Из реалистичного подхода есть очень странное следствие, впервые рассмотренное в докторской диссертации, защищенной ныне покойным Хью Эвереттом в Принстоне в 1957 г. Согласно реалистичному подходу, когда физик измеряет спин электрона, скажем, в северном направлении, волновая функция электрона, измерительная система и сам физик изменяют свои состояния в полном соответствии с детерминистским уравнением Шрёдингера; но в результате их взаимодействия в процессе измерения волновая функция становится суперпозицией двух членов, в одном из которых спин электрона положителен, и в этом мире для любого наблюдателя он будет положительным, а во втором члене спин отрицателен, и для любого наблюдателя он будет отрицательным. А поскольку все разделяют веру в то, что спин имеет одно определенное значение, суперпозиция становится невыявляемой. В результате история мира разделяется на два несвязанных друг с другом потока.
Довольно странно, но разделение истории должно происходить не только когда кто-то измеряет спин. В реалистичном подходе история мира нескончаемо расщепляется, и всякий раз макроскопическое тело оказывается связано с выбором квантовых состояний. Такая множественность миров дает благодатный материал для научной фантастики, а также разумное объяснение для Мультивселенной, где конкретная реализация мира, в котором мы обнаруживаем себя, ограничена требованием о том, что это должна быть реализация с условиями, благоприятными для существования разумных существ. Однако будущее всех этих параллельных миров крайне тревожное, так что я, как и многие другие физики, предпочел бы существование одного-единственного мира.
В реалистичном подходе есть еще одна неприятная вещь, выходящая за рамки нашей узкой темы. В этом подходе волновая функция Мультивселенной эволюционирует согласно детерминистскому закону. Мы можем говорить о вероятности как о доли времени, в течение которого существует тот или иной возможный результат измерений при их многократном повторении в одном из миров; однако законы, которые определяют наблюдаемые вероятности, должны следовать из детерминистской эволюции всей Мультивселенной. Если бы это было не так, то для предсказания таких вероятностей нам бы потребовалось принять некоторые дополнительные предположения о том, что происходит при выполнении человеком измерений, и это вернуло бы нас к проблемам инструментального подхода. В рамках реалистичного подхода было предпринято несколько попыток вывести законы, такие как правило Борна, которое, как мы знаем, хорошо подтверждается экспериментами, однако, насколько я знаю, эти попытки так и не увенчались успехом.
Реалистичный подход в квантовой механике столкнулся с проблемой другого рода еще задолго до появления работы Эверетта о множественности миров. Этот парадокс был описан в статье, опубликованной Эйнштейном в соавторстве с его коллегами Борисом Подольским и Натаном Розеном в 1935 г., и связан он с явлением «запутанности»
[104].
Мы интуитивно склонны считать, что реальность может быть описана локально. Я могу сказать, что конкретно происходит в моей лаборатории, а вы можете сказать, что происходит в вашей, но нам нет нужды говорить о том, что происходит в обеих лабораториях одновременно. Однако в квантовой механике система может находиться в состоянии квантовой запутанности, состояние устанавливает взаимосвязь между частями системы, расположенными на сколь угодно большом удалении друг от друга, как между двумя концами очень длинной твердой палки.
Например, предположим, что у нас есть пара электронов, суммарный спин которых в некотором направлении равен нулю. В таком состоянии волновая функция (учитывающая только спин) представляет собой сумму двух слагаемых: первое слагаемое задает положительный спин электрона А и отрицательный спин электрона В, скажем, в северном направлении, тогда как во втором слагаемом волновой функции положительный и отрицательный знаки меняются местами. Спины электронов находятся в запутанном состоянии. Если не происходит ничего, что могло бы повлиять на эти спины, запутанность будет сохраняться, даже если электроны разлетятся на огромное расстояние. Как бы далеко друг от друга они ни находились, мы можем говорить только о волновой функции двух электронов, но не каждого по отдельности. Квантовая запутанность внесла не меньший, а может и больший вклад в недоверие Эйнштейна к квантовой механике, чем вероятностная модель.
Как ни странно, запутанность, следующая из законов квантовой механики, действительно наблюдается в экспериментах. Но как нечто столь нелокальное может олицетворять реальность?
Так что же нам делать с проблемами квантовой механики? Один из разумных ответов содержится в легендарном совете для любознательных студентов: «Замолчи и считай!» Спор ведь не о том, как использовать квантовую механику, а только о том, как понимать ее смысл, так что, возможно, это всего лишь проблема терминологии.
С другой стороны, проблемы, связанные с пониманием измерений в современной квантовой механике, могут сигнализировать о том, что теорию нужно менять. Квантовая механика настолько хорошо работает на уровне атомов, что любая новая теория должна быть практически неотличима от квантовой механики при рассмотрении столь мелких объектов. Однако новая теория может быть сконструирована таким образом, что суперпозиция состояний крупных объектов, таких как ученые-физики и их измерительные приборы, даже в условиях изоляции подвергается быстрому спонтанному коллапсу, при котором вероятности изменяются так, чтобы соответствовать результатам, получаемым в квантовой механике. Множественные миры Эверетта должны естественным образом свернуться к единому миру. Цель создания новой теории состоит в том, чтобы описать этот процесс как часть обычного физического процесса в рамках постквантовой теории, не придавая измерениям особый статус в физических законах.
Сложность создания такой новой теории связана с тем, что эксперимент не дает нам подсказок, в каком направлении двигаться, пока все данные согласуются с обычной квантовой механикой. Некоторые подсказки, однако, мы получаем из общих принципов, которые, как оказалось, задают удивительно строгие ограничения для любой новой теории.
Очевидно, вероятности должны быть заданы положительными числами, сумма которых равна 100 %. Еще одно требование, которое выполняется в обычной квантовой механике, состоит в том, чтобы в запутанных состояниях изменение вероятностей в процессе измерений не могло быть использовано для мгновенной передачи сигналов, поскольку иначе это будет нарушением теории относительности. СТО утверждает, что ни один сигнал не может быть передан со скоростью, превышающей скорость света. Если эти требования собрать вместе, оказывается, что самое общее изменение вероятностей удовлетворяет так называемому уравнению Линдблада
[105]. Частным случаем уравнения Линдблада является уравнение Шрёдингера из обычной квантовой механики, однако в более общем случае в уравнение Линдблада входит ряд новых величин, которые описывают отступление от квантовой механики. Подробности об этих величинах нам, конечно, сейчас неизвестны. И хотя этого почти не заметили за пределами сообщества теоретиков, тем не менее уже вышла серия интересных статей, начиная с важной работы 1986 г. Джанкарло Гирарди, Альберто Римини и Туллио Вебера из Триесте, в которой для обобщения квантовой механики разными способами используется уравнение Линдблада.
