Я испуганно обернулась, только сейчас замечая, что «Проныра» заходит в небольшую бухту аккурат подле горы. Если Марлен поставит корвет на якорь и опустит мостки, по ним легко будет перебраться на небольшую ровную площадку, а дальше дело будет за малым. Достаточно протиснуться в узкий лаз, чернеющий по правой стороне маленького пятачка земли, и мы окажемся внутри горы.
— Вот и всё, — шепнула я, со смесью ужаса и восторга наблюдая за тем, как с «Проныры» опускается трап, прочно прикрепляясь к краю площадки. — Вот и всё.
Эти слова показались мне громом среди ясного неба. Где-то вдалеке раздался пронзительный вопль, от которого я поёжилась, словно меня обдало могильным холодом. Марлен, которая выглядела гордой тем, что они с её корветом смогли доставить нас всех к месту назначения, вдруг испуганно заозиралась. Вернувшийся из своей прогулки по «Проныре» Адерин и покинувшие каюту Олаф и Далия, выглядели обеспокоенными.
— Бегите! Скорее! У вас не так много времени до того момента, когда Всадники будут здесь! Они очень быстры и очень опасны. Ну же! Не стойте, бегите!
Я рванула по мосткам первая. Следом за мной послышалась тяжёлая поступь, очевидно, Адова. Возмущённое мяуканье однозначно принадлежало Лопуху, — это означало, что вся моя команда в сборе.
Преодолев расстояние до площадки, я остановилась и обернулась, глядя на Марлен. Она стояла и горько улыбалась нам, но в то же время на лице её было написано торжество. Первым в лаз протиснулся Олаф, следом за ним — чуть растрёпанная Далия. Потом в проходе мелькнули задние лапы кота, а я всё стояла, вертя головой. То смотрела на то, как остальные скрываются в нутре Чёрной горы, то переводила взгляд на одинокую фигурку на борту «Проныры».
— Удачи! — крикнула Марлен, и тут же на моём запястье сомкнулись пальцы Адерина, который потащил меня в глухую черноту.
Олаф
Порою мне казалось, что меня никто не воспринимает всерьёз. Что бы я ни делал, я неизменно оказывался в глупом положении, особенно в тех делах, которые касались Далии. Наше временное перемирие окончилось очередной перепалкой, в ходе которой я понял, что если среди нас и есть лопух, то это вовсе не чёрный кот Маши. У меня всё было не как у людей. И даже не как у обычных орков. Иначе и не скажешь, раз первая же девушка, на которой я собрался жениться, обращалась со мной так, будто я был не важнее пыли под её ногами. А меж тем, я был серьёзен как никогда.
— Может быть, ты не захочешь сходить с борта «Проныры»? — сложив руки на груди, поинтересовалась Далия, когда остальные покинули трюм.
— С чего бы вдруг? — Я внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, что она подразумевает своими словами.
— С того, что ты в Марлен разве что дыру не проглядел! Да и медовуха тебе её понравилась. Или я не права?
Я озадаченно почесал в затылке, так и не сообразив, к чему клонит Далия. Да, мы — орки — были ценителями женской красоты и хорошей выпивки. Но не вменять же мне это в вину! К тому же… Я ошеломлённо посмотрел на чертовку, запоздало соображая, что она попросту могла приревновать меня к Марлен. Да нет, такого просто не может быть. Должно быть, она не стала бы выказывать ревности, даже если бы застала меня с рыжей на ложе. Или может?
— Ты права, — как можно спокойнее ответил я ей. — Но лишь в том, что Марлен красива, и медовуха у неё вкусная. Ни тот, ни другой факт не отметить я не мог. А ты что, ревнуешь?
Далия фыркнула, и глаза её загорелись недобрым огнём. Ну, настоящая бестия. До чего хороша в гневе.
— Вот ещё! — выкрикнула она. — Даже не наде…
Окончание фразы потонуло в тонком вскрике Далии, который вырвался из её уст, когда корвет рванул вперёд, подчиняясь какой-то неведомой силе. Я не удержался на ногах, начиная падать на пол и, приложившись задом о крепкие доски, цветасто выругался. Но был в моём падении и несомненный плюс — заключался он в лежащей на мне чертовке, которая оказалась сверху, ибо тоже не смогла сохранить равновесие. Недолго думая, я крепко прижал Далию к себе и споро перевернулся, так, что девица оказалась прямо подо мной.
— Что ты себе позволяешь? — зашипела она разъярённой кошкой, пока я удобнее устраивался, чтобы ненароком не придавить Далию, но при этом чувствовать напряжённым телом все её соблазнительные изгибы.
— Я? Лежу на тебе. Упал. И ты до этого так же лежала на мне, помнишь?
— Немедля слезь с меня!
— А то что?
Я нагло ухмыльнулся, загораясь от того, что чертовка начала елозить, доводя меня практически до исступления.
— А то тебе не поздоровится.
— Ничего. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — философски изрёк я, вскидывая бровь. — Так ты меня ревнуешь или нет?
— К кому?
— А есть выбор, к кому ревновать?
— Кто тебя знает!
— В данном случае, речь о Марлен.
— Я не ревную тебя. Ни к Марлен, ни к кому бы то ни было.
— И если я останусь с ней на корвете, ты воспримешь это спокойно?
— А чего мне волноваться? Оставайся хоть на трёх корветах разом.
— Лгунья.
— Болван.
— Ещё какой, раз до сих пор не сделал этого ещё раз.
— Не сделал чего?
— Того.
Я жадно приник к её губам поцелуем, властно раздвигая их языком, чтобы углубить своё дерзкое прикосновение к манящему рту Далии. Она сначала замерла, а потом начала ёрзать с утроенной силой, но мне было решительно наплевать на то, согласна ли она на то, чтобы я её целовал, или нет.
— Ох! Ты что творишь?
Я отстранился, когда Далия с силой прикусила мою губу, и слизнул каплю крови, выступившую там, где до этого сомкнулись её острые зубки.
— А ты что творишь? — выдохнула бестия, правда, скорее испуганно, чем со злостью.
— Я тебя целую. И будет лучше, если ты придержишь свои зубки до поры до времени.
Я снова впился в её уста, и на этот раз Далия ответила. Сначала несмело, потом всё больше распаляясь и распаляя меня. Меня поглотило жаркое вожделение. Желание обладать этой женщиной, которая свела меня с ума. Я двинулся ладонью вдоль её тела, вниз, намереваясь задрать чёртовы юбки, которые скрывали от меня так много. Далия — намеренно ли, или по незнанию — уродовала себя чёрными платьями, застёгнутыми под самое горло. И мне хотелось только одного — сорвать эти тряпки, обнажая её идеальное — я верил, что оно именно такое — тело.
— Олаф, стой! Стой! — испуганно вскрикнула Далия, когда моя ладонь стала подниматься вверх, увлекая за собою ткань платья. — Немедля перестань!
И столько неподдельного ужаса было в её словах, что я устало перекатился с Далии, в который раз смиряясь с тем, что мне отказали.
— Ты можешь сказать мне, что не так? — не особо надеясь на вразумительный ответ, спросил я, садясь на полу и сцепив в замок сложенные на коленях руки.
