В книге «Пылающая Россия» эти события описываются так: «В это время Красная Армия напала на Польшу. Западные правительства опять испугались, что коммунизм перельется через границы. Французы пообещали Врангелю деньги, снаряжение и любую помощь, только чтобы он с юга ударил в тыл советской армии, которая выступила на Варшаву. Поверив обещаниям Антанты, белая гвардия всей мощью выступила против красных частей. Без этой акции Врангеля французский генерал Вейган вряд ли освободил бы Варшаву, и независимой Польши никогда бы не было. Однако, освободившись от красных, поляки тут же заключили с ними мир и забыли о своих спасителях, потерявших в боях около половины своего состава».
«Огромная масса большевистской армии, пришедшая с польского фронта, определила нашу судьбу», – продолжает свой будапештский рассказ генерал Врангель. «В октябре 1920-го я отдал приказ к отступлению и части отправились в крымские порты на эвакуацию. 126 судов и 150 тысяч человек, которые после трех лет жесточайшей борьбы больше не хотели жить под игом большевиков, оставили берега Крыма. Наша эмиграция означала эмиграцию сторонников национальной конституционной России».
В ссылке
Слова Врангеля о годах изгнания и мытарств остатков Белой армии на чужбине читать без волнения трудно. Но сначала небольшой кусочек из книги «Пылающая Россия»: «Из крымских портов, в основном, из Севастополя, с любимой родины, наш путь лежал в Константинополь. Так, русские попали в Византию, о которой столько мечтали. На турецких домах повсюду развивались знамена победившей Антанты, а толпы русских патриотов, отдавших свою кровь за победу Антанты, брели по улицам голодными, изможденными толпами».
О том, что произошло с армией после прибытия в Константинополь, в интервью венгерской газете Врангель описывает так:
«Из наших войсковых соединений 25 тысяч человек мы разместили в Галлиполи, 15000 – на острове Лемнос, 15 тысяч в Чаталдже, а еще 30000 в военных лагерях Сербии, Болгарии, Румынии и Греции. Однако в январе 1921-го наши лагеря распустили французы. В феврале французы стали отдавать приказы нашим людям возвращаться в Советскую Россию. Приблизительно 1500 человек вернулись и там их ждала печальная судьба. Многие по совету французов уехали в Бразилию, где их ждала ужасная ситуация. Они стали рабами, а не колонизаторами. Напрасно я протестовал против бесчеловечной работы французских властей. После ухода из Крыма я заплатил французскому правительству 700 миллионов франков в счет оплаты за питание наших людей. Дошло до того, что французский начальник лагеря в Лемносе насильно выдворил моих людей в Советскую Россию. В конце концов, дело кончилось тем, что французское правительство официальным приказом освободило моих солдат из-под моего командования и объявило армию Врангеля более несуществующей…».
Иначе как обвинением в измене Белому движению, в измене императорской России в адрес союзников по Антанте назвать эти слова Врангеля трудно. Ведь вопреки многим мифам советской историографии, выходит, что Антанта, точнее, определенные влиятельные силы в странах Антанты, поддерживали не столько Белое движение, сколько большевиков…
Венгерский гамбит
Дальнейший рассказ Врангеля подтверждает, что некоторое время после эмиграции из России существовал план переброски частей Белой армии и в Венгрию, наряду с Сербией, Болгарией и Грецией. Переговоры на этот счет начались сразу же после ухода из Крыма и в течение 1920-19211922 гг. велись в Будапеште поочередно генерал-лейтенантом Глазенапом, неким Константином Бегичевым, личными представителями Врангеля – полковником Лампе, а чуть позже генерал-лейтенантом Марушевским. По имеющейся информации (исследованиям А.Колонтари), К.Бегичева по этому вопросу принимали все тот же премьер-министр Карой Хусар, начальник Генштаба генерал Берзевици и даже (дважды) сам регент Венгрии – Миклош Хорти. После этих встреч венгерское правительство даже выделило Бегичеву кредит в один миллион венгерских крон для помощи российским беженцам. Лампе и Марушевский тоже имели встречи в Будапеште на самом высоком уровне. Их принимали премьер Иштван Бетлен и регент Миклош Хорти. Судя по всему, Хорти и Бетлен на первых порах были не против размещения какой-то части войск Врангеля в Венгрии. Предполагалось поставить их на охрану границ, как это позднее было сделано в Сербии. Но этому помешали внешние обстоятельства.
Дело в том, что венгерское правительство, следуя букве недавно подписанного Трианонского мирного договора 1920 г., своей властью не могло дать разрешение на расквартирование армии. По словам самого Врангеля, этот вопрос обсуждали представители Антанты 21 июня 1921 г. По итогам обсуждения союзники предупредили венгерское правительство, что «приход армии Врангеля в Венгрию вызовет лишь беспокойство». Чье беспокойство – не уточнили. Очевидно, беспокойство не только соседей Венгрии, но также Лондона и Парижа. Но вопрос, таким образом, был закрыт. Поэтому сегодня, когда историки ищут причины того, почему русская белая иммиграция в Венгрии была не столь многочисленной, как в соседней Сербии или Чехии, надо иметь в виду, что одной из причин был фактический запрет Антанты на размещение в Венгрии белогвардейских частей. Очевидно, что этот вопрос требует своего дальнейшего изучения.
Лишь к весне 1925 г. после долгих проволочек правительство Сербии (точнее, КСХС) приняло большую часть армии Врангеля, а вскоре и Болгария дала разрешение расквартировать остатки армии. С тех пор ядро Белой армии, по словам Петра Николаевича, расквартировано на Балканах. Закончил свое будапештское интервью, очевидно, одно из последних интервью в своей жизни П. Врангель следующими словами, которые в какой-то мере можно считать своего рода завещанием белого генерала: «Наши местные военные организации объединяются на местах в «общевоинский союз» под моим руководством. Это союз (имеется в виду Российский общевоинский союз, сокращенно РОВС – Ф.Л.), который мы можем назвать «Русским рыцарским союзом», это ядро и сила всей русской эмиграции. Политическую программу его 40 тысяч членов можно было бы сформулировать в следующих словах: «Беспощадная борьба с коммунизмом, отрицание любой возможности примирения и надежда на воскрешение русского национального государства»…
Конечно, приезд П.Врангеля в Будапешт всего на один день – небольшой неизвестный ранее эпизод в истории русской эмиграции в Венгрии. Но от этого, на наш взгляд, его значение не уменьшается, ибо за одним эпизодом стоит целая глава в истории белоэмигрантского движения.
Примечания
1 Pesti Naplo, 1927. 05. 17. 10.
2 Az égo Oroszorszag. Dante Kiado, Budapest, 1926.
Русская эмиграция в Южном крае Венгрии в 1941 – 1944 годах
Юдит Пихурик
В процессе изучения истории Венгрии периода Второй мировой войны волею судеб мне попали в руки документы по истории Южного края – территории, в период с 1920 по 1941 годы принадлежавшей Югославии, а затем, в 1941 – 1944 гг., снова воссоединённой с Венгрией1. Речь идет о документах из фондов венгерского МВД и других силовых структур, в которых нашли отражение проблемы русской эмиграции. Было интересно проследить, как складывалась судьба русских беженцев в ходе смены власти и по мере изменения политической ситуации – с переходом этих территорий от Югославии к Венгрии весной 1941 г. и с объявлением Венгрией войны СССР в июне того же года. В центре внимания нашего исследования – положение русской колонии в Южном крае, а также устремления и действия белоэмигрантов в условиях начавшейся войны против СССР. Проблема эта весьма многопланова. С одной стороны, русские эмигранты в 1941 г. увидели шанс на реализацию своих чаяний – развал системы большевизма и возможность создания новой России. С другой стороны, существовала взаимосвязь между изменением социального положения русской колонии, проживавшей на югославской территории, и той ролью, которую представители этой колонии играли в период войны. В то же время – в более широком контексте – обнаруженные источники позволяют прояснить некоторые детали, касающиеся военных целей Германии, устремлений венгерской внешней политики, а также венгеро-немецких отношений.
