Цель свадьбы – это не только взятие на себя обязательств друг перед другом, она также объединяет две семьи. Вот только эту часть сделки я не могла выполнить. Распорядителям пришлось направить гостей Тони на обе стороны нефа
[17], чтобы жениховская сторона не перевешивала невестину. Его мать пыталась исполнить роль моей мамочки, помогая мне приготовиться к церемонии утром перед свадьбой. И когда его отец под руку вел меня к алтарю, до меня дошло, насколько я одинока.
В тот день мне полагалось улыбаться во весь рот, но я хотела лишь, чтобы он поскорее закончился. Это было постоянное напоминание о том, что у меня нет никого, кроме новоиспеченного мужа. На банкете, когда дальние родственники Тони спрашивали меня, где мои родители, я отвечала им, что мама и папа умерли. Я была вынуждена объяснять одно и то же всем, от владелицы салона свадебных платьев до флориста, водителя и управляющего рестораном, который распределял места между гостями.
У меня не было ни одного родственника, чтобы вписать его в эти планы, а свадебными подружками были девушки с работы – я едва была знакома с ними, но им было неловко отказаться, когда я попросила об услуге. Все, что касалось свадьбы, было сплошным эрзацем. Чтобы ощутить присутствие рядом своих родителей, я смогла лишь надеть обручальное кольцо матери и подарить Тони часы отца. Едва не расплакалась, когда он принял их. Я не сказала ему, что на самом деле купила их в антикварном магазине в ближайшей деревне Олни. Хотела ощутить ностальгию, пусть даже не свою, чужую.
На прикроватном столике деда Райана лежали серебряные часы с откинутой крышкой. На обратной стороне была выгравирована надпись: «Сыну в день свадьбы».
«Как мило…» Я была уверена, что в те времена они стоили небольшого состояния. Сунула часы себе в карман вместе с батарейками от пульта дистанционного управления телевизором. Вышла из палаты, потом остановилась, обернулась и вошла обратно, тихонько прикрыв дверь.
Внимательно прислушалась, как легкие старика с трудом вбирали воздух. Дыхание хриплое и свистящее, слишком слабое для астмы – скорее всего, он страдал эмфиземой
[18]. Бедолаге действительно лучше умереть.
* * *
Звонок раздался неожиданно, однако он не мог быть более желанным. Когда на экране высветился знакомый номер, я затушила сигарету о тротуар.
– О, солнышко! – начала я и закрыла глаза, испытывая восторг и облегчение от того, что Эффи позвонила мне. Прошла неделя с тех пор, как я неожиданно появилась в их новом доме. После этого я написала сообщение на номер, который видела на телефоне Тони, дав дочери свой и надеясь, что она захочет пообщаться. А это, в свою очередь, могло подтолкнуть Тони сделать то же самое. – Как ты?
– В порядке… – нерешительно ответила она.
– Уверена? По голосу не похоже.
– А может… может, мы… ну, типа, встретимся?
– О, конечно, с радостью! Когда?
Полчаса спустя мы сидели бок о бок на кожаном диванчике в кофейне. Эффи выбрала «Старбакс» в торговом центре на окраине, потому что, как она объяснила, ей не хотелось, чтобы нас увидел отец или его друзья. Мы пили горячий шоколад со взбитыми сливками и посыпкой, и я внимательно слушала, как дочь рассказывает о своей жизни в пропущенный мной период. Она объяснила, что некоторые друзья отвернулись от нее, когда кто-то взломал ее учетку на «Фейсбуке» и опозорил Тома, ее бывшего парня. Потом у нее снизились оценки, и она осталась совсем одна, считая себя полной дурой. Мне хотелось узнать о Райане Смите, но я не могла просто так поднять эту тему.
– Тебе нравятся какие-нибудь предметы? – спросила я. – Какие тебе лучше всего давались раньше? Химия, верно?
– Английский и биология. А теперь у меня самые поганые оценки по английскому, а биологию я ненавижу, потому что нам задано резать зверушек. Маленьких поросят… Ужас. – Она сморщилась.
Я видела, что Эффи трудно встречаться со мной взглядом, и понимала: хотя я мать, в то же время и посторонний человек. Все еще не удавалось вспомнить, что именно нас разделило. Как бы меня это ни раздражало, казалось неуместным спрашивать ее и рисковать разбередить старые раны. Сегодня мы должны двигаться вперед; я должна привлечь ее на свою сторону и показать мужу, что он упускает, отстранившись от меня. Когда Эффи наконец посмотрела мне в глаза и не отвела взгляд, я увидела в ней очень много от себя.
Пока дочь говорила, до меня постепенно дошло, что раньше я никогда по-настоящему не слышала ее. Слушала – но чаще всего отмахивалась от ее слов и эмоций, считая их детскими глупостями. Теперь близился пятнадцатый день рождения Эффи, она становилась юной женщиной, и мне пора обращаться с ней соответственно.
Несколько раз она открывала рот, словно желая о чем-то спросить, но почти сразу же закрывала, видимо, передумав.
– Не хочу давить, но, похоже, ты хочешь сказать мне что-то еще? – предположила я.
Дочь покачала головой и посмотрела на парковку, где покупатели загружали в свои машины набитые сумки и пристегивали детей к креслам. Ее губы были поджаты, она выглядела очень печальной.
– Я все испортила, мам, – произнесла она, потом сморщилась и заплакала.
Похоже, вопрос угодил в цель. Я придвинулась ближе к ней и обняла за плечи, успокаивая.
– У нас новый учитель, и сначала мне казалось, что он меня ненавидит, потому что постоянно ставил мне плохие оценки, – продолжила она.
– Мистер Смит? – спросила я. Эффи кивнула.
– А потом он стал очень внимательным, уделял мне много внимания после уроков. И мы постепенно стали… сближаться.
– Насколько? – спросила я. Похоже, воссоединение с дочерью окажется куда более плодотворным, чем я ожидала. Я надеялась, что Райан Смит не причинил Эффи никакого вреда, но для моих замыслов было бы неплохо, если бы он чуть-чуть перешел границы.
– У меня осталось не так много друзей, а он был очень добр ко мне, и я начала испытывать к нему особые чувства. Мне казалось, будто он тоже чувствовал что-то ко мне. Но когда я призналась ему, он повел себя просто ужасно.
Так вот что он сделал с ней! Намеренно ввел глупую девчонку в заблуждение… Теперь мне было с чем работать.
– Солнышко, между вами было что-то… в физическом смысле?
– Нет. И я знаю, что это неправильно, но хотела, чтобы это случилось. А он отказал мне, назвал отвратительной и глупой… Я чувствовала себя ужасной идиоткой. Даже не могу больше смотреть на него, мне тошно. Ненавижу его.
– А мне он показался очень милым… Но наверняка после этого посмеялся над тобой в учительской.
На лице дочери появился страх.
– Думаешь, он сказал другим учителям?
– Мужчинам его возраста нравится внимание со стороны молоденьких и красивых девушек – таких, как ты. Они хвастают этим перед друзьями. А ты знаешь, как слухи распространяются в школе… Может быть, ему это нравится: привлекать девушку, чтобы потом унизить и хвалиться этим. Я лишь надеюсь, что никто из учеников об этом не узнает.
