Дав Марку пару мгновений на размышления, я потянулась к полотенцу, сделав вид, что только сейчас заметила присутствие мужчины у душевой… Судя по реакции императора, несколько минут назад, я приняла самое верное решение в своей жизни.
Меня снесло ураганом нашей страсти. Я тонула в водовороте эмоций, в прикосновениях Марка, его жадных поцелуях. Пила его дыхание, взамен отдавая своё, наслаждалась каждой лаской, каждым движением, мечтая, чтобы эти мгновения никогда не заканчивались. А потом, когда фейерверк перед глазами утратил свою яркость, просто прижималась к нему, выводя узоры на горячей влажной коже и пыталась запечатлеть этот миг в своей памяти. Навсегда.
Мне было так хорошо, так легко и спокойно, что я сама не заметила, как, растворившись в этих ощущениях, уплыла в сон. А когда проснулась, волшебной сказке пришёл конец.
Впрочем, к этому я тоже была готова.
Не знаю, сколько я проспала, десять минут или несколько часов, но разбудило меня ощущение опасности и чего-то неотвратимого. А в следующее мгновение на меня обрушилась боль.
Нет. Не так. БОЛЬ.
Она острыми раскалёнными иглами впивалась в мой мозг, жалила, плавила содержимое черепной коробки, сводила с ума, лишала возможности дышать.
В висках стучала кровь, и казалось, мою голову сейчас просто разорвёт, как переспелый фрукт. Боль пульсировала, вызывая тошноту, вырывая хриплые сипы и надрывные стоны из моей груди.
На языке поселился кисловато-соленый привкус крови, а весь мир для меня сосредоточился на голосе Советника Мьяно, который твердил в моей голове снова, и снова, и снова:
«Убей! Убей императора! Убей-убей-убей ЕГО!..»
Я крепко сжала раскалывающуюся голову руками, пытаясь хоть немного облегчить сверлящую боль. Сползла с кровати, надеясь дойти до душевой и встать под ледяные потоки воды, чтобы унять внутренний огонь, что постепенно расползался по всему телу, но это оказалось выше моих сил…
Очередная волна «приятных ощущений» сбила меня с ног. Упав на колени, я хрипела, пытаясь сделать вдох, судорожно скребла пол ногтями, но так и не сдвинулась с места. Кажется, я плакала. Или это кровь стекала по моим щекам?
— Хватит, прекратите! — едва слышно шептала я, но становилось только хуже.
В глазах плавала красная муть, всё тело мелко дрожало, покрывшись испариной. Ломило каждую клеточку тела, каждый атом, каждый нерв. Казалось, у меня болели даже волосы.
Я с трудом понимала, кто я, и где. Хотелось забиться в уголок и скулить, упиваясь своей болью. Но при этом, откуда-то со дна моей души, поднималось что-то тёмное, зловещее, опасное, оттесняя саму меня в сторону.
Внезапно наступила короткая передышка, позволив мне облегчённо выдохнуть и понадеяться, что все закончилось. Но не успела я расслабиться, как всё началось сначала. Сильнее, острее, неотвратимее.
«Убей-убей-убей императора… убей его!!!»
— Нет! — шептала я пересохшими, искусанными в кровь губами. — Нет. Я не могу. Пожалуйста, нет…
«Убей его!!! Убей или УМРИ!»
И меня смяло новой волной боли, размазало по полу каюты, раздавило, как песчинку в жерновах мироздания.
Не знаю, как долго длилась эта агония, но, в какой-то момент мне показалось, что я умерла. Словно с треском сломалось сухое дерево, не выдержав натиска урагана. Но с новой порцией боли, изнутри взметнулась моя личная тьма. Моя ненависть, сила, злость.
И в этот миг я услышала, как открылась дверь спальни, а затем — громкие стремительные шаги императора и его крик:
— Аюми! Что с тобой?!
Боль, как по волшебству, отпустила. Зато меня с головой захлестнула звериная ярость. Дикая, всепоглощающая, первобытная. Сжав кулаки до хруста, я вскинула голову, одним движением отбросив мокрые пряди волос, облепившие скулы.
Мой взгляд сфокусировался на ворвавшемся мужчине. На его лице была написана искренняя тревога, но я-то знала, что он — чудовище, которое нужно уничтожить. Я готова была рвать его руками и зубами, выпуская кровь по капле, вытягивать сухожилия, нервы, вырывать суставы, наслаждаясь каждой секундной его агонии. Потому что… Он. Посмел. Разозлить. Хозяина. Он должен умереть!
«Убей его, — прошелестело в моей голове. — Убей его быстро.»
И я, зарычав, бросилась вперёд, сбивая мужчину с ног, сжимая руками его шею, царапая до крови.
— Аюми, — прохрипел он, — приди в себя!
Я со злостью ударила его кулаком в лицо, и снова принялась душить, но теперь до боли сжимала и его ребра своими коленями.
Где-то глубоко внутри меня, очень-очень глубоко, в панике металась ещё одна Аюми. Она в ужасе стучала в полупрозрачную преграду, разделившую нас, и молила меня остановиться. Но я не могла. Неужто она не понимала? Не выполнив приказ, я умру. МЫ умрём.
«А так — умрёт Марк…» — обожгло меня безграничным отчаянием той, второй части меня. И на миг я дрогнула…
Заглянула в глаза не сопротивляющегося мужчины и прохрипела: «Беги-и». С усилием разжала сведённые судорогой пальцы и откатилась в сторону, корчась от приступа вернувшейся боли.
Но он не ушел.
Осторожно приблизился ко мне, шепча какие-то глупости, словно пытался успокоить дикого зверя. И, возможно, это сработало бы, но меня снова перемкнуло.
Наверное, я не хотела его убивать… Но этот голос в голове… Он сводил меня с ума!
«Убей! Убей-убей-убей его! Ну! Убей!»
И я снова бросилась. Но на этот раз, мы дрались почти наравне. Я чувствовала, что император бьёт не в полную силу, скорее, защищаясь, нежели пытаясь меня убить. И это злило, заставляло наносить удары ещё яростнее, действовать стремительнее!
В какой-то момент, мне удалось отшвырнуть мужчину от себя. Я слышала, с каким глухим стуком его голова встретилась с перегородкой, как хрустнули ребра и с тихим «вжух» тело райаварца сползло на пол, оставляя красный след на безупречно белой стене.
Дохромав до поверженного противника, я склонилась, чтобы проверить, жив ли он или мою миссию можно считать завершённой. И в этот миг увидела своё мутное отражение в хромированной поверхности двери.
Белки глаз залиты кровью от полопавшихся сосудов, губы покрыты коркой, нос, кажется, сломан. На скуле — длинный порез, оставленный печаткой Марка. На теле — ни одного живого места…
Перевела взгляд на безжизненно раскинувшегося на полу императора и… рухнула рядом, чувствуя, как внезапно немеют все мои мышцы, а сознание заволакивает густым туманом.
И я очень надеялась, что в этот раз — навсегда…
Потому что я вряд ли смогу жить, зная, что собственными руками, вероятно, уничтожила любимого мужчину.
— Будь ты проклят, Мьяно. Ты, и твой Конгломерат, — выдохнула я и просто перестала быть.
* * *
