Внезапно его привлекла суета на пустыре за самой дальней стоянкой. Какие-то машины сгружали что-то серебристое. Комдив забрался в свой служебный «уазик» и кивнул водителю:
– Давай туда!
Вот тоже радость – машина от союзников! Вместительная, проходимая, с печкой, что зимой актуально. Плюс радиостанция, позволяющая командиру не терять управление даже за пределами аэродрома.
По мере того как машина приближалась к указанному Захаровым месту, удивление его росло. Сначала стало понятно, что это работают союзники, но об этом Захаров и так догадывался. Кроме них вряд ли бы кто рискнул что-либо делать без его разрешения. И дело тут не в неуважении Захарова. Просто аэродромом пользовались совместно 43-я дивизия и союзники. Именно отсюда взлетали их автоматические самолеты – дроны, коптеры, БПЛА. Назывались они по-разному и были они разными, но суть была одна – автоматические летательные аппараты. И тут же на аэродроме квартировали их боевые и транспортные вертолеты. Фантастические машины, называемые в народе «крокодилами» и «мишками». Когда Захаров увидел «крокодила» в полете, а это был момент, когда пара вертолетов на бреющем прошла вдоль аэродрома, то был потрясен до глубины души. МИ-8 был не столь впечатляющ, зато полезен неимоверно. Захаров знал, что к союзникам ездили конструкторы Миль и Камов, и где-то сейчас они трудятся во главе своих конструкторских бюро над новыми машинами. Пусть и не такими эффектными и эффективными, но тоже важными и нужными стране.
Нечто серебристое оказалось фюзеляжем неизвестного ему самолета. Плоскости для транспортировки были отсоединены и лежали рядом. Это именно был самолет. Захаров, уже подъехав, рассмотрел двухместную кабину. И он узнал его. Видел в альбоме начальника инженерно-технической бригады, работавшей у них на аэродроме. С этим полковником они стали практически друзьями, игнорируя разницу в званиях и должностях. И сейчас полковник собственной персоной присутствовал здесь же, наблюдая за разгрузкой.
– Это… это МиГ-15? – подойдя к нему и указывая на самолет, с волнением переспросил Захаров.
– Да, Георгий Нефедович. Это он, самолет-солдат. Не первый наш реактивный самолет, но из первых и самый удачный. Герой Корейской войны! Кстати, оттуда и прибыл. Корейцы постарались – продали самолет именно советской, а не китайской сборки. Он немолод, конечно. Мягко говоря. Но еще послужит. Именно эта модель УТИ МиГ-15 дала путевку в небо десяткам тысяч летчиков. А теперь он сделает авиацию Красной Армии реактивной. Не завтра, но послезавтра точно. Вот так! Ты рад, Георгий Нефедович?
– Это… тут… его же здесь соберут? И… он тут будет ждать фронта? Или…
Генерал почему-то разволновался, как юноша в период первой любви.
– Или! На своих крыльях в Москву полетит. Вот соберем, проверим, обкатаем и вперед! Ему тут лететь-то! А ты чего так разволновался? А?
– Ты сказал, облетывать будут.
– А как же! Все как положено! Соберем, проверим, облетаем.
– Юрий Константинович! Я тебя как правоверный коммунист Христом Богом прошу! Даже перекрещусь, если хочешь! У него же две кабины! Дай мне возможность… Подари шанс. Я, может, и не доживу, когда они в войска поступать будут, а тут…
Полковник, рассмеявшись и приобняв генерала, похлопал его по спине.
– Вот летчики! Везде одинаковы. В любом возрасте и звании. Увидите новый самолет и сразу как в детство впадаете. Конечно, дам. Как я могу отказать генералу, командиру дивизии и просто хорошему человеку Захарову Георгию Нефедовичу в возможности полетать пассажиром!
И, приблизив голову к голове Захарова, продолжил:
– Георгий, по секрету скажу. Это первая ласточка. Поверь мне, ты тут еще такие самолеты увидишь! Я список видел.
– Ты…
– Обещаю! На всех, где есть место второго пилота, ты полетаешь вне конкурса. Мы ж спирт с тобой пили? Ну вот! Коррупция, мать ее! Куда деваться?
Если в первый день еще не весь аэродром знал, что на дальней стоянке появились новые самолеты, тем более что их сразу после установки крыла накрывали масксетями, то на следующий день это услышали все. И не только на аэродроме. Союзники поставили на стоянке наклонную стальную плиту с жаропрочным стеклом посредине. Называлось это газоотбойником и позволяло через стекло видеть процесс работы форсунок двигателя на разных режимах работы. Когда в первой половине дня послышался тонкий свист, никто не понял, что это и откуда. Но потом свист перешел в рев, покрывающий всю округу. И вот это услышали уже все. А после обеда незнакомый голос в эфире запросил у руководителя полетов разрешение на пробежку по ВПП. Разрешение было дано, и на дальний старт выкатился серебристый самолет. Двигатель его набрал обороты, сдув и растопив позади себя снег до земли, летчик отпустил тормоза и самолет, качнувшись, начал разбег. Оставляя позади себя снежный шлейф, самолет быстро пробежал полтора километра полосы и, затормозив, повернул на рулежку. На повороте струей газов турбины снесло все, что стояло лишнего и не закрепленного вдоль рулевой дорожки, включая слишком близко подошедшего бойца из охраны аэродрома. Хорошо, что отделался всего лишь испугом, прокатившись кубарем по снегу.
С этого дня дальняя стоянка стала местом массового интереса всех не занятых службой и учебой летчиков, техников и просто зевак из всех БАО аэродрома. Обычный караул батальона охраны не смог бы, наверное, сдержать любопытных, но стоянка с первых же часов была взята под охрану подразделением НКВД, и пройти на нее могли лишь лица из утвержденного списка. Захаров в нем присутствовал.
Взлетел первый реактивный самолет утром на следующий день после пробежки. В первый полет Захарова не пустили. Самолет взлетел и просто выполнил несколько кругов на разных скоростях по «коробочке». Это уже спрятать было невозможно. Особый район был набит гражданскими и бойцами 20-й армии под завязку, и выделить безлюдную зону для полетов было невозможно. Захаров осторожно поинтересовался у своего знакомого насчет секретности и сохранения тайны. Как это понималось им.
– Знаешь, Георгий Нефедович, когда вообще все это начиналось, мы, то есть те, кто сейчас находится с этой стороны Портала, в СССР, поинтересовались этим вопросом у соответствующих должностных лиц. И знаешь, что я понял из ответа? Наших «молчи-молчи» волнует лишь вопрос секретности с той стороны. И поверь мне, там все это делается с должным тщанием и старательностью. А здесь российскому руководству, похоже, насрать и на Германию с Гитлером, и на Англию с Черчиллем, и на Рузвельта с США. Я опускаю уж тех, кто пожиже и троны которых пониже. Это оставляется на ваше усмотрение. Мне кажется, я подчеркиваю – мне кажется, заимеет острое желание Иосиф Виссарионович избавить мир от всех мной вышеперечисленных и заплатит соответствующие деньги России, и в один из дней прикатится сюда комплекс «Тополь» с ракетой, у которой подходит срок окончания эксплуатации, и не станет на планете Земля десятка городов в странах, где правят эти люди. Вопрос лишь в том, как вам потом жить на этой планете. Я не про нравственные терзания. Американцы вон раздолбали два города в Японии первыми же экземплярами ядерных бомб, а японцы теперь верят, что это сделали мы. А они как бы и ни при чем. Я про последствия ядерных взрывов. Хотя тех же испытательных взрывов было гораздо больше, и ничего, мы же живем!
