— Я и надел, — не прекращая гадливо морщиться, тип потянул вниз молнию на ветровке.
«Куртка! Летом! С капюшоном! В Кащенко день открытых дверей?» — все больше диву давалась девушка.
Под ветровкой обнаружилось что-то оранжевое.
— О, цвет солнца, которое ты так… — художник не закончил фразу, оставив Веронике еще один повод для удивления.
— Дым и пламя — биколор Георгиевской ленты, — гневно, с напором высказал тип. — Цвета пороха и огня. Мы тут о колористике дискутировать будем, или ты уберешь уже чертов свет?
Стас, не прекращая ухмыляться, развел руками.
— Заказчик всегда прав, особенно если он знает такие умные слова. Поставим ширмы, так ты не будешь видеть окна, а нам хватит освещения. Добро?
— Поторопись, — поджал губы «клиент».
И все это с таким видом, будто Вероники не то, что в помещении — в природе не существовало. Хотя расстояние метров в пять исключало возможность для девушки быть незамеченной.
— Так, — художник оглянулся. — Для начала: Ник, это — Валентин, охотней откликается на «Вал»; Вал, это Вероника, для знакомых — Ник.
Девушка кашлянула. «Ник» — так звала ее Аня. Та, которую недавно пришлось навещать в больнице. Вообще, положила начало «традиции» Галка, в ее устах имя звучало с намеком на то, что носительница его та еще пацанка, и отчего-то именно это сокращение ушло «в люди».
Но Вероника не могла припомнить ни единой ситуации, где бы преподаватель назвал ее не по фамилии. «Стасу виднее», — решила она и молча кивнула. «Право, не руку же для поцелуя подавать?» — взгляд ее автоматически метнулся в сторону угла с раковиной, чтобы, если этого типа потянет на странности, руки после этого дела помыть…
— Здрась-те, — сквозь зубы процедил «клиент».
— Итак, раз вы сказочно рады знакомству, — потирая ладони, сказал Стас, — Займемся подготовкой. Ник, на тебе фон, мы пока подтащим ширмы.
Минут десять спустя начальные приготовления были окончены. Ширмы загораживали неприятсвенное для «клиента» солнце, сам он снял, наконец, ветровку и очки, оставшись в широких черных штанах с кучей карманов и оранжевой футболке. Фон, подобранный Вероникой, Стас по раздумью забраковал, заменив на нейтральный серо-зеленый.
— Потрет не парадный, так что обойдемся без «ступеньки», — на ходу комментировал художник, ставя перед ширмой с фоном круглый табурет. — Усаживайся. Ага, нормально. Прими удобную позу, тебе так долго сидеть.
Парень, без «защитных» атрибутов выглядевший вполне нормальным, если не считать гримасы на физиономии, спокойно отнесся к тому, что его двигают, меняют положение рук, ног, плеч… Он морщился, но терпел.
«Слепив» из заказчика нужную форму, Стас приставил сбоку электрогитару, извлеченную из чехла.
— Изгиб есть. Нам бы чем-нибудь занять твои руки, — художник потер подбородок. — Гитару не предлагай, заслонять туловище не хочу.
Парень молча достал из кармана губную гармонику, вопросительно поднял бровь.
— Достойно, — хмыкнул Стас, снова поправил положение рук и пальцев модели. — Ник, раскладываемся.
Вероника, пыхтя, подтащила станок. Походила, примериваясь, чтобы выбрать ракурс.
— Знаете, — определившись с рабочим местом, выпалила она. — Меня не покидает ощущение, что мы в дешевом фильме о вампирах и оборотнях. Один боится света, второй с вдохновенно-хищным взглядом… А я тут в качестве выпивки для первого и закуски для второго.
Мужчины на пару загоготали, затем Вал широко открыл рот, показывая зубы — белехонькие, с клыками нормальной длины, а Стас, подойдя, приложил тыльную сторону ладони ко лбу студентки.
— Я не больная, — по-доброму огрызнулась девушка. — Просто фантазия разыгралась.
— Фантазия для художника — качество полезное, — проговорил Стас. — Работаем.
— На будущее: Ник, никогда не соглашайся писать портрет по фотографии, — куратор, мягкими касаниями наносящий на холст эскиз углем, решил, судя по всему, не давать заскучать и модели, и студентке. — Потому как фото — это статика. Оно ничего не дает, кроме плоской картинки. Оно — всегда в настоящем, ты не прочтешь по нему прошлого или будущего, не увидишь личность.
«Остапа понесло», — украдкой вздыхала Вероника; порою и в училище Стас начинал выдавать сходные по стилю «наставления», особенно на волне творческого подъема.
— Так что, сколько бы тебе не предлагали, — продолжал художник. — Не берись. Портрет по фото, как по мне, сродни шарлатанству. Вал, а ты не хочешь сделать лицо попроще? Подумай о музыке, что ли. Нам тебя увековечивать, а ты кривляешься.
Парень зыркнул, но постарался расслабить лицо. Вышло не ахти, но все лучше, чем было.
— Возьмем Вала — он музыкант, гитарист, ненавидит прямой солнечный свет и открытые пространства, — Стас отодвинулся от своего станка, сощурился. — Еще он играет в составе группы.
«В каморке, что за актовым залом»
[3], — зазвучала в голове Вероники старая-старая песенка. «Репетировал школьный ансамбль»…
— Не надо брать Вала, — пробурчал «солнцененавистник», возвращая на лицо мину «я встретил скунса». — Эти ваши богемные извращения без меня.
Стас хохотнул.
— Группа начинающая, но за ее раскрутку взялись знающие свое дело люди, так что успех Валу почти гарантирован.
«Вокально-инструментальный»…
«Клиент» закатил глаза.
— Называется группа небезынтересно… — Стас прервался, что-то поправляя в наброске.
«Под названием Молодость».
— Асоциальность.
«А похоже!» — заулыбалась девушка.
— Что из этого ты бы узнала, глядя на фотографию? — обратился к студентке куратор, уже взявшийся за кисть.
— Что наш клиент похож на наркомана и жуть, как любит морщиться, — пожала плечами Вероника, не отрываясь от работы. — Ну и намек от гитары был бы прозрачен, как растворитель.
— Я не только на гитаре играю, — высокомерно обозначил натурщик. — Вообще — почти на всем.
«Он умел играть на баяне», — девушка прыснула со смеху, затем вскинула руки (в правой был зажат карандаш), чтобы ее тут и не прикопали от обиды, кто знает, на что способен… соло-гитарист?
— Я о своем, — оправдалась она. — А на баяне… или гуслях умеешь?
— С практикой — хоть на арфе, — уверенно парировал парень. — Сеанс позирования проходит веселее, чем я думал.
Вероника представила, как Вал «щиплет» струны арфы, а на лице его все то же выражение: «я встретил скунса».
