Будапешта в экстазе рукоплещет русскому певцу. Такого еще не было. Кто-то спрашивает – почему бы не выступить Шаляпину в будапештской Опере?
Говорят, директору оперного театра Гезе Шебештьену с самого начала предлагали, чтобы русский бас по приезде в венгерскую столицу выступил в опере «Фауст», на что директор взмолился: «Где же я найду ему такую Маргариту, которой бы он остался доволен, как можно удовлетворить такого дьявола? Пускай выступает один и сам за все отвечает». Красноречивое, надо заметить, признание. Показательно и то, что один известный местный певец после шаляпинского триумфа в Городском театре заявил коллегам: «господа, нам пора в извозчики». В конце выступления, как вспоминает Иштван Надь, к Шаляпину на сцене подошел простой казак из эмигрантов и что-то ему сказал. Было видно, что после этого у обоих в глазах стояли слезы. Можно предположить, что казак-эмигрант представлял весьма известный казачий хор Сержа Яроффа (Ярова), прописавшийся к тому времени в Будапеште. История получит продолжение. Спустя некоторое время Шаляпин пригласил хор в Лондон на совместные гастроли.
Конечно, это был триумф. Шаляпин покорил Будапешт с первого раза. Местной публике надолго запомнилось не только его первое выступление, но и баснословный по тем временам гонорар в 3500 долларов или 250 миллионов венгерских корон. В переводе на сегодняшние деньги это должно быть где-то тысяч семьдесят долларов. Местные газеты потом несколько дней обсуждали сумму шаляпинского гонорара. Одна из них писала в таком духе: в то время как в стране сотни тысяч безработных, а люди выбрасываются из окон, как листья падают с деревьев, наши любители искусства платят певцу из России сумасшедшие гонорары. Впрочем, признавал автор заметки, шаляпинское искусство стоит этих денег…
После всего этого неудивительно, что следующего свидания с певцом Будапешт ждал недолго. Уже через полтора года, в мае 1927 г., Шаляпин выступит на местной сцене в своей знаменитой и любимой роли Мефистофеля в «Фаусте» Гуно.
Венгерский Мефистофель
Поздним вечером в среду 11 мая 1927 г. на будапештском вокзале Нюгати (Западный вокзал) творилось что-то невообразимое. Нечто такое, чему это творение знаменитого француза Эйфеля еще не было свидетелем за всю свою историю. Прибывший из Парижа состав «Восточного экспресса» облепила огромная толпа, в которой выделялось большое количество донских казаков. Из-за огромного стечения народа задерживалось отправление скорого поезда в Вену. Встречали Шаляпина. На этот раз певец приехал в Будапешт с женой-блондинкой. На следующий день практически все центральные венгерские газеты выйдут с заголовками: «Шаляпин снова в Будапеште», «Шаляпин приехал с женой»…
Встреча на вокзале вылилась для Шаляпина в братание с соотечественниками – донскими казаками, представителями русской эмиграции, которых судьба еще раньше, чем певца, забросила на чужбину. На вопрос – надолго ли в Будапешт? – ответ: до воскресенья. Дольше нельзя. В Вене готовится постановка «Бориса Годунова» и нужно много репетировать. – Что думает о встрече с соотечественниками? – Я очень счастлив их видеть, они для меня – Россия, я рад, что Пешт их полюбил…
Первое будапештское выступление Шаляпина в роли Мефистофеля состоялось в том же Городском театре 14 мая 1927 г. Накануне, 12 мая, там, как всегда, с успехом выступил казачий хор Яроффа. Не сомневаюсь, что маэстро был на их концерте, наверняка, выкроив вечер среди своих репетиций. Всего же Федор Иванович, как сообщили мне в венгерском оперном архиве, четыре раза пел Мефистофеля в Будапеште. Дважды в 1927 г. (май, ноябрь), один раз в 1928 г. (декабрь) и последний раз в декабре 1934 г. Однако, его первое выступление в «Фаусте», пожалуй, больше всего запомнилось будапештцам.
Вот как писала критика о первом явлении венгерского Мефистофеля Шаляпина. Шаляпин создал такую иллюзию, какую в Будапеште еще никто не видел. Он играл не Мефисто Гете, не философствующего сатану, а скорее романтического черта Гуно, искусителя из ада. Он всех заворожил своим голосом, очаровал своими жестами, потряс своей мимикой. Одно его появление было незабываемым впечатлением. Он был универсален. Необычайное богатство его образа может оценить только тот, кто его видел… Его потрясающее исполнительское искусство, чудесная палитра голоса завораживает, а актерское искусство затмевает мастерство драматических актеров. Это самое большое, чего может добиться артист. (газета «Пешти напло»)
Атмосфера того вечера в опере напоминала ту, что была в первый приезд артиста в Будапешт в 1925 г. Те же пробки на улицах, переполненный зал Городского театра, море цветов, которые артист с поцелуем разбрасывал зрителям в первые ряды партера. Впечатление, по общему мнению, незабываемое. Весь вечер театр содрогался от аплодисментов.
Вообще, листая газеты тех дней, создается такое впечатление, что май 1927 г. стал этаким месячником культуры, как сегодня говорят, национальной России в Венгрии. Концерты русского казачьего хора, триумфальный дебют венгерского Мефистофеля Шаляпина, постановка спектакля «Россия» по пьесе Альфреда Ноймана Венгерском Театре, действие которого происходит во времена Павла 1, газеты обсуждают выход книги бывшего депутата Госдумы Василия Шульгина «Дни» о последних днях монархии. Не успел Шаляпин отыграть «Фауста» и уехать в Вену, как Будапешт принимает на самом высоком уровне генерала Петра Врангеля. Друг русского генерала, заместитель председателя венгерского Госсобрания Карой Хусар только что выпустил книгу «Пылающая Россия», а бывший главком Белой армии помогал в ее написании. Тут же газеты сообщают из Москвы о совещании командного состава Красной Армии, на котором с докладом выступил Ворошилов. Война будущего, заявлял в 1927 г. советский военачальник, – будет войной машин, а советская армия находится в самой лучшей форме.
Одинокий «Дон-Кихот»
Будапештские гастроли Шаляпина в следующем, 1928 г. совпали с авторским вечером русской знаменитости, который местные поклонники устроили в Городском театре 14 декабря, под самое Рождество. Десятого числа, как всегда – с аншлагом, состоялось очередное представление «Фауста», а через четыре дня там же, в театре, прошел авторский вечер «короля певцов». К тому времени местная пресса иначе его уже и не именовала. На этот раз первый бас планеты покорил даже сердца тех, у кого еще оставалось какое-либо предубеждение в отношении русского певца. Это был настоящий апофеоз его таланта. Вот что писала самая влиятельная в то время венгерская газета «Пешти напло»: «Если Шаляпин поет, то нет ни сцены, ни подиума, ни программы, нет концерта, а есть только сама Жизнь. Он поражает своей естественностью и абсолютным реализмом, которые мы находим у его великого соотечественника Толстого или у русского крестьянства. После его арии Лепорелло вряд ли кто еще так выразит гений Моцарта… Он гениален везде, но конгениален в тех вещах, которые ему родные – откуда сама душа Шаляпина, из жизни русской земли, что лучше всего проявилось в музыке Мусоргского. Здесь Шаляпин на равных с композитором творит шедевры… Кто слышал его «Блоху», тот понимает – о чем идет речь… Как известно, ««Блоху» и сам Шаляпин любил больше всего в своем репертуаре, считая ее своим главным шедевром и каждый раз вкладывая в ее исполнение всю свою душу. Но кто мог предположить, что эта самая ««блоха» наделает столько шума в далекой Венгрии? Казалось, что свой будапештский успех 1928 г. певцу уже трудно будет повторить или превзойти. Но все еще было впереди.
