– Как? Когда? Где ты, в больнице? – всполошился мой суженый, сразу забыв про образ покинутого и отвергнутого.
– Почему сразу в больнице, еду пока в машине, как приеду в город – сразу тебе позвоню. Ты дома будешь?
– Ксения, ты невозможна. Ты можешь хотя бы день прожить без приключений?
– Костик, это они не могут без меня прожить. Ладно. Целую. Позвоню, как приеду.
Я отключилась, забросила телефон в машину и в окно уставилась. Каждый день мои знакомые мужчины говорят, что я невозможна. Сговорились, что ли? За окнами быстро-быстро бежали деревья, но даже им было не поспеть за моими мыслями. Хорошо Громову советовать, «спроси у него, забирал документы или не забирал». По телефону мне с Костиком поговорить не удалось да еще при постороннем человеке, надо будет при личной встрече все выяснить. А посторонний, кстати, воспитанностью не блистал, поэтому с расспросами полез, почему мое настроение совсем испортилось, и кто это звонил. Хотелось ответить «конь в пальто» или «а вам какое дело?», но я же девушка культурная, поэтому глазки потупила и сказала «жених».
– Как-то вы без нежностей обошлись, – съязвил Мирослав, – в ссоре что ли?
– А он у меня ученый, книжный червь, поэтому любовь доказывает делами, а не словами, – отбрила я.
– А, ну тогда конечно, – скривился он, словно я ему лимон скормила.
– Кстати, мы с вами едем сейчас к его дедушке, – проинформировала я.
– Превосходно! Мне будет очень приятно познакомиться с дедушкой вашего жениха, – заверил меня Сташевский.
Мы въехали в деревеньку, и я командовала, куда сворачивать. Остановились возле прелестного пятистенного сруба – фамильного гнезда Коржиковых. За крепким забором бегал, гремя цепью, Полкан – старый сторожевой пес, глухо залаявший на приехавших.
– Иду, иду, – раздалось где-то рядом, и калитка распахнулась.
Навстречу вышел Феофан Леопольдович в соломенной шляпе, льняных брюках и рубашке. В руках у него была газета «Спорт сегодня», а стильные очечки бултыхались на веревке на аккуратном животике. Дед был намного красивее внука, будто взяла природа-мать и исказила эти благородные черты до неузнаваемости на лице Коржикова младшего. Феофан Леопольдович, как и Костя, носил точно такую же прическу, только его грива была абсолютно седа.
– Здравствуйте, Феофан Леопольдович! – воскликнула я.
– Здравствуй, детка, здравствуй, Ксения! А я беспокоился, как ты там после аварии, – приобняв меня, сообщил Коржиков старший. – Косте звонил от соседа, а его мобильный телефон не отвечает. Значит, все обошлось, дорогая?
– Да все, можно сказать, наладилось, но беда одна не ходит. Вот этот парень втянул меня сегодня в новую аварию. Я в него врезалась, моя «девятка» приказала долго жить. А он, искупая вину, меня к вам привез. Так что знакомьтесь, его зовут Мирослав.
– Что ж вы, молодой человек, так неаккуратно? – посетовал Феофан Леопольдович.
Мирослав, который до этого безразлично стоял в стороне, с готовностью подскочил и протянул руку для пожатия, бормоча, что он очень сожалеет, а ущерб возместит. Дед заверил, в свою очередь, что он рад его порядочности, и пригласил нас в дом.
– Как хорошо, что пожаловала. Я только что закончил варить клубничный джем, и самовар поспел. Мария Ефимовна, моя супруга, меня научила варить варенье в ранней молодости. Был такой период в нашей стране, когда сладости были страшным дефицитом, так вот мы спасались благодаря собственным запасам. Мы с ней даже соревновались, у кого лучше получится!
Мы прошли по мощенной плитами дорожке мимо рычащего Полкана и поднялись на просторную веранду. В воздухе сладко пахло цветами, которые бурно произрастали на участке. Нас угостили чаем. Чувствуя, что нам нужно поговорить, Мирослав отпросился погулять по саду, подышать свежим воздухом.
– Ну, с чем пожаловала? – с места в карьер начал старик. – Вижу, что не просто так на чаек…
– Феофан Леопольдович, я сегодня побывала в загсе. Выяснилось, что там не было даже наших заявлений. Кто-то забрал их вместе с паспортами. Так что зря мы туда вообще приезжали, вот так-то.
– Ну, и что это значит?
– Скажите, Костя не говорил матери о нашей свадьбе?
– Знаешь ли детка, я всегда считал, что ваш брак будет удачным. Удачным для Константина. Потому что рядом с тобой каждый мужчина вспоминает о своей половой принадлежности. Как тот молодой человек, – кивок в сторону гуляющего между деревьев Мирослава, – или, к примеру, я. Мне очень хотелось, чтобы вы поженились, чтобы Костя стал-таки настоящим мужчиной, как все Коржиковы. И Стеле о свадьбе рассказал я. Да, да, – кивнул он, – но погоди сердиться! У нас был долгий разговор, после чего она пообещала все исправить в нашей жизни. Можно даже сказать поклялась.
– Так я и знала, – прошептала я.
– Ничего ты не знала и ничего знать не можешь! – прикрикнул дедок. – Я рассказал ей в пятницу. Когда бы она, по-твоему, ваши заявления забирала да паспорта выкупала?!
Он даже вскочил и по веранде забегал от волнения.
– Нет, если в пятницу, то она бы не успела, – расстроилась я, – но тогда вообще ничего не понятно. Кто же забрал заявление, Костя?
– Глупости говоришь, – рассердился он, – Константин так мечтал на тебе жениться, что даже пошел на конфликт с матерью. А тебе известно, насколько она поработила его волю. Она для него все годы была и царь, и бог, и пророк. Мне было противно такое раболепие, но что тут поделаешь?! Мать!
– Мать ее так! – неожиданно взорвалась я, – если бы не ее властность и тирания, возможно бы, он стал нормальным человеком. Она же его всю жизнь пилила и ломала. Разве так можно?
– А вот когда станешь матерью, тогда и ответишь на этот вопрос, – отрезал он.
Мы немного помолчали, а потом я извинилась за свою несдержанность, он заверил, что ничего страшного не произошло. А я подумала, что пока ничего. Минут через десять я начала прощаться, тут и Мирослав из сада подтянулся. Оказывается, он вполне благовоспитанный товарищ, дал нам пообщаться, глаза не мусолил, сад похвалил и угощение. И наконец, мы отчалили, облаянные на прощание Полканом. А Феофан Леопольдович стоял у калитки и махал нам вслед, пока мы не свернули за угол.
Всю дорогу до города Мирослав меня смешил, рассказывал всякие забавные истории из своей жизни, травил байки про охранное агентство. Мы даже перешли на «ты», и еще минут десять путались в формах обращений. Он меня немного растормошил и от дум печальных отвлек. Но мне тут же стало неловко за свое поведение. Ну что это за ветреность, тут столько всякого разного происходит, а я почти флиртую с человеком, который к тому же лишил меня средств передвижения. Но тут мы въехали в город, и я начала экскурсию, обещанную Мирославу, так как он раньше никогда здесь не бывал. Когда мы проезжали мимо роддома, в котором лежала забывчивая Марина из загса, я, подчиняясь какому-то импульсу, попросила Мирослава припарковаться на стоянке.
