы были в его барах, распевая «Считай, что ты у себя дома»
[91], «Боже, храни королеву» и все такое. Если вы из Лас-Вегаса, вы могли бы задаться вопросом: «Кто они такие?» Во время взвешивания я спрашивал их: «На кого вы пришли посмотреть?», подначивая толпу, и, думаю, англичанам это понравилось. Но не думаю, что это понравилось в Лас-Вегасе. Там ведь еще был рефери из Лас-Вегаса, а также любимый сын Лас-Вегаса во всех его проявлениях. Все это не выглядело, на мой взгляд, правильным.
Расклад поединка оставался схожим.
– Слушай, все, что он будет делать, это – прессовать тебя, он не может драться, – сказал Роджер.
Хаттон попытался преследовать соперника. Мейвезер пытался пробивать ошеломляющие контрудары каждый раз, когда Хаттон шел на сближение. И одновременно Кортес вмешивался каждый раз, когда боксеры сходились в ближнем бою, и удивлял странными судейскими решениями.
В третьем раунде Хаттон получил рассечение над правым глазом, когда Мейвезер провел в цель свою лучшую за весь бой серию ударов. «Ничё, все это хрень», – сказал ему на это Грэм.
Следующий раунд вышел у Мейвезера превосходным, когда он добавил себе очков своими привычными прямыми ударами правой, а также тщательно обрабатывая его левыми крюками.
«Продолжай делать то, что делаешь, – сказал Роджер. – Он не может тебя одолеть ни в ближнем, ни в дальнем бою».
Грэм предупредил Хаттона, что ему следует пробиваться в нападение. В пятом раунде оба боксера сходились в клинче и обменивались панчами. Кортес постоянно делал им внушения и разводил их.
В шестом преимущество Мейвезера непрерывно нарастало, как приливная волна. Хаттон выбросил в цель левую, правую, затем обрушил шквал нижних ударов, вынудив Мейвезера перевеситься за пределы кольца, просунув свою голову под верхним канатом. Как только он это сделал, Хаттон попытался пробить правой ему по затылку, и Кортес снял за это с англичанина очко. Удар до цели не дошел.
Когда рефери дал сигнал к возобновлению боя, Хаттон повернулся спиной к Мейвезеру и согнулся пополам, предлагая ему нанести удар – или еще что-то в этом роде.
Хаттон потерял концентрацию. Теперь он был весь во власти Мейвезера. Флойд сплющил его тяжелым левым хуком за минуту до окончания раунда, в то время как толпа британских болельщиков начала скандировать еще одну футбольную кричалку: «Рефери – дрочало».
Над ареной несся недовольный гул голосов, когда раунд подходил к концу. Возмущение адресовалось Кортесу.
– Я собираюсь начать снимать очки, – начал свое предупреждение рефери, подойдя к углу Хаттона.
– Вы уже начали, – огрызнулся Грэм.
«Есть только один Рикки Хаттон», – пела толпа, пытаясь поддержать дух претендента, положение которого становилось все более безотрадным. Группа американских комментаторов отдала очередное очко Хаттону, а их британские коллеги оценили его на очко ниже, однако Флойд закончил раунд сильно, проведя яркие удары левой и правой, в то время как Хаттон попытался запереть его, ограничив пространство для перемещения.
В восьмом раунде от Флойда последовало еще больше ударов правой, и Хаттону доставалось все больше и больше. Затем Мейвезер приступил к обработке его корпуса, и Рикки нарвался на бомбовый удар правой, заставивший его войти в клинч. За тридцать секунд до окончания восьмого раунда звезда Манчестера оказалась в серьезной опасности. Ему пришлось очень постараться, чтобы быть в состоянии продолжать бой, оставаясь на ногах.
– Я по-прежнему давал сдачи, – ответил Хаттон Кортесу, когда тот подошел оценить его состояние и предупредить, что он может остановить бой в перерыве между раундами.
– В моей голове пронеслось: «Да ты шутишь?» – вспоминал Рикки в 2015 году тот раунд. – Я не думал, что мне так сильно доставалось. Это было скорее похоже на то, что они искали предлог, чтобы не подпускать меня к нему близко, а затем пытались остановить меня.
Грэм считал, что этим был забит последний гвоздь в гроб.
– Флойд прижал Рикки к канатам и задал ему встряску, возможно, самую существенную за весь бой. А бывают случаи, когда вы не в состоянии возвращать столько же контрударов, если кто-то обрушивает на вас намного больше, чем одиночный удар, потому что это чисто вопрос удачи, кому повезет провести выстрел в цель. Так что он оказался под огнем. Но это был крупнейший поединок на всей планете. И когда у Рикки появился шанс, он ответил, и за последние десять секунд он набросал ударов. Джо Кортес подошел к нам в наш гребаный угол и сказал: «Если не будешь отбиваться, я остановлю встречу». Досрочная остановка ничем не была оправдана, Рикки во время последнего раунда контратаковал. Но рефери все же подошел к нему и сказал это, и в тот момент я понял…
Мейвезер теперь выглядел величественно, контролировал схватку и боксировал в своем темпе.
Хаттон начал десятый раунд, выглядя посвежевшим и танцуя на носках, однако в течение минуты налетел на левый хук, отлетел головой вперед в угловую стойку, а затем распластался на спине. Шатаясь от усталости, он еле поднялся на ноги и попытался передохнуть в клинче, однако Мейвезер набросал ему несколько левых крюков, и Хаттон отлетел спиной назад. На пол. И вырубился.
– Когда он нарвался на левый хук и повалился, я понял, что ментально он повержен, – заявил Грэм, который считал, что психологически Кортес провел основательную работу, чтобы привести Хаттона в обескураживающее состояние. – Это был хороший удар. Толком видеть я не мог, угол, в котором я находился, был худшим из всех, в которых мне приходилось работать. Там сидел огромный толстяк (уверен, что он был с телевидения), и я намучился из-за него. Мне приходилось прыгать то в одну, то в другую сторону, чтобы увидеть, что происходит на ринге. Я заподозрил, что Рикки уже смирился с тем, что потерпел поражение, когда он оказался на полу, и я подумывал о том, чтобы выбросить полотенце – я уже взял его в руки… А потом я мог видеть из угла лишь его ноги, видел, как он неуверенно на них держался. А затем он очутился на настиле.
