– В идеале клиент должен обращаться к матушке по любому поводу. Даже по самому пустяковому.
– Вот оно что… А я испугался, как бы вам ее удочерять не пришлось.
Я же в тот момент думала вовсе не о возможном удочерении Альбины, а о страсти наших клиентов следить за согражданами. Такое впечатление, что все шпионских книжек начитались.
Альбина между тем вдохновенно рассказывала.
– Пошла я, матушка, на эту квартиру узнать, кто там хозяйка, ну и с соседями поговорить. Соседка снизу очень хорошая женщина. Она мне и телефон хозяйки дала, и все как есть рассказала. Матушка, – внезапно перешла она на рыдания. – Оказывается, квартиру Толя снимал, мне хозяйка сама сказала. Зачем ему квартира, матушка?
– Успокойся, – подавая ей салфетку, вздохнула Клавдия.
– Как же успокоиться? Он квартиру снимает, платит такие деньжищи и ничего матери не сказал. От родной матери тайны завел. Боюсь думать, чего теперь ожидать. На работе его ищут, квартира эта… и сыночка моего единственного нигде нет. Впутался в скверную историю мой мальчик. Не иначе. Жив ли он, матушка? Может, погубили Толеньку злые люди, голову заморочили, в свои грязные дела втянули…
– Подожди раньше времени сына хоронить, – отрезала Клавдия.
– Живой он? – с надеждой спросила Альбина, Клавдия соврать не решалась.
– Не вижу я его, и так и сяк смотрю, а не вижу. Точно он между небом и землей. В подвешенном состоянии.
– Это как? – выпучила глаза Альбина.
– Может, прячут его где, а может, без сознания.
Тут Альбина зарыдала громче, Клавдия сунула ей в руку стакан с водой (салфетки и вода в боевой готовности стояли на столе) и, чтобы сменить тему, добавила:
– Квартиру он снимал, чтобы со своей блондинкой встречаться.
– Да как же так… – Альбина мгновенно из страдающей матери превратилась в разгневанную фурию. – От родной матери, выходит, прятался? На шалаву свою деньги тратил, а ремонт в ванной уж год сделать не может. Ну, сыночек, мне бы тебя только найти…
– Он боялся, ты выбор его не одобришь, – сказала Клавдия. – Вот и греховодничал подальше от родного дома.
– Да как же такую одобрить? Вы бы ее видели, матушка. Форменная шалава, еще и с наколкой на ноге, то ли змеюка, то ли еще какая-то дрянь. Собственными глазами видела. Видать, сидела она. Связался с уголовницей, такая не до сумы, так до тюрьмы точно доведет.
– Сейчас половина девок с татуировками ходят, – нахмурилась Клавдия, которую данное поветрие тоже не обошло стороной, но ее тату были надежно укрыты балахоном. – Мода у них такая.
– Мода? Ходить точно уголовницы?
– У тех свои татуировки. Ты, милая, время не трать, ты дальше рассказывай.
– Соседка, Аделаида Генриховна, дай ей бог здоровья за заботу и отзывчивость… Матушка, она к вам на прием записаться хотела. У нее с племянницей беда…
– Запишем потом, ты по существу давай.
– В общем, Толю моего она не раз видела и белобрысую эту. Она думала, Толик постоянно там живет. Мужчина тихий, никаких от него хлопот… похвалила сыночка. Он у меня и впрямь тише воды, ниже травы. Ни музыки там какой-нибудь, ни телевизора. Если включит, то звук тихо сделает, чтоб мне не мешать. Все больше за компьютером сидит. – Терпение Клавдии явно было на исходе, Сизова это почувствовала и заторопилась. – Белобрысая к Толечке приезжала. Одна. А уходили вдвоем. Видно, он ее провожал. Аделаида Генриховна вместе со мной на улицу вышла, прогуляться хотела, мы у нее в квартире разговаривали. Стоим у подъезда, и тут девица выходит. Лицо злющее, и не идет, а бежит. И к машине. А мне соседка шепчет: «Вот она». Зазноба моего Толика, то есть. Я не сразу сообразила, что к чему, и время потеряла. Она уже в машину – шасть. Не то я бы ей космы повыдирала, она бы мне тут же рассказала, где Толик, я бы…
– Номер машины записать успела? – вздохнула Клавдия.
– А как же, записала, матушка, вот.
Она потянулась за сумкой и, немного покопавшись, сунула Клавдии рецепт, на котором и был записан не только номер машины, но и марка.
– У Аделаиды Генриховны внучку шесть лет, он в машинах разбирается и ее научил.
– Вот молодец, – сказала Клавдия. – Мальчик, я имею в виду… смышленый.
– Такой смышленый, Аделаида Генриховна его все нахваливала. Матушка, помолитесь за сыночка моего. Как увидела я эту белобрысую, так сердце у меня и захолонуло. Я, грешным делом, подумала: лучше б с Любкой своей жил…
– Какой Любкой? – насторожилась подружка.
– И не спрашивайте, матушка. Не баба, а черт в юбке. Они раньше в бухгалтерии вместе работали. Откуда ее нелегкая принесла? Простите, матушка. И как только Толика угораздило в ее сети попасть? Ведь он у меня хороший мальчик. Воспитанный, послушный. За собой всегда уберет, посуду вымоет…
– Любка, – сурово произнесла подружка, Альбина посмотрела с недоумением, но смогла-таки вернуться к теме разговора.
– Да, матушка. Шалава из шалав. Я на нее только раз взглянула и поняла, что за поганка. И Толику сказала, чтоб ноги ее в нашем доме не было.
– А он ее домой приводил?
– Сама пришла. Нахалка. С тортиком. Открываю дверь, стоит эта бабища и нахально заявляет: я, мол, девушка Анатолия, пришла познакомиться и все такое. Толик в ванной спрятался, но я его оттуда вытащила. В общем, выгнала я ее. И Толику категорически запретила с ней встречаться.
– И что?
– А как им не встречаться, если они вместе работают? Место очень хорошее было, увольнять Толика не хотелось, там и зарплата, и отношение к нему начальства… По справедливости, уходить надо было этой шалаве. Я предприняла шаги… Матушка, – вдруг заголосила Альбина. – А что, если эта Любка-подлюга Толика похитила? В отместку?
– Они когда расстались? – спросила Клавдия.
– Да уж года три назад.
– Чего ж ей тогда его похищать? Припозднилась… Три года-то…
– А злоба людская, матушка? Она годами не утихает.
– Ладно, посмотрю… есть ли рядом эта Любка. Ты дальше рассказывай. Уволили ее?
– Нет. Все мои труды оказались напрасны. Пришлось Толика увольнять, чтоб из порочного круга вывести. Так эта негодяйка снова явилась и принялась меня поносить. Толик опять в ванной спрятался. Я дверь перед ее носом захлопнула, а она давай орать на весь подъезд… Такого наговорила… Срам. Толика малахольным назвала.
– Он что же, по мужской части не очень? – поинтересовалась Клавдия.
– Почему? У меня сыночек очень даже герой… Орел, я хотела сказать.
– Чего ж тогда малахольный?
– Его в детстве собаки напугали. Он из школы шел, тут собаки бродячие, целая стая. Накинулись на него. Хорошо, рядом мужчина проходил, отбил Толечку от этих тварей. Вот.
