– Добро-день, хранитель палубы, – сказала она, когда Джорон к ней подошел.
Ей даже не пришлось оборачиваться, Миас узнала его по шагам.
– Добро-день, супруга корабля. – Он проследил за ее взглядом.
Небо еще оставалось голубым, но он видел, что вдалеке собираются тучи.
– Тучи на востоке, Твайнер, и мне это не нравится. Когда Северный Шторм целует Восточный, их дети неизменно приносят дождь.
– Мокрый сланец становится скользким, и легко потерять дитя палубы, – сказал Джорон. – Смотрящая-за-морем! – На его зов тут же прибежала Фогл, сгорбленная из-за какого-то врожденного недостатка.
– Слушаю, хранпал?
– Приближается дождь, – сказал Джорон. – Принеси песок для палубы; нам ведь не нужно, чтобы кто-нибудь поскользнулся и выпал за борт.
– Слушаюсь, хранпал, – ответила она и тихонько добавила: – Я и сама собиралась это сделать.
Женщина ушла, а Джорон сделал вид, что ничего не слышал. Он начал уважать Миас за выбор смотрящей-за-морем. И, хотя все на борту считали Фогл странной, она разбиралась в нуждах костяного корабля, как немногие другие. К тому же Джорон не видел ни малейших следов пьянства, которые так беспокоили Миас.
– Ты позволил, чтобы это сошло ей с рук, – едва слышно сказала Миас.
– Что ты говорила про Коксварда, супруга корабля? Ты даешь умелому человеку немного больше свободы.
– Но только совсем немного, не забывай, – сказала Миас.
Джорону показалось, что в ее голосе он уловил улыбку, но она продолжала смотреть на воду.
– Да, совсем немного, – кивнул Джорон.
– Я волнуюсь не только о том, что кто-то из команды упадет за борт, Джорон, – продолжала Миас. – Даже небольшой дождь на треть уменьшит видимость, а сильный – наполовину. И тогда нам придется бросить стоп-камень и ждать, когда дождь закончится, или рискнуть и двигаться дальше, но тогда вихрезмей может проплыть мимо, а мы его не заметим.
– Поворот часов! – послышался крик сзади.
– Расскажи нам о море, наблюдатель! – приказала – Миас.
– Корабль справа по борту, корабль слева по борту, супруга корабля. В остальном море спокойно.
Миас кивнула.
Джорон посмотрел вверх.
– Там Фарис?
– Да, хранитель палубы, – ответила Миас.
– Она провела там всю ночь?
– Она сказала: ты рассчитываешь на нее – что она сумеет первой заметить аракисиана, а потому отказалась спуститься вниз.
– Но я не имел в виду… – начал Джорон.
– Офицер должен быть осторожным, когда говорит с теми, кто его уважает, Джорон, – заметила Миас.
Джорон не знал, что ответить, ведь раньше его никто не уважал.
Песок пересыпался из одной части часов в другую.
– Должно быть, у нее устали глаза, супруга корабля. Ты могла бы приказать ей спуститься.
– Она молода. Ее глаза могут ей послужить еще некоторое время, не беспокойся. И я не стану приказывать ей спуститься – если вихрезмея заметит кто-то другой на борту «Дитя приливов», она почувствует, что подвела тебя. Дай Фарис еще десяток оборотов часов, Джорон, а потом поднимись наверх и скажи, что ей пора отдохнуть, только очень мягко. Тогда это будет твоим решением, и она не станет думать, что не справилась.
– Слушаюсь, супруга корабля, – сказал Джорон.
Миас отошла к поручням и стала снова смотреть на серую воду и сереющее небо.
Часы продолжали поворачиваться, небо быстро темнело, и Миас тревожилась все сильнее. Привязанные-к-камню продолжали блевать за борт. Первые холодные капли дождя упали на лицо Джорона, разрисовав его холодными мокрыми точками. Он расхаживал по палубе корабля и находил бесконечные мелкие задания для команды. Отец много раз говорил ему, что держать корабль на плаву – это работа, которой нет конца, и Старуха так сделала из-за того, что бездельничающее дитя палубы обязательно ждут неприятности.
Если бы метателю копья Хасситу поручили работу, то богоптица все еще летала бы, мальчик, так что чини сети и прекращай жаловаться.
Женщины и мужчины бросали на него злобные взгляды и бормотали под нос ругательства, но гораздо меньше, чем прежде, и Джорон решил не обращать на них внимания.
– Появился корабль! Корабль на северо-западе! – Крик моментально заставил застывшую, точно статуя, Миас начать действовать. Она пересекла палубу и стала взбираться вверх по позвонку.
– Повтори, наблюдатель! Я сказала, повтори!
– Корабль на северо-западе.
– И это не «Жестокая вода»? – спросила Миас.
– Нет, супруга корабля.
– И не «Оскаленный зуб»?
– Нет, супруга корабля, – ответила Фарис.
– Сколько? – спросила Миас.
– Я насчитала четыре, супруга корабля.
Вскоре Миас исчезла среди массы развевавшихся черных крыльев, а Нарза осталась стоять у позвонка, лениво ковыряя подметку сапога ножом. Джорон подошел ближе к главному позвонку, чтобы услышать, если сверху начнут кричать.
– Рулевой, три румба на северо-запад. Хранитель палубы, готовь «Дитя приливов» к сражению.
Динил, только что поднявшийся на палубу, передал команду Серьезному Муффазу, и тот мгновенно проревел приказ. Стоявший у них за спиной Гавит начал бить в барабан.
Возбужденные дети палубы бросились к дуголукам после первого же удара барабана.
– Не луки, мои девочки и мальчики, пока нет! – прокричал Джорон. Тихий голос у него в голове прошептал, что он подражает интонациям и выражениям Миас. – Пока нет. Ждите, когда супруга корабля спустится вниз, и тогда мы узнаем, предстоит ли нам сражение на самом деле. – Он прошелся по палубе и прокричал громче, бросая вызов ветру: – Очистить нижнюю палубу. Убрать гамаки. Приготовить болты и стрелы. Привязать все, что не привязано.
Миас спустилась по такелажу с легкостью ребенка, бегущего по дорожке. Как только ее ноги коснулись палубы, она снова крикнула:
– Четыре флюк-лодки на горизонте, хранитель палубы. Судя по виду – мародеры. Пришло время оросить кровью «Дитя приливов». Нам нужна скорость, Твайнер.
Он кивнул и повернулся.
– Поставить больше крыльев! – крикнул Джорон. – Поднять передний кливер и нижние крылья. Флаеры пока будут в резерве.
И, как если бы это было самым обычным делом, женщины и мужчины начали взбираться по позвонкам и распускать черные крылья, на которые тут же набросился ветер. Что-то внутри корабля затрещало, и Джорон с ужасом подумал, что дал слишком большую нагрузку на поврежденный киль. Мастер костей Коксвард молча пробежал мимо него, и Джорона это немного успокоило, он знал, что тот не стал бы молчать, если бы посчитал, что кораблю грозит серьезная опасность.
