– Он благословляет нас, – продолжала Миас. – Он знает, что мы собираемся его защитить, и благодарит единственным возможным для него способом, водой, дающей жизнь не только ему, но и нам! Давайте покажем ему, что мы здесь, хорошо?
В ответ зазвучали беспорядочные голоса.
– И это все, на что вы способны? – спросила Миас. – Мы делаем историю. Имя «Дитя приливов», ваши имена станут частью Ста островов навсегда, когда закончится наше приключение. Неужели это все, на что вы способны?
Теперь крик был более громким.
– Неужели это все, на что вы способны? – Голос Миас стал оглушительным.
На этот раз ответный крик был более громким и долгим, и Миас удовлетворенно кивнула.
– Хорошо, а теперь приведите в порядок палубу. Свяжите луки и поставьте крылья. Мы летим по морю, чтобы сделать историю, – не подведите меня!
Когда они вернулись к работе, настроение у всех улучшилось. Но только не у Джорона; его охватило странное уныние. Он знал, что они одержали совсем незначительную победу, им придется сражаться с более крупными кораблями, но они исчерпали свое единственное преимущество: ветрогон неподвижно и беззвучно лежал на палубе. Джорона удивило, что никто к нему не подходил, никто не прикасался, даже не смотрел на говорящего-с-ветром, хотя именно благодаря ему они одержали верх над рейдерами. Джорон наклонился над ним, и рыбная кожа его одежды заскрипела одновременно с крыльями у него над головой. Запах пустыни и сухого тепла напомнил Джорону ощущение, которое у него возникло, когда аракисиан скользил по морю перед «Дитя приливов». Однако огромный аракисиан, вне всякого сомнения, оставался живым, чего нельзя было сказать о ветрогоне. Ничто не указывало на то, что в говорящем-с-ветром еще теплилась жизнь, – никакого движения, дыхания, а если у таких существ имелся пульс, Джорон не знал, где его отыскать.
– Отнеси его вниз, Джорон, – тихо сказала Миас. Она подошла неслышно, и ее слова предназначались только Джорону. – Отнеси ветрогона в его каюту. Команда не будет на него смотреть или говорить о нем, но они знают, что он особенный.
– Он же м…
Миас его перебила.
– Отнеси ветрогона вниз, в его каюту, – быстро сказала она. – И позаботься о нем, быть может, он серьезно пострадал, но существо, способное призывать такой ветер, так просто не умирает.
Ее слова удивили Джорона. Ведь вся команда наверняка знала, что он мертв, разве не так? Но потом Джорон вспомнил, где он находится, кто такой и каков его долг перед супругой корабля, что он не должен задавать вопросы, а просто выполнять ее приказы. Он взял ветрогона на руки – казалось, ему пришлось поднять воздух, словно легкий бриз Восточного Шторма обрел форму. Джорона тут же окружил запах пустыни, который окутывал говорящего-с-ветром. Голова ветрогона бессильно болталась на длинной шее, и Джорон обнаружил, что легко может держать его одной рукой, поэтому осторожно положил голову в маске себе на плечо и понес диковинное существо, как делал отец, когда маленький Джорон засыпал в лодке и его приходилось выносить на берег.
Пока он шел с ветрогоном в его каюту, мастера костей уже начали починку корабля. Каюта курсера, гнездо ветрогона, большая каюта супруги корабля и каюта хранителя палубы не пострадали, но жилища Динила, мастера костей, хранителя шляпы, смотрителя-за-морем и матери палубы получили повреждения. С каждым мгновением «Дитя приливов» все меньше становился боевым кораблем.
Джорон обошел работавших детей палубы со своей ношей на руках и шагнул в каюту ветрогона. В ней ничем не пахло. Он всегда думал, что запах присущ каюте, но каким-то образом связан с жаром тела странного существа, но оказалось, что ошибался. Аромат песка и тепло исходили от самого говорящего-с-ветром. Джорон положил невесомое тело в гнездо, которое ветрогон соорудил в углу, рядом с маленьким окошком, тот вздохнул, и на мгновение надежда подняла голову, но говорящий-с-ветром не издал ни единого звука. Джорону уже приходилось иметь с трупами, и он знал, что это могло быть лишь воздухом, покидающим тело, последним восклицанием женщины или мужчины, которые увидели, что Старуха манит их в свои владения.
– Я сожалею, – сказал Джорон, хотя сам не понимал, почему произнес эти слова.
Он не заставлял ветрогона вызывать ветер, не он вынудил его подняться на борт «Дитя приливов».
– Детей Скирит не так-то просто убить, Гость. – Джорон повернулся.
На пороге стояла старая Гаррийя.
– Что? – спросил Джорон.
– Напои его. Накорми. Держи в тепле, – сказала она.
– Он умер, – возразил Джорон.
– Ты уверен, Гость? Многие подумали бы именно так. Но разве ты не чувствуешь жара? – спросила Гаррийя.
Откуда она знает? И что знает?
– Почему ты так сказала?
– Ты же чувствуешь его жар, – сказала она. – Верно, Гость?
– Почему ты так меня называешь? – спросил Джорон. – Гость?
Она отступила назад, и ее поглотила темнота нижней палубы.
– Ты чувствуешь жар, – повторила она.
Джорон подошел к двери, но женщина куда-то исчезла. Мимо проходила Фарис, катившая бочку с водой.
– Пожалуйста, дай мне воды, Фарис, – попросил Джорон.
Она остановилась, поставила бочку вертикально, он протянул ей флягу, и Фарис тут же наполнила ее водой, вытащив затычку из бочки. Джорон взял флягу, только теперь почувствовав, как сильно хочет пить, и сделал большой глоток солоноватой воды. У нее был вкус земли и суши. Он вернул флягу Фарис.
– Наполни еще раз.
– Слушаюсь, хранпал.
Когда фляга снова была наполнена, Джорон вернулся к ветрогону, закрыл за собой дверь, опустился рядом с существом на колени, осторожно приподнял его голову – такую легкую, – приоткрыл крючковатый хищный клюв большим пальцем и зашипел, почувствовав острый край. На пальце появилась яркая капелька крови. Джорон осторожно наклонил флягу, и в клюв ветрогона потекла струйка воды, смешавшаяся с его кровью. Почувствовал ли он, как существо сделало глоток? Какое-то движение в горле? Джорон не знал, но продолжал осторожно лить воду, пока не решил, что ветрогону больше не нужна жидкость. Потом он подошел к стоявшей в углу миске, где лежала сушеная рыба. Нарезав ее на мелкие кусочки, Джорон принялся бросать их в клюв ветрогона вместе с солоноватой водой.
– Будь осторожен, чтобы он не подавился. Потри ему шею под клювом, чтобы пища прошла вниз. – Джорон поднял голову. Теперь в дверях стояла Миас. Она вошла, постукивая сапогами по костяной палубе. Он кивнул, потер шею существа большим пальцем, оставив красные следы крови на розовой коже, чувствуя нарождавшиеся перья внутри плоти. – Значит, он жив? – спросила – Миас.
Джорон пожал плечами.
– Я дал ему воду и еды, но… – он не закончил фразу.
Миас присела рядом на корточки.
– Возможно, это лишь ветрохворь, – сказала она.
