– Так ведь маньяки и есть, – нахмурилась я.
– Что-то ты скрываешь, – недовольно покачал головой Толмачев.
Я подумала и ответила:
– Нет. – Но вряд ли убедила.
– Я тебя спас, – заявил Андрюшенька, когда мы вновь оказались в особняке.
– Ты – герой, и я тобой восхищаюсь.
– Я бы предпочел что-нибудь посущественнее слов.
– Попрошу Клавдию выписать тебе премию. Деньги-то не мои.
Я поспешила укрыться в своей комнате. На сей раз обошлось без душевных волнений, так встреча со злодеями на меня повлияла. Думала я исключительно об ограблении и совсем чуть-чуть об Андрюшеньке. Следовало признать, мне очень повезло, что он за мной увязался. По дороге в особняк мы, кстати, долго петляли по переулкам, должно быть, Толмачев предполагал, что злодеи попытаются нас выследить. Домой я теперь ни ногой. Но кто сказал, что особняк – место безопасное?
Уснула я довольно быстро, а разбудили меня тяжкие стоны и душераздирающий вопль.
– Лизка!
Не зная, чего ожидать от жизни, я выскочила из комнаты в своей импровизированной пижаме и обнаружила в кухне Клавдию и слегка ополоумевшего Андрюшеньку.
– Боже, я сейчас умру, – стенала Клавдия.
– На тебя напали? – перепугалась я.
– Можно и так сказать, – прикрыв один глаз, а другим глядя на меня, ответила подружка. – Лизка, никогда не смешивай шампанское, коньяк и виски. Это адское пойло. Башка у меня сейчас треснет.
– Бросьте, матушка, – расцвел Андрюшенька. – Головка у вас крепенькая.
– Это у тебя головка, а у меня…
– Дом советов, – подсказала я.
– Накапать вам пятьдесят граммов? – предложил бывший мент. – Односолодовый виски – отличное лекарство.
– Попрошу в моем доме этих слов не употреблять. Лизка, что ты стоишь, не дай умереть подруге, налей бруснички мочененькой.
Брусники я налила, а также нашла таблетки от головной боли, подумала и протянула сразу три, после чего сопроводила Клавдию в ванную.
– Как все прошло? – спросила я, помогая ей раздеться.
– Придется повторить.
– Так было классно? – с легкой завистью уточнила я.
– Ни черта не помню. А это обидно.
– Тогда, конечно.
– Подруга у тебя кремень, – хихикнула она.
– Не сомневаюсь.
– Он мне допрос учинить пытался. Хитренько так, но я-то поняла, куда ветер дует. Вот ведь подлый народ мужики, и удовольствие получают, и о деле не забывают. А наша сестра, как доброе-то слово услышит, и рада все как на духу выложить…
– Но ты – кремень.
– Я – да. Прикинь, в любви мне клялся, гад.
– Почему же гад? Ты вполне способна лишить мужчину разума.
– Я тоже поклялась.
– Это он тебя привез?
– Привез его водитель, но Паршин сопровождал. Всю дорогу ручки целовал. Лучше б мороженое купил, к башке приложить. И что мы теперь будем делать с нашей любовью? У него наверняка баба есть, не зря меня в гостиницу потащил.
– Может, у него дома не убрано.
– Может. А вы как тут без меня?
– Нормально.
С рассказом о своем чудесном спасении я решила повременить.
– Нормально трахнулись или просто нормально? В ресторане вы смотрелись очень неплохо, я вами любовалась.
– Возможно, я выйду за него замуж. – Клавдия громко икнула, а я продолжила: – При условии, что я в него влюблюсь, а он устроится на приличную работу и окажется сиротой.
– А это зачем?
– Я не ищу родственных связей. Они обременительны.
– Это тебе просто со своими не повезло.
Закончив принимать душ, подруга отправилась спать, а я пошла готовить завтрак, раз уж рассчитывать на Клавдию в то утро не приходилось.
Однако завтрак уже был готов, Андрюшенька постарался. Мы устроились друг напротив друга, он то и дело хитро на меня поглядывал, а потом заявил:
– Лизавета, скажи честно, я тебе нравлюсь?
– Ха, – хмыкнула я. – Да я была твоей еще на «здрасьте».
– Это откуда? – задумался он.
– Погугли на досуге.
– Нет, серьезно. Ты вчера домой подалась, потому что боялась рухнуть в мои объятия?
– Конечно, боялась. У меня любовный простой. После бутылки шампанского со страшной силой тянет к романтическим отношениям, алкоголь приводит к неразборчивости, запрыгнешь в постель к какому-нибудь идиоту, потом в зеркало смотреть стыдно.
– Идиот – это я? – возмутился Андрюшенька.
– А что, здесь еще кто-то есть?
– Ну, спасибо. И я тебе ни капельки не нравлюсь?
– Временами нравишься. Вот сейчас, например. Завтрак приготовил.
– А почему не спросишь, нравишься ты мне или нет?
– Зачем? Ответ предсказуем. Ты в любом случае скажешь, что нравлюсь. Потому что тебе что-то от меня надо.
– Первый раз встречаю такую недоверчивую девушку.
– Привыкай. Надо-то чего?
– Свалить из этого райского уголка сегодня вечером. Уговори Клавдию дать мне выходной.
– До утра?
– Нет. Трех-четырех часов хватит. Очень важное дело. Лишусь приличных бабок, а этого очень не хочется.
– Бабки – это святое. Попробую тебе помочь.
– Вот спасибо, – разулыбался он. – А скажи, Лизавета, данные мысли насчет идиотов и алкоголя появились в результате собственной практики или с чужого голоса поешь?
– Если ты имеешь в виду Клавдию, так она сама на те же грабли наступает.
– И сколько было идиотов в твоей жизни?
– Когда мы подружимся, обязательно расскажу.
– Когда подружимся, лучше не надо. Я ревнивый. Что ж, убираем посуду и за работу. Надо Клавдию чем-то порадовать, у нее сегодня тяжелый день.
– Куда отправимся? На станцию техобслуживания, поговорить с Артемом о лотерейном билете?
– Может, лучше блондинкой займемся? – предложил Андрюшенька.
– Дождемся, что Клавдия на этот счет скажет.
Надо заметить, что теперь беседу с блондинкой я вовсе не считала лишней. Наверняка девице известно, откуда у Сизова появились деньги, которые мы с Клавдией в кустах зарыли. На груди красотки любой разговорится, особенно Сизов. Мужичок он неприметный, и вдруг такое везенье. Тот факт, что блондинка на него клюнула, намекает: интересовал ее не только его духовный мир, безусловно, заслуживающий внимания, но и что-то куда более практичное. Те же деньги, к примеру. Вполне вероятно, что о деньгах ей все известно, и ищет она не столько Сизова, сколько их.
