Нет? О миссис Дженерал, спросите камень и
решетки Маршалси! О миссис Дженерал, спросите модистку, которая учила ее своему
ремеслу, и учителя танцев, который давал уроки ее сестре! О миссис Дженерал,
миссис Дженерал, спросите меня, ее отца, чем я обязан ей; и выслушайте мой
правдивый рассказ о том, какова была жизнь этой скромной маленькой девушки с
самых ранних лет!
Ни о чем подобном не взывал мистер Доррит. Он
поглядел на миссис Дженерал, которая сидела на своем месте, прямая, как всегда,
натягивая твердой рукой бразды Приличий, — и произнес глубокомысленно:
— Ваша правда, сударыня.
— Это не значит, прошу заметить, — продолжала
миссис Дженерал, — что Фанни, на мой взгляд, не нуждается ни в каком
направляющем воздействии. Но в ней по крайней мере есть материал — я бы даже
сказала, слишком много материала.
— Сударыня, не соблаговолите ли вы несколько —
кха — разъяснить свою мысль, — сказал мистер Доррит. — Мне не совсем понятно,
как это в моей старшей дочери — кхм — слишком много материала? Какого материала?
— Фанни, — отвечала миссис Дженерал, — склонна
иметь свое мнение о многих предметах. Благовоспитанные люди не позволяют себе
иметь свои мнения, и во всяком случае не высказывают их вслух.
Опасаясь показаться недостаточно
благовоспитанным, мистер Доррит поторопился заметить:
— Вы совершенно правы, сударыня.
На что миссис Дженерал ответила своим
бесстрастным, лишенным всякого выражения тоном:
— По всей вероятности.
— Но ведь вам известно, сударыня, — сказал
мистер Доррит, — что мои дочери имели несчастье лишиться матери в самом нежном
возрасте; и что поскольку мои права наследника большого состояния были признаны
лишь недавно, я, как человек небогатый, хоть и сохранявший всегда свою гордость
джентльмена, вел довольно — кха-кхм — уединенную жизнь, которую и они со мной
разделяли.
— Я это знаю, — сказала миссис Дженерал, — и
не упускаю из виду это обстоятельство.
— Сударыня, — продолжал мистер Доррит, — за
свою дочь Фанни, при столь мудром руководстве и при таком примере, какой теперь
всегда перед нею…
(Миссис Дженерал закрыла глаза.)
— …я спокоен вполне. В ней есть гибкость и
уменье приноравливаться к обстановке. Но вот моя младшая дочь, миссис Дженерал,
причиняет мне серьезное беспокойство. Должен вам сказать, что она всегда была
моей любимицей.
— Подобным пристрастиям, — сказала миссис
Дженерал, — трудно подыскать объяснение.
— Кха — в самом деле, — согласился мистер
Доррит. — В самом деле. Так вот, видите ли, сударыня, меня очень огорчает и
тревожит, что Эми, если можно так сказать, выпадает из нашей общей жизни. Она
не любит выезжать вместе с нами, ей не по себе среди наших гостей, у нас и у
нее, видимо, совершенно разные вкусы. Иными словами, — с судейской
внушительностью резюмировал мистер Доррит, — нужно прямо сказать: с Эми — кха —
что-то неладно.
— Но, может быть, — сказала миссис Дженерал,
обмакнув кисточку в лак, — это следует отнести за счет новизны положения?
— Прошу простить, сударыня, — с живостью
возразил мистер Доррит. — Едва ли это положение так уж ново для дочери
джентльмена, даже если он в свое время — кха — был несколько стеснен в
средствах — несколько стеснен — и если она выросла в — кхм — в уединении.
— Справедливо, — сказала миссис Дженерал. —
Справедливо.
— Таким образом, сударыня, — продолжал мистер
Доррит, — я вас побеспокоил (он произнес это с ударением и даже повторил,
словно предупреждая, вежливо, но решительно, что возражений не должно быть), я
вас побеспокоил для того, чтобы обратить ваше внимание на это обстоятельство и
просить у вас совета.
— Мистер Доррит, — сказала миссис Дженерал. —
За то время, что мы находимся в Венеции, мне несколько раз пришлось беседовать
с Эми на тему о светском лоске. Она мне призналась, что Венеция поразила ее. Я
на это заметила, что поражаться вообще не следует. Я кстати напомнила ей, что
знаменитый мистер Юстес
[8],
которого можно назвать классиком туризма, довольно
сдержанно отзывается об этом городе; в своей книге он сравнивает Риальто с
Вестминстерским и Блекфрайерским мостами
[9]
и отдает решительно предпочтение
последним. После сказанного вами нет нужды говорить, что мои аргументы не
встретили пока должного отклика. Вы оказали мне честь, спросив моего совета.
Мне всегда казалось (если это заблуждение с моей стороны, надеюсь, оно мне не
будет поставлено в вину), что мистер Доррит привык пользоваться большим
влиянием среди окружающих.
— Кхм — сударыня, — сказал мистер Доррит, —
мне в свое время пришлось стоять во главе довольно — кха — многолюдного
сообщества. Вы не ошиблись, предполагая, что я — кхм — имею в этом смысле
некоторый опыт.
— Рада слышать, — сказала миссис Дженерал, —
что мои предположения подтверждаются. С тем большим основанием я позволю себе
рекомендовать мистеру Дорриту самолично поговорить с Эми и высказать ей, что он
думает и чего желает. Будучи его любимицей и безусловно испытывая к нему самую
глубокую привязанность, она не может не поддаться его влиянию.
— У меня у самого была такая мысль, сударыня,
— сказал мистер Доррит, — но я — кха — опасался, не сочтете ли вы это — кхм…
— Вторжением в мою область, мистер Доррит? — с
любезной улыбкой подсказала миссис Дженерал. — Нет, нет. пожалуйста.
— В таком случае, сударыня, — заключил мистер
Доррит, звоня своему камердинеру, — я с вашего позволения тотчас же пошлю за
ней.
— Мистеру Дорриту угодно, чтобы я
присутствовала?
— Если у вас нет других дел, вы, может быть,
не откажетесь задержаться на несколько минут…
— Само собой разумеется.
