***
– Ну что, уголовница? Сколько ходок было? По какой статье закрыли?
– Хва-а-атит. – Она мучительно краснеет, и я смеюсь. – Леша!
– Вообще в детстве у меня была мысль о том, чтобы стать рыцарем. Спасать прекрасную принцессу из лап кровожадного дракона. Или захватывать королевства верхом на гигантском орле. Знал бы я, что в наше время рыцари вытаскивают принцесс из КПЗ.
– Сам-то как будто в саду гулял, – фыркает она.
Мы выходим из здания полиции, и мне кажется, будто все смотрят на нас с осуждением. Два взрослых, некогда женатых человека, остановились на парковке возле детского сада и занимались… черти чем! Если бы кто-нибудь позвонил мне и сказал, что возле садика, где сейчас мой сын, стоит подозрительная машина, я бы отправил охранника проверить немедленно. А сейчас злюсь, что по вине какой-то мнительной тетки потерял половину дня, да еще и стал посмешищем.
Но это, конечно, игра воображения. На первом этаже здания паспортный стол, и мы можем выходить из подъезда по миллиону причин.
А не потому что провели половину дня в камере, пока не приехал адвокат и не вытащил нас. А что теперь будут говорить у Темки в садике? Анекдот.
– Вот он, – я делаю глубокий вдох, доставая мобильник – надо вызвать такси, ведь машина осталась у садика, – запах свободы!
– Если ты кому-нибудь расскажешь… – предупреждает Лиза.
В этот же момент раздается звонок. Вообще у меня десяток пропущенных. Алевтина, Вадим, подрядчик, бухгалтерия. Остаток дня придется объяснять, куда я вдруг пропал. И у меня нет сил придумывать отмазки.
– Да, Алевтина.
– Алексей Кириллович! Довожу до вашего сведения, что Елизавета сегодня не вышла на работу. Я не лезу в ваши взаимоотношения, однако вы сами дали мне эту должность, и хотелось бы…
– Спокойно. Она со мной. Мы пол дня провели в отделении полиции, пока не приехал адвокат.
– Адво… отделение полиции? Вы с Елизаветой? Что случилось?!
Лиза предупреждающе шлепает меня по руке, но я уворачиваюсь и, стараясь не ржать, говорю:
– Стояли возле детского садика в подозрительной черной машине. Не обращайте внимания, бдительные граждане и принципиальный мент… ай! Хорошо-хорошо, товарищ полицейский! Алевтина, Лиза сегодня не выйдет. Я тоже заеду на часок, у меня нет сил после шести часов в КПЗ изображать из себя начальника. Если что-то срочное – пишите.
– Но… Алексей Кириллович, а уборка?!
– Мы что, грязью зарастем за сутки? Вызови клининг. Что с тобой? Прежде ты не радела так за чистоту офиса.
– Простите, Алексей Кириллович. Забегалась. Новогодняя суета – сами понимаете.
– Тогда до завтра.
Когда я кладу трубку, Лиза вздыхает:
– Я ей не нравлюсь. Я всем не нравлюсь, потому что все знают, что я вас бросила.
– Ну, менты не знают. И после того, что видели в машине, даже не поверят.
– Леша-а-а! Мне очень стыдно, и если ты будешь постоянно об этом напоминать, я больше никогда не смогу…
– Что? Делать минет в машине? Или вообще?
Я, кажется, никогда не смогу перестать ее подкалывать. Жаль, историю нельзя рассказать знакомым, без открывшейся сержанту картины она будет неполной.
– Сейчас ты едешь домой и отсыпаешься, – говорю я.
– Но…
– Я уже сообщил Алевтине, ты слышала. Идешь в душ, ложишься и спишь. А вечером я заеду поужинать.
– Тебе, может, еще и ужин приготовить?!
– Нет, ужин я закажу. А ты можешь приготовить себя. Неужели ты думала…
Я наклоняюсь к ее уху.
– Что я забуду, на каком моменте нас поставили на паузу и не нажму «воспроизвести» позже?
Она бы и рада отодвинуться, но уже некуда – вжимается в стенку и краснеет, бросая взгляды на невозмутимого водителя. Ничего, солнышко, они видели и слышали и не такое. Мне надо только показаться на работе, да заехать в сад за сыном. Пометка: на служебной машине. И парковаться с другой стороны…
Когда мы останавливаемся возле офиса и настает момент расставаться, потому что Лизин лифт – справа, а мой, ведущий в офис, слева, я удерживаю ее за руку. Хотел предложить ей это позже, но почему-то думается, что сейчас самое лучшее время.
– А еще ты пойдешь на корпоратив.
– Ну, да, я в курсе. Алевтина выдала инструкции…
– Нет. Ты пойдешь как гость, со мной.
– Леша… нет! Мы не можем!
– Почему?
– Потому что…
Ее взгляд лихорадочно бегает туда-сюда, будто надеется найти в шумных углах холла ответ на свои вопросы. Может, и мне туда посмотреть? Я бы не отказался от хрустального шара.
– Потому что все будут думать, что мы вместе!
– И что?
– Нельзя! Я бросила тебя!
– Может, я такой олень, что тебя простил?
– Нет! Нет, нельзя. Это твоя репутация. Одно дело держать бывшую жену поближе к себе, в уборщицах, и иногда с ней спать, другое – вести на вечеринку. Там будут твои партнеры, друзья!
Я не выдерживаю, сжимаю ее плечи и как следует встряхиваю.
– Пока ты не объяснишь мне, чего ты так боишься, я буду плевать на все твои аргументы, Лиза. Не доверяешь мне? Отлично, значит, я не вижу причин не брать тебя на тусовку, потому что у нас довольно неплохой секс, который становится чаще.
Она смотрит с мольбой.
– Пожалуйста, Леш… это ведь будет здесь, в ресторане. Потом ты придешь ко мне, и сделаем все, что захочешь.
Лиза жалобно ко мне жмется, как уличный котенок к теплой руке прохожего, который от щедрот бросил ему сосиску. Жуткое ощущение – когда тебя умоляют с таким отчаянием и ужасом.
– Пожалуйста, не заставляй меня. Это тяжело. Все смотрят, обсуждают. Смеются надо мной. Приходи после, Леш? В любое время. Хоть утром. Я буду тебя ждать.
– Ты боишься его? Что он узнает, что мы вместе?
– Леш…
– Пока не расскажешь, я не изменю решение. Ты идешь со мной и точка. Либо сделка аннулирована. Или рассказываешь, чего боишься.
Лиза опускает голову, растерянно отступая на несколько шагов.
– Я не могу, – ее едва слышно в гуле голосов, шагов и остальных звуков говорит она. – Прости.
Разворачивается – и уносится, с такой скоростью, что я даже не успеваю заметить, как хрупкая фигурка в слишком, мать ее, тонкой для зимы куртке, скрывается в лифте.
– Ну, Лиза. Погоди.
Она боится, и это очевидно. Боится не меня, меня она с радостью пускает в постель. Боится Герасимова? Он угрожал ей? Темке? Что такого случится, если мы придем на вечеринку вместе?
