— Она ведьма?
— Нет. Но в зельях разбирается. А колдовать не умеет.
— Понятно. А почему она живёт в лесу?
— Во время охоты на ведьм гвардейцы убили всю её семью. Хида ничем не провинилась ни перед королём, ни перед его верными псами. Разве что пробовала волшевать, да изучала рецепты зелий. Девкой она была красивой… Да что там была? Она и сейчас красавица. Но в ту пору, когда объявили охоту, позавидовала ей одна баба, жившая по соседству от семьи Хиды. Ну, и когда гвардейцы вынюхивали всё, что им было известно о волшевании, навела их на мысль, дескать, у неё под носом творится всякое колдовское, а она и не знает уже, что с этим делать. Хиде чудом удалось сбежать и схорониться здесь. Однако судьба не была столь благосклонна к её родичам, которых рыцари убили и чей дом стёрли с лица земли, предав огню.
Адерин снова замолчал, а я закусила губу, чтобы сдержаться и не начать допрос. Печальная история несчастной девушки, с которой Борос и его, как выразился волк, «верные псы» поступили очень жестоко и несправедливо, померкла, когда я поняла, что дико, неистово ревную. Ревную мужика, который мне не принадлежит, с которым мы только-только подошли к тому этапу, когда наши беседы стали состоять больше, чем из пары фраз. И который как ни в чём не бывало поведал мне о своей красавице, и столько тепла было в его голосе, что ясно стало одно — у Адерина с Хидой были отношения. Или есть, что вероятнее. Нет, ну а что бы вы подумали на моём месте?
Вздохнув, я мысленно обругала себя всеми возможными словами и поджала губы, чтобы не наговорить лишнего. Так мы и продолжили наш путь — в кромешной тьме и абсолютной тишине, которую я больше не планировала нарушать.
Сколько времени прошло до того момента, когда Ад остановился и, наказав мне чуть подождать, распахнул какую-то дверь — это я определила по довольно громкому скрипу петель — я не знала. Может, мы шли по лесу полчаса, а может и полдня — я полностью потерялась не только в пространстве, но и во времени. И вот, наконец, добрались до того места, где Адерин собирался спрятаться.
— Погоди немного, найду свечу, — сообщил мне оборотень, и я расслышала, как он ходит по скрипящему полу, где-то шаря. Чиркнуло огниво, и я прищурилась, не сразу привыкая к отсвету пламени, заигравшему на лице Адерина.
— Господи, ты ранен! — это было первое, что я вскричала, когда мои глаза попривыкли к свету. — И ты… голый! — это было второе наблюдение, которое привело меня в полнейшее замешательство. Ад всё то время, что шёл по лесу, был полностью обнажён. И когда держал меня на руках, очевидно, тоже.
— Сейчас надену штаны, заходи, — как ни в чём не бывало, пригласил меня волк, и я зажмурилась, поднимаясь на невысокое, в три ступени, крылечко.
— Это какое-то место, где вы иногда прячетесь?
Я, наконец, совладала с собой и осмотрелась, составляя представление о доме, в котором мы с Адерином оказались. Сам волк отошёл и стал рыться в каком-то закутке, оставив мне свечу в медном канделябре.
— Иногда. Довольно редко. До этого момента необходимости хорониться так глубоко в дремучем лесу у нас почти не было.
— Ясно. Ну, по крайней мере, мы можем быть уверены в том, что здесь нас не найдут.
— Вероятнее всего. Хотя, исключать такую возможность не будем.
Адерин, вышедший из закутка, застегнул штаны и, подхватив свечу, кивнул в сторону просторной комнаты, которая служила одновременно спальней, кухней и бог ведает, чем ещё. Я кашлянула, до сих пор испытывая неловкость, и прошла в комнату, осматриваясь. Первое, что бросилось мне в глаза — костяной гребень, инкрустированный самоцветами, который лежал на деревянном, выскобленном до белого цвета столе. После я заметила, как чисто и уютно было в доме — на стенах развешаны пучки сухих трав, от которых исходили дурманящие ароматы, полка застелена чистым полотенцем и на ней расставлены самые разнообразные сосуды, в которых находятся зелья — от светло-голубого до чернильного. На печке стояли глиняные кувшины и горшки, намытые и начищенные до блеска. В общем и целом, во всём чувствовалась умелая женская рука. И сытый мурчащий чёрный кот, возлегающий на скамье с царским видом, был прямым подтверждением тому, что здесь обитает заботливая хозяйка, которая накормит всех — от гостя до животинки.
— Вы… водите сюда женщин? — как можно спокойнее спросила я, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок. Хотя, мне хотелось рвать и метать, пусть я и не имела на это никаких прав и оснований.
— Каких женщин? — Адерин был так искренне удивлён, что я ненароком подумала, будто гребень и чистота в доме мне привиделись.
— Очевидно, красивых. Стройных, сексуальных, ну или каких вы там предпочитаете? — чуть помедлив, я всё же решилась и пояснила: — Ты предпочитаешь.
По взгляду Ада можно было смело ставить себе диагноз. Судя по всему, он посчитал мня сумасшедшей, если конечно, не считал таковой раньше. А мне под хвост будто шлея попала. Мало того, что он приводил в этот дом баб, так он еще и собирался мне до последнего врать! Или это было дело рук его товарищей?
— Это дом Хиды, Маша, — тихо и терпеливо пояснил Ад, качая головой и улыбаясь. — Если ты о вещах, принадлежащих ей, то они и должны быть женскими.
Я охнула, чудом проглотив восклицание, готовое сорваться с моих уст. Адерин привёл меня к Хиде! К своей «красавице», о которой он говорил так, словно был поэтом, нашедшим свою музу. И вот теперь мне предстояло понять, что со всем этим делать. Если разобраться, предъявить Аду я ничего не могла — он не обещал на мне жениться, не звался моим женихом или возлюбленным и ничего не был мне должен. Оставалось сообразить, когда он успел понравиться мне настолько, что теперь я извожусь от ревности, представляя себе в красках его «дружбу» с какой-то незнакомой девицей.
— Ха! — я аж подскочила на месте, когда сопоставила кое-что в своей голове, и, прищурившись, взглянула на Адерина: — Ну, положим, гребень и всякие горшочки-бутылёчки принадлежат женщине, но это-то уж точно не из гардероба Хиды! — Я обличительно указала на штаны, в которых щеголял волк, и мысленно поаплодировала себе за недюжинные способности к дедукции. — Как они тут оказались?
— Гореть мне в колдовстве Филениуса! Какое тебе дело до моих штанов? — удивление Ада было столь велико, что я прикусила язык, чтобы не выдать себя окончательно. Даром, что передо мной стоял самый настоящий из всех мужиков, который, как и полагалось, ничего не успел понять. Ни то, откуда у меня такие, прямо скажем, нетипичные реакции, ни то, что творится со мной.
— Никакого, — буркнула я, отходя в сторону деревянной скамьи, стоящей возле стола, и плюхаясь на неё. Покосившись на кота, лежащего в полуметре от меня, и встретив его презрительный злобный взгляд, я мрачно поинтересовалась: — Говорящий?
— Нет. Обычный.
— Так и знала! — злорадно ответила я, водружая на стол книгу и начиная яростно листать страницы. — Ни колдовать не умеет, ни кота толком нормального завести не может.
