– Ударила офицера, как ты, Меванс, – ответил Джорон.
Меванс покачал головой.
– Ничего подобного, мы, на «Ужасе», спланировали все вместе. Нарза ни с кем никогда не разговаривала, кроме как с супругой корабля, более того, ей наплевать на команду. – Он посмотрел им вслед – как раз в этот момент Нарза и Миас скрылись за углом.
– Значит, убийство, – сказал Джорон. – Как мне кажется, оно над ней витает.
Меванс усмехнулся.
– Я сказал что-то смешное, хранитель шляпы? – спросил Джорон.
– Только то, что ты употребил единственное число, хранитель палубы. Насколько я знаю, она оставила за собой вереницу трупов.
– Почему?
– Почему? – Меванс снова поднял деталь рангоута – связку стеблей вариска. – Тебе следует спросить у нее, но если ты на это отважишься, ты окажешься намного более отважным человеком, чем я. – И он, радостно насвистывая, удалился, закинув стебли вариска на плечо.
Вся неделя оказалась больше, чем просто тяжелая физическая работа. Грубые руки стали еще грубее, усталые тела более измученными, а разум отупел от монотонной работы. Однообразие было нарушено только дважды. В первый раз, когда «Охотник Старухи», с максимальной торжественностью, какую могли организовать Сто островов, вышел из доков. Каждый подмастерье костей отложил инструменты и отправился к глубоководному доку. Так же поступили все женщины и мужчины города – за исключением команды «Дитя приливов», которую не стали приглашать, поэтому им оставалось только продолжать заниматься своими делами и слушать тех, кто присутствовал на празднике.
Все дети палубы с «Охотника» нашли себе партнера для постели, но команда «Дитя приливов» продолжала работать. Люди танцевали и пели о душах тех, кого принесли в жертву ради корабля, а они продолжали работать. Пока яркую краску разбрызгивали по кирпичам доков, они работали. И только после того как Глаз Скирит начал закрываться, на доки спустилась ночь и со стороны города раздался громкий крик, они сложили инструменты. Джорон и все остальные. И каждый испытал необычное ощущение. Они перестали что-либо слышать, словно кто-то с двух сторон прижал к их головам подушки, а над крышами зданий на мгновение возникло ярко-синее сияние.
– Это ветрогон, хранитель палубы, – сказал стоявший рядом Меванс и усмехнулся, но не из-за удивления, появившегося на лице Джорона, просто Меванс постоянно улыбался. – Ощущение, появившееся у тебя в ушах, есть следствие того, что ветрогон изменяет воздух. Команда захочет посмотреть, как «Охотник» уходит.
– Верно, – сказал Джорон. – Они упорно работали, и нам следует их наградить.
Женщины и мужчины, которым Миас доверила работать на «Дитя приливов», пошли вместе с ним. Они спустились в док, чтобы посмотреть, как «Охотник Старухи», огромный, но грациозный, поворачивается у входа в гавань, точно устремленная ввысь белая башня. Джорон уловил призыв ветрогона, и воздушные течения помчались к кораблю, чтобы подтолкнуть клюв «Охотника Старухи» в сторону моря. Зазвучала песня, скорбная и безжалостная, но знакомая и одновременно имевшая некий постоянно ускользавший смысл. Когда «Охотник Старухи» развернулся, зов ветрогона изменился, стал, как показалось Джорону, более древним и печальным.
На миг у него возникло ощущение, будто земля под ногами содрогнулась, но остальные ничего не почувствовали. Затем наступило затишье, уши у Джорона перестали болеть, шум исчез, однако вскоре боль в ушах вернулась, воздушный кулак расправил крылья «Охотника Старухи» и вынес его из бухты на башне плотного плетения вариска. Если бы Джорон не знал, что это магия ветрогона, наполнявшего воздухом крылья корабля, он мог бы с легкостью поверить, что именно крики горожан придали ему сил. Или голоса команд других безупречно белых костяных кораблей, выстроившихся вдоль поручней и наблюдавших за «Охотником Старухи» с восемью голубыми зоресветами, скользившим из бухты, пока он не остановился и не бросил стоп-камень уже снаружи гавани.
– Я думал, он направится на север, – сказал Меванс.
– На север? А мне казалось, что неприятности возникли на юге, – сказал Джорон.
– Как и мы все, – кивнул Меванс. – Но мои знакомые на борту корабля сестры Миас сказали, что они направляются на север. Пустые моря и легкое путешествие, так что это меня не удивило бы.
– Верно, – сказал Джорон.
Но он не был в этом уверен и сомневался, так ли все обстоит на самом деле, ведь Джорон знал, что миссия «Дитя приливов» рано или поздно приведет его на север. Он понимал, что Миас и ее сестра друг друга не выносят, и все знают, что Старуха любит, когда происходит расплата.
Второй раз их напряженная работа прервалась в последний день пребывания в сухом доке. Он получился самым длинным и трудным, потому что наступил момент, когда «Дитя приливов» подняли и начали спускать в воду – задача, которую подмастерья костей делали профессионально под внимательным присмотром мастера костей Коксварда. В юности Джорон видел, как спускали на воду новый костяной корабль – последний, построенный из запаса костей, что хранились под спиральными жилищами, и до сих пор помнил радость, наполнявшую тот день. Гигантский корабль «Змей Лучник», такой белый, что это казалось невозможным, с бортами, ярко-красными от крови жертв, превратившихся в восемь зоресветов, которые парили над ним.
Джорон помнил, как тогда ему казалось, что это невероятно красиво – не смерть, но стать ценой кейшана и жить дальше частью корабля, частью флота, о котором так часто говорил его отец. Честь, о которой он мог только мечтать. Корабль начал спускаться по стапелю, постепенно набирая скорость, потом вошел в воду, вызвав огромную волну, промочившую радостно кричавшую толпу, и сам Джорон вопил так громко, как никогда прежде. Позднее отец купил кусок мяса на палочке и рассказывал ему истории о флоте.
И еще отец сказал, что надеется увидеть Джорона членом команды такого корабля. Он не мог даже подумать, что Джорон будет служить на черном корабле. Какой родитель хочет, чтобы его ребенок утонул с позором? Но иногда он ощущал вкус того мяса, пряного и чудесного – какой бывает только в воспоминаниях, – вкус, навсегда для него утраченный, как и теплое объятие отцовских рук, от которого остался лишь холод у него внутри.
Вторичный спуск на воду «Дитя приливов» не имел ничего общего с церемониями, устроенными для «Змея Лучника» или «Охотника Старухи»; казалось, он двигался, как будто извиняясь. Корабль выглядел лучше, чем в любое другое время, когда находился под командой Джорона, – черный как ночь, от клюва до кормы, – да и пах он приятнее, морем и вызывавшим слезы все еще подсыхавшим и очень легко воспламенявшимся костеклеем.
Но в его спуске была печаль, полное отсутствие ритуалов. Женщины и мужчины просто стояли вокруг и смотрели, как огромный кран опускает «Дитя приливов», все еще без позвонков и рангоута. Корабль коснулся воды почти без всплеска, словно его тайно отправили в море, надеясь, что никто ничего не заметит.
– Ну. – Джорон повернулся, услышав знакомый голос; Миас шла по доку, а за ней следовала Нарза. – Не стойте без дела. Нам необходимо еще поставить позвонки и рангоут, натянуть такелаж, начинайте переносить на борт груз и расставлять его в трюме. – Она огляделась по сторонам. – Серьезный Муффаз! Ты очень сильный и будешь руководить погрузкой. «Дитя приливов» слегка клонится в сторону моря, так что учтите это, когда будете складывать ящики, я покажу Гавиту, что нужно делать.
