Сначала Джорона смутило требование пыли, но потом он сообразил, что она повсюду, поэтому попросил Гавита не выбрасывать ту, что он соберет во время уборки. Так что теперь у него имелось четыре больших серых шара, пользы от которых Джорон не видел, однако он не был ветрогоном и не мог знать, как работает странный и чуждый разум. Еще одной вещью из длинного списка, продиктованного ветрогоном, и найденной им, Джорон странным образом гордился. У гребня не хватало нескольких зубцов, но он был настоящим. Он лежал в темноте трюма, словно дожидался, чтобы Джорон его нашел, доказав тем самым, что не забыл просьбу ветрогона.
Джорон сделал глубокий вдох, прежде чем постучать и войти в каюту странного существа, стараясь не обращать внимания на сухой запах, и то, как менялся воздух вокруг ветрогона, превращаясь в нечто столь необычное, что чувства его отвергали – словно он вошел в сон, одновременно знакомый и невиданный до сих пор. Находиться рядом с говорящим-с-ветром было подобно прикосновению к иному, шагу к Скирит, бого-птице, создательнице всего сущего, которая помогла вылупиться из яйца ветрогону и вручила его Матери, а та, в свою очередь, передала женщинам и мужчинам, чтобы они могли использовать его замечательные возможности. Джорон, как и все, способные мыслить рационально, опасался богов и жестоких игр Девы, Матери и Старухи, но больше всего страшился призрака Скирит, ведь ее убили мужчины, и им следовало ее бояться в первую очередь.
Внутри каюты было темно, и Джорон не видел говорящего-с-ветром в очень слабом тусклосвете.
– Ветрогон?
Некоторое время не было никакой реакции. Потом он услышал свое собственное имя, произнесенное из темноты так, словно проскрипела дверь.
– Джо-рон. Твай-нер.
Затем из правого угла появился ветрогон. Джорон подумал, что это лишь часть беспорядка, царившего в каюте, куча тусклого тряпья. Но тряпье отрастило длинные тонкие ноги, которые заканчивались ступнями с тремя мощными когтями. Возможно, имелся еще какой-то намек на крылья, или это была лишь иллюзия, созданная рваной одеждой. Наконец наполовину высунулась голова на тонкой шее, и ветрогон каким-то противоестественным образом поднялся на ноги. Женщине или мужчине пришлось бы опереться рукой о пол, но ветрогону этого не потребовалось. Он открыл клюв и снова издал странные звуки, напоминавшие скрип пилы по вариску:
– Джо-рон. Твай-нер.
– Я принес вещи, о которых ты просил, во всяком случае, часть, – сказал он, и ему удалось ни разу не споткнуться и произнести все слова сразу, одновременно протягивая ветрогону мешок.
Говорящий-с-ветром сделал шаг вперед, лицо в маске склонилось сначала в одну сторону, потом в другую, фальшивые, нарисованные глаза смотрели на Джорона, словно существо думало, что его хотят обмануть.
– Для меня? – уточнил ветрогон.
– Да, – сказал Джорон. – Для тебя.
– Для меня, – повторил ветрогон, издал необычный, почти воркующий звук и закричал: – Дай! – И вырвал мешок из руки Джорона хищным изогнутым клювом.
Тут следует отдать Джорону должное – или дело было в том, что движение оказалось слишком быстрым, – но он не отступил назад и не издал ни единого звука, когда почувствовал, как клюв сомкнулся совсем рядом с его пальцами. Ветрогон бросил мешок на пол и, используя ноги и двойные локтевые когти, торчавшие из одеяния, быстро развязал узел и открыл мешок.
– Вещи, – сказал он с благоговением, впрочем, через мгновение его голос изменился, в нем снова послышался гнев. Потом раздался яростный вопль: – Ложь! – А потом: – Ложь! Не все вещи.
– Я не смог найти все, – поспешно заговорил Джорон. – Пока не смог. Повар собирает для тебя рыбные кости, точнее, будет собирать, когда мы начнем рыбачить. Сейчас мы едим только сушеную рыбу и кости у нее – мягкие.
– Блестящие камни? – спросил ветрогон.
– Мы еще не были в таких местах, где я смог бы найти блестящие камни, – ответил Джорон. – Пока.
– Перья? – спросил ветрогон.
– Там есть немного перьев.
– Но нет особенных, – заявил ветрогон.
– Как я мог знать… – начал Джорон.
– У Миас есть специальные перья, – перебил его ветрогон.
– Удачи тебе, если ты рассчитываешь получить их у нее, – проворчал Джорон.
Говорящий-с-ветром застыл в полнейшей неподвижности.
– Перья – это ее вещи. – Голова ветрогона смотрела на него. Если бы нарисованные глаза могли моргать, они бы моргнули – Джорон в этом не сомневался. – Вещи Миас. – Он дважды кивнул, потом в третий раз, и его голова осталась опущенной, словно он слепыми глазами изучал содержимое сумки.
Затем положил ногу на мешок, и вновь Джорон задумался о том, как он мог не заметить, что ноги ветрогона заканчивались когтями, подобными косам, выходящим из ножен в такт с дыханием существа. – Иглы, материя. Хорошо, хорошо. А это что? – Он поднял шарик пыли одной ногой, легко балансируя на другой.
– Пыль, – ответил Джорон. – Ты хотел пыль, и я попросил мальчика каюты собрать ее для тебя.
– Не пыль, – заявил ветрогон.
– Это пыль, – сказал Джорон. – Со всего корабля.
– Нехорошая пыль, не годится для ванны, – заявил ветрогон.
– Ванны? Для ванны нужна вода, – сказал Джорон.
– Воду пьют, глупый Джорон Твайнер. Твоя пыль плохая. Забирай.
Он принялся собирать шарики пыли и подталкивать их к Джорону, которому ничего не оставалось, как их забрать. А еще через несколько мгновений ветрогон от активности снова перешел к полнейшей неподвижности.
– Ох, – вздохнул ветрогон. И это был самый человеческий звук, произнесенный им за все время. – Ох, – повторил он. Слепая голова снова опустилась, клюв осторожно достал гребень со дна мешка, перехватил его ногой и, как показалось Джорону, принялся его разглядывать, глаза, нарисованные на маске, уставились на зажатый в когтях предмет. – Гребень, – сказал ветрогон.
– Я помню, что ты просил его принести, – сказал Джорон.
– Гребень, – повторил ветрогон.
– Я сожалею, что он сломан. Я… – Но говорящий-с-ветром его не слушал.
Быстрая, точно гиррет, поднявшийся на поверхность, чтобы поймать муху, голова метнулась вперед, и клюв принялся отламывать зубцы. Джорон уже собрался возмутиться, что с его подарком так варварски обращаются, но в последний момент уловил в действиях ветрогона систему. Он выламывал не все зубья подряд, оставляя равные промежутки между ними.
– Благодарность, Джорон Твайнер. – Ветрогон издал воркующий звук. – Может быть, Джорон Твайнер совсем не глуп.
– Я рад, что ты доволен, – сказал Джорон, смущенный мягкостью голоса говорящего-с-ветром.
– У отца гнезда был гребень, – сообщил ветрогон.
– О, – сказал Джорон. Ветрогон сделал еще один шаг в сторону Джорона, который почувствовал, что его охватывает паника и желание немедленно выйти из тесной каюты. Он не хотел, чтобы это странное существо находилось рядом с ним, не хотел слушать рассказы о родителях ветрогона или о том, что он вообще думает о самой идее семьи. – Мне нужно вернуться на палубу, – сказал Джорон. – Мы утратили связь с одним из кораблей.
