– Почему? – спросил он одними губами и получил в ответ загадочную улыбку и взор, обещавший все пояснить.
Но позже.
Маневр с ладьей удался магистру безукоризненно, и вскоре и ярмарка, и столица остались позади. Впереди синели воды Берсно и блестели на солнце купола и флюгера летнего дворца.
– А можно узнать, – спросила вдруг Кора, – куда поедут те, кто придут завтра в ратушу просить за своих родичей, или попросту начнут устраивать им побеги? И чем так ужасающ Бен – кале, что этот бесстрашный лэрд решился на такой опасный план?
– Я тоже об этом подумал, – одобрительно глянул на нее герцог, и перевел взор на учителя, – так что там со жрецами?
– О тех, кто придет в ратушу, пока ничего сказать не могу, но думаю, их вопросы будут интересны и Коре и Лиате, – заявил Анвиез, не скрывая, что не собирался ничего решать единолично, – а про Бен-кале могу объяснить. Построил его король нордвинов для своей любимой, но неверной жены. Там властвует вечная зима… лишь летом бывают дни, когда можно гулять без перчаток и валенок. Но куртки и шапки, хоть и легкие, все равно никто не снимает. И тем не менее в Бен-кале всё предусмотрено для удобной и безопасной жизни. Теплый дом для людей и пристроенные к нему теплые хлева для животных. Зимняя оранжерея и закрытые дворики для птицы, освещенные фонарями с ведьминым мхом. В темноте куры не несутся, а довезти в край вечного мороза зелень и яйца очень непростая задача. Ну и библиотека и мастерская, где узников учат нескольким ремеслам. От самых простых, вроде шитья домашних туфель и вязания, до ювелирного дела.
– А жрецы… – задумалась Лиата, – за что они там сидят? Или зачем?
– Зачем, – нежно улыбнулся ей жених, – Причин достаточно. Одним нужна тишина, чтобы написать задуманную книгу, или картину, другие хотят немного отдохнуть от суеты или от навалившихся неприятностей, третьи собираются проверить разлукой свои чувства… или чувства избранницы. А кто-то намерен испытать самого себя, ведь прожить в Бен-кале долгое время и остаться прежним очень трудно. К примеру ветреная и самовлюбленная королева нордвинов вышла оттуда через два года кроткой и тихой как лань, и за всю оставшуюся жизнь не подняла взгляда ни на одного постороннего мужчину.
– А мне жаль королеву, – глядя в окно задумчиво объявила Кора, – ей достался жестокий муж.
– Ты права, – на миг оторвалась от словарика Лиатана, – я тоже так считаю. И ничуть он её не любил, любимых так безжалостно не наказывают.
– Любимых вообще не наказывают, – категорично заявил Дарвел, – даже представить не могу, что мне вдруг захотелось бы наказывать Ильду. Теперь я точно знаю, те, кто могут наказать свою женщину, нагло лгут, называя ее любимой. Если любишь человека по-настоящему, он становится тебе дороже самого себя. Ну а себя за ошибки никто не бьет, наоборот, оправдывают и жалеют. О тех людях, в чьих головах потоптались злые лешие, говорить не стоит, у них все нравственные понятия навыворот.
– Вы все правы, – магистр крепче прижал к себе невесту и признался, – и я счастлив, что у меня такая чуткая невеста и способные ученики. И Кора, хоть и не моя ученица, радует все больше… немногие девушки могут так безошибочно узнавать ложь и лукавство под любым соусом.
– У меня были хорошие учителя, – усмехнулась она невесело и тут же спохватилась, – но я ни на кого не держу зла. Наука всегда дорого стоит… как сказал однажды отец, правда по совсем другому поводу.
– Кстати… – вспомнила Ильда, глядя на приближающийся балкон летнего дворца, – он мне утром сказал странные слова… но мне было некогда выяснять, что это значит. Теперь хочу спросить.
– Вместе разберемся, – твердо пообещал ей муж, подхватывая на руки, едва ладья скользнула на балкон, – сбрасывай туфли, я сам тебя отнесу.
– Да я уже залечила… – проговорилась знахарка и смолкла, понимая, как бесполезно с ним сейчас спорить.
Впрочем, спорить и сразу не было желания, и расхотелось окончательно, когда она вспомнила похожий случай. Тогда Ильда была еще ученицей, но готовилась сдать экзамен на первую ступень и Вилия отправила ее на помощь одной из сестер, работавшей в большом поместье. Его хозяин женил сына, и торжество намечалось грандиозное, а на таких без несчастных случаев не обходится. В тот раз сильнее всех не повезло невесте, ей сшили новые туфли, а танцевать пришлось много, и с женихом и с его родственниками. Уже к середине праздника она, глотая слезы, сидела в маленьком кабинете знахарки с поднятыми на скамеечку ногами, а Ильда с наставницей отмачивали и отдирали от ее пяток окровавленные чулочки и мазали мазью страшные раны, прежде обрезав лохмоты кожи. Жених тоже был там, стоял у них над душой и сварливо объяснял молодой жене, что только глупая курица могла надеть на свадьбу неразношенные туфли. И в следующий раз за такую ошибку она будет строго наказана запретом на свидания с родичами и прогулки с ними. Как позже мрачно объяснила Ильде целительница, он женился ради приданого, но всех уверял, что по большой любви.
– Если хочет – пусть тащит, – ворчливо сообщил Анвиез, и тут же противореча собственным словам, создал стремительный вихрь, унесший на верхний этаж и герцога с женой и сброшенные туфли.
Второй смерч унес его самого и Лиатану.
– А мы как пойдем, счастье мое? – заглянув Коре в глаза, справился Ирджин и замер в тревожном ожидании.
Необычно кроткая и улыбчивая Кора пугала его непонятным поведением, не сулившим, насколько он знал знатных лейд, ничего хорошего. Девушки её круга никогда резко не меняют поведение и привычки, лишь по очень важным причинам. И главная среди них – внезапное чувство.
Магу даже думать было больно о том, что какой-то франт задурманил девушке голову сладкими речами или жаркими взорами… хотя и понимал, как легко увлечься яркой красотой Коры. И как бесполезно бороться с ее внезапной любовью… до боли, до исступления жаль, что не к нему.
– Мне все равно – снова кротко улыбнулась она и вдруг задумчиво спросила, – Ирджин… а ты не заболел? Все утро ведёшь себя как-то странно…
– Нет… – он постарался ответить такой же непринужденной улыбкой, создал вихрь и вмиг донес девушку до двери ее комнат, – отдыхай, счастье мое.
И тут же, не ожидая ответа, умчался в свои покои, крепко зажимая себе рот невидимой лапой, чтобы никого не напугать рвущимся с губ то ли рыком, то ли воем.
– Похоже, случилось что-то серьезное… – расстроилась Кора, входя в гостиную, – а он молчит… Хотя я вполне могу это понять, и сама молчала бы, не желая расстроить своими бедами симпатичного мне человека…
Назвать Ирджина любимым у нее пока не поворачивался язык, хотя за прошедшие полдня девушка окончательно убедилась в своих чувствах. Теперь ей хотелось слушать только жениха, постоянно тянуло взглянуть хоть искоса, чтобы убедиться, в его неизменном внимании. Кора прекрасно видела, что маг старается ни на миг не выпускать её из виду, угадывать даже малейшие желания, и готов скупить всю ярмарку, если она захочет. А она уже ничего не желала, все казалось таким пустым и ничтожным, по сравнению с расцветающим в сердце легендарным жар-цветом.
