«Ты вечно так говоришь! – резко бросила Тамми, краснея от злости. – Но это всегда враньё, не так ли? Ты делаешь так, чтобы казалось, будто ты сделал всё, что мог. Ты делаешь так, чтобы люди думали, будто это всё, что ты можешь. Ты делаешь ровно столько, чтобы когда ты скажешь «Но я сделал всё, что мог», люди поверили бы тебе и сказали: «Ой, бедненький Итан – он сделал всё, что мог». Но знаешь что, Итан? Я знаю, что ты действительно можешь. Мы с тобой близнецы, помнишь? Я другая половина тебя. Кому, как не мне, знать? И ты сделал не всё, что мог – далеко не всё, так что не ври».
Я чувствую, как пол под ногами опять начинает вибрировать – Филип снова заводит двигатели, и когда вибрации проходят по моему телу, я понимаю, что внутри меня что-то меняется.
Я думаю о том, что мне придётся прожить всю оставшуюся жизнь без моей близняшки: другой половины меня.
Я думаю о том, что мне придётся сказать Коре Фокс-Темплтон, что её сына поймали, чтобы показывать в зоопарке, пока я прятался.
Я думаю о своих маме и папе. И бедной Ба, и всей нашей деревне, которая вечно будет ассоциироваться у людей с чем-то печальным.
Вибрации становятся сильнее и сильнее, и меня трясёт…
А потом я осознаю, что это не вибрации. Это я сам. Меня на самом деле колотит. Я смотрю на свои руки – они дрожат; моя челюсть ходит ходуном, а зубы клацают. Это всё от нервов, потому что я в ужасе.
В ужасе от того, что собираюсь сделать – что я должен сделать.
– Филип! Стоп! – кричу я.
– Блин, что-то ты нервничаешь, Итан. Что такое?
Я с трудом сглатываю и говорю:
– Мы не полетим домой. Не будем возвращаться на Землю.
– Не будем возвращаться на Землю, Итан? Почему, чувак?
Я глубоко вдыхаю. Меня перестало трясти, и я встаю.
Сьюзи склоняет голову набок, и я говорю – как Филипу, так и ей:
– Потому что я сделал ещё не всё, что мог.
Глава 64
Знаете этот момент сразу после того, как примешь какое-то важное решение – плечам становится легче, встаёшь чуточку прямее и не думаешь об ожидающих впереди трудностях? Просто радуясь, что наконец решился?
Длится он всего несколько секунд.
Потом Филип говорит:
– Я был прав, вон они идут. Мой тебе совет: нам надо убираться отсюда.
Через переднее окно я вижу, как шесть существ во главе с Тёмной Полосой Шерсти выходят из коридора и бегут к космическому кораблю.
Филип быстро заводит двигатели, и корабль вибрирует.
– Активируй ВЗ! – говорю я.
И Филип отзывается:
– Выполняю. ВЗ активирована. Но они знают, что мы здесь.
К этому времени наши преследователи стучат по боку корабля, а один из них приволок с собой какой-то здоровенный инструмент и долбит им по двери.
– Это смахивает на кузнечный молот, – замечаю я, когда инструмент звонко бьётся о дверь.
– Олдскульно, – говорит Филип, – но эффективно. Ещё пара ударов – и он пробьётся. Ты пристегнулся? Очень жаль…
Меня со всей силы бьёт о стену кабины: корабль кренится на бок. Впереди нас, чуть повыше, в крыше открывается проём – щель, которая всё расширяется, а корабль тем временем сотрясает очередной удар молота. Я чувствую, как аппарат поднимается с земли и медленно направляется к проёму в крыше, увеличившемуся настолько, чтобы мы смогли вылететь.
Но потом просвет начинает закрываться.
Филип говорит:
– Они нашли ручное управление крыши. Возможно, мы не сможем выбраться. Держись!
Держаться за что-нибудь поздно. Вместо этого меня швыряет на противоположную сторону кабины, и я здорово ударяюсь головой и локтем. Аппарат встаёт на бок и уже почти достиг проёма, который явно слишком узок, чтобы мы могли через него протиснуться. Я закрываю глаза, ожидая неизбежного столкновения…
… И мы на свободе. Я бы вздохнул от облегчения, но я сижу на полу, держась левой рукой за ушибленный локоть.
– Мы в безопасности? – пыхчу я сквозь приступы боли.
– Пока что, – отзывается Филип. – Мне нужно только провести кое-какую проверку внешних повреждений и активировать… не знаю, как вы это назвали бы. Оно отправляет ложный сигнал и делает так, чтобы Советник не мог нас отследить. Это может занять некоторое время. Мы будем лететь на небольшой высоте и, возможно, придётся совершать резкие манёвры, когда мы будем избегать другие воздушные средства, которые не могут нас увидеть.
Пока он всё это говорит, я чувствую, как аппарат круто дёргает вправо, и Филип уточняет:
– Примерно такие.
Мы выпрямляемся.
– Перед тобой раскидывается великолепный вид на нашу страну и, кстати говоря, это было довольно круто – та тема со «сделал всё, что мог». Это одна из причин, почему я нефигово тащусь от людей. У вас есть этот пунктик на «благородстве». У нас в Анталле такого не было, типа, несколько веков. Со времён Великого Пожара уж точно. У тебя есть план?
– План? – пищу я. – Какой план? Ой, да, подожди-ка – раз уж ты спросил, у меня как раз завалялся один, потому что я частенько представлял, каково это – отправиться на спасательную миссию на другую планету вместе с говорящим космическим кораблём.
Следует пауза, а потом Филип спрашивает:
– Это был сарказм, верно?
Я ничего не отвечаю, но задумываюсь, возможно ли задеть чувства робота.
– Слушай, чувак, – через некоторое время говорит Филип. – Я отвезу тебя туда, где началась вся эта фигня. Есть вероятность, что мы сможем там же её и закончить.
Я не в силах спорить.
Филип воспринимает моё молчание как одобрение.
– Класс. Устраивайся поудобнее, расслабься и насладись выбором изысканных закусок, приготовленных самыми профессиональными анталланскими шеф-поварами.
– Да ты шутишь! – говорю я с восторгом. – Это отличная новость – умираю с голоду.
– Ты прав. Я пошутил. Считай это местью за твой сарказм. У анталланцев нет вкусовых рецепторов, как у вас, так что им не нужны шеф-повара, ни профессиональные, ни какие-то ещё. В маленьком отсеке за твоей головой найдутся вода и грист. Для людей он безопасен.
Я таращусь через передний экран на раскинувшуюся под нами землю. Сейчас день, и небо совсем белое от облаков. Впереди и вправо насколько хватает глаз тянутся маленькие серо-бежевые прямоугольники с плоскими крышами, выстроенные в строгие линии. По левую руку эти маленькие коробочки резко и ровно обрываются вдоль обширной серой как сталь глади – видимо, моря.
Время от времени между коробками виднеется квадратный промежуток – размером, пожалуй, с пару футбольных полей – и я вижу людей – то есть анталланцев – которые собираются и разгуливают туда-сюда по чёрному покрытию. Потом коробки начинаются снова, ряд за рядом. Деревьев почти что нет. Не видно ни ярко освещённых рекламных щитов, ни блестящих на солнце небоскрёбов, ни петляющих по городу серебристых рек.
