– Подчинить? – уточнил я. – Снова хочешь попытаться?..
– Пожалуй, нет, – поразмыслив, сказала кошка. – Не сейчас. Ведь и так рисковала. Но ты должен понимать мои мотивы. После того разговора впала в ярость.
– Ого, – усмехнулся я. – Ослышался или это похоже на неуклюжие извинения?
Уши Тени прижались к голове, а в комке непроглядной темноты проявилась пасть с острыми клыками, раздалось угрожающее шипение.
– Ты бесишь, Мак-Моран! Как же ты меня бесишь! – рявкнула кошка. – Если бы не был так важен, изодрала б в клочки!
– Ну, раз так раздражаю, чего пришла?
– Предупредить. Предостеречь. Который час тебе в уши ору, а ты то без сознания, то не слышишь.
– Господи! – восхитился я. – Какие у нас с тобой умилительно-ядовитые отношения. Прям влюбленная парочка с противоположными полюсами. Любовь, кровь, соль.
– Придурок ты, Мак-Моран, – проворчала Тень раздраженно. – А в полуобморочном состоянии еще придурковатее. Тебе о серьезных вещах, а ты чепуху какую-то морозишь. Не обольщайся. Я из-за собственной глупости теперь не могу тебя заставить. Потому…
– Пришла пора договариваться, – вновь усмехнулся я.
– Можно и так сказать, – поморщилась кошка. – Правда, чтобы начать какой-то диалог, ты сперва должен выжить. А ты, как назло, лезешь туда, где шансы на это стремятся к нулю.
– Не я такой, жизнь такая, – с видом философа изрек я. – И вообще ничего б подобного не случилось, если б не ты. Сидел бы себе в Дортмунде, писал исторические статьи, в выходные по бабам, стакашку рома.
– Точно придурок, – утвердительно сказала До. И посмотрела как на слабоумного. – Какая разница, с чего началось? Я о том, что ты обязан выжить здесь и сейчас. В пакостном месте, где поселились чужаки. Слышишь меня? Ты сейчас же должен встать и уйти. Ты в опасности!..
– Да-да, знаю, – кивнул я сонно. – Должен. Я постоянно кому-то должен.
Усталость навалилась с новой силой, и я начал проваливаться глубже в дрему. Разум погрузился в тупое онемение и апатию, серый зыбкий мир стал тускнеть. Мне было плевать, что там кричит До. Плевать на то, что происходит вокруг. Лишь бы не трогали и дали отдохнуть.
Тень продолжала изрыгать громкие проклятия, шипеть, плеваться, скалить клыки. А потом не выдержала и кинулась, с явным намерением укусить или ударить. Моя же Тень отреагировала и с грозным боевым кличем метнулась навстречу. Они сцепились в сплошной рычаще-визжащий клубок, принялись отчаянно рвать друг друга. Полетели клочки темноты, по ушам больно ударило воплями.
Вряд ли это выглядело на самом деле так. Просто мозг превращал информацию, поступающую откуда-то извне, из других измерений и миров, в понятные образы. Но сути не меняло. И неизвестно, кто бы вышел из драки победителем. Однако До удалось на мгновение отбросить мою Тень. Вновь она кинулась вперед, взвилась в длинном прыжке и в отчаянном выпаде ударила когтями по щеке.
Боль ошеломляющая. Хлесткая. Ослепительная. И даже чудовищная мигрень на ее фоне померкла. Оковы сна моментально разрушились, серый неприветливый мир расползся гнилыми клочками. Мое измученное сознание швырнуло обратно, навстречу свету и неприветливой реальности.
…Вторая пощечина смачно влетела в щеку. Я вздрогнул, резко сел и открыл глаза. Непонимающе уставился на Мору, которая, очевидно, намеревалась впаять и третью оплеуху. Сидела на корточках с занесенной для удара рукой и нехорошо улыбалась.
– Мы же вроде договорились, что по голове бить не стоит, – прохрипел я. – Если хочешь сохранить добытое.
Потрогав щеку, посмотрел на пальцы и увидел кровь. И неизвестно, чьих рук дело. То ли когти До сработали, то ли обгрызенные ногти рыжей. Но не бывает такого от обычной пощечины. Такого ледяного онемения на коже, да и нездоровая ясность мысли присутствовала. Я будто и не дремал: сердце стучит быстро и мощно, изнутри распирает лихорадочная энергия. Мигрень вроде бы немного притупилась, а вот левая рука отвратительно ныла.
– Точно! – охнула наемница. Картинно округлила рот как барышня из высших кругов и приложила ладонь к губам. – Прости, забыла! Я исправлюсь.
Судя по прицельному злому взгляду, вознамерилась пнуть в живот. Но я успел выбросить руку и остановил ногу в самом начале движения.
– Тебе жизненно важно куда-то деть злость? – спросил я, глядя ей в глаза. – Или потерпишь? Решим потом?..
– Потерплю, – помедлив, сказала кисло.
– Что случилось? – спросил я, отпустив ногу и осторожно приняв сидячее положение.
– Просыпайся, радость, – с ядом в голосе изрекла Мора. – Мы уходим. Почти закончили приготовления.
И верно, пока валялся, наемники успели подлатать батискаф. Промазали стыки, отрихтовали рули. Затем умудрились кран-балкой протащить аппарат к бассейну причальной трубы, опустили в зеленую жижу. И сейчас заканчивали приготовления.
Том в своем комбинезоне торопливо бросал в верхний люк баллоны с дыхательной смесью, пропихивал необъятный рюкзак Олиффа. А здоровяк с усилием крутил туда-обратно ворот шлюза, разрабатывая шестеренки. В ответ на движения в бассейне вспухали пузыри, бурлило – вода понемногу прибывала. Вонь поднялась такая, что заслезились глаза.
В обычных условиях аппарат сначала погружался на дно бассейна. Емкость герметизировали створками, что сейчас откинуты. Но в нашем случае сделать так не позволяли намертво заржавевшие петли и то, что для подобных манипуляций кто-то должен остаться снаружи. Иными словами – пожертвовать собой.
Не проверни я аферы с копированием летописи в собственный разум, и героем, полагаю, попытались бы сделать меня. Хотя не знаю, как люди Лиама рассчитывали уговорить меня или заставить. Наверняка изначально придумали иной план: как можно скорее открыть внешний люк и успеть прыгнуть в субмарину, прежде чем вода зальет весь цех.
Именно для того и требовалось, чтобы механизм работал как можно лучше, без заеданий. Иначе затея будет обречена на провал, мы застрянем в затопленной мастерской без возможности выбраться в лабиринт причальных труб. Но если выгорит, то сможем уйти дальше. Вода останется тут, сдерживаемая на сколько-то десятков лет толстыми воротами цеха.
– А вы упорные, – обронил я и хмуро улыбнулся. Медленно встал и отряхнулся, поправил сумку, принялся разминать пальцы и шею.
– Считаешь, не получится? – мрачно спросила рыжая.
– Нет, – ответил я без раздумий.
– Почему? – возмутилась Мора. – Да, риск велик. Да, я допускаю, что не сумеем выбраться. Но в случае провала уйдем на другой причал, вернемся к тому, с чего начали. Будем думать, как пробираться пешком. Но и шанс, что получится, тоже есть. И в таком случае не придется красться мимо тварей. А батискаф надежен настолько, насколько вообще возможно.
Она сжала кулаки и подалась вперед, раскраснелась от волнения, стремясь доказать правоту. А я посмотрел в ее глаза и смог лишь вздохнуть. Там плескалась ядреная смесь надежды и страха, злости и упрямства. Сколько в ней жажды и страсти, сколько желания того, чтобы поддержал и согласился. И тогда, возможно, перестанет сама так трусить и переживать.
