– Это глинтвейн. Выпей, чтобы согреться, – сухо изрекает он, вместо объяснений и ответов. – И успокоиться. Ты перенервничала и испугалась. Капля алкоголя поможет расслабиться, – поясняет он с поражающим спокойствием.
Честно признаюсь, смотрит он на меня, как на сумасшедшую. Мне хорошо знаком этот взгляд, я испытывала его на себе ни один раз, когда была в клинике. Но это было жутко давно, я давно не страдаю тем временным недугом.
– Опять споить меня хочешь? – с подозрением спрашиваю я, глянув на него исподлобья.
– Не хочу, чтобы ты заболела, – все так же сдержанно и с искренней тревогой отвечает Викинг.
– Год назад тебя не волновало мое здоровье.
– А тебя мое. Ты просто исчезла, – мужчина разводит руки в противоположные стороны. – Балто прибежал из леса один. Я искал тебя повсюду, пока не обнаружил, что ни твоих вещей, ни машины в доме нет.
– Тебе ничего не стоило меня найти после Рождества. Я – арендодатель, а ты – вроде как, хозяин этого дома, – напоминаю я. Не могу поверить, что он нагло лжет мне в глаза и пытается выставить сумасшедшей.
– Ты уехала, Адалин, – холодно отзывается Лэндон. Грудная клетка, обтянутая черной футболкой, становится шире от резкого вдоха. – Назови хоть одну причину, почему я должен был усомниться в том, что ты захочешь со мной разговаривать?
– Может мы разминулись? – начинаю сомневаться, и окончательно теряюсь, встречая его осуждающий тяжелый взгляд. Он, правда, думает, что это я его кинула? – Но твоих вещей тоже не было, Лэнд…, – притихшим голосом бормочу я, сжимая в ладонях кружку с горячим напитком. – Бред какой-то. Я же не сошла с ума?
– Я не уверен, – мужчина опускается на диван, и я вздрагиваю, ощущая его близость. Часть меня снова отчаянно хочет к нему на ручки. Другая часть – не может поверить, что Лэнд до конца искренен со мной.
– Кто-то из нас двоих лжет!
– Может быть, мы оба спятили, – ставит диагноз Лэнд, непринуждённо улыбаясь. Ему еще и весело. Вот засранец.
Пару минут я тупо пялюсь на елку, украшенную тяжелыми и блестящими елочными игрушками. На зеленых ветвях есть и совсем невесомые, хрустальные экземпляры, в которых отражаемся мы с Викингом. Опуская взгляд ниже, я вдруг замечаю то, что мгновенно приковывает к себе все мое внимание. Настолько, что я вручаю Лэнду недопитый напиток, откидываю пледы в сторону, и мчусь к объекту своего наблюдения и восторга. Им становится довольно большой игрушечный дом, представляющий из себя уменьшенную копию этого коттеджа.
– В прошлый раз этой красоты здесь не было! Вау! Это ты сам сделал или заказал? – восторженно интересуюсь я, опускаясь перед елью на колени. Пальцами провожу по серой крыше, открывая дверь хауса. Внутри огромной игрушки – полная копия большеразмерной версии. Больше всего забавляют крохотные кухонные принадлежности и сковородки размером с ноготь.
– Дом всегда здесь стоял, Адалин, – напряженно отзывается Лэндон. Тон его голоса парализует меня, лишает свободы действий. Ни тени сомнения на невозмутимом мужском лице, ни одного намека на неуверенность.
Все обстоятельства указывают на одно: кто-то из нас двоих сумасшедший, но я-то точно знаю, что моя психика в полном порядке. Искренне, стопроцентно. А значит…безумен он.
Викинг
– Я бы точно запомнила, будь он здесь год назад, – Снежинка вновь подвергает сомнениям мои слова, выворачивая ситуацию так, словно это я лжец, бабник и пикапер, а она жертва вероломного обмана, и никак не наоборот. – Он не похож на купленный, – произносит шепотом, уклоняясь в сторону от спорной ситуации.
Склонившись над деревянным домиком, она с трепетом трогает резные окошечки, печную трубу и маленькие дверцы, открыв которые, можно заглянуть внутрь. Новым дом был гораздо красивее и ярче и вызывал немало восторгов у многих пациентов в клинике, где когда-то работал отец. Я тоже провел немало времени, разглядывая игрушечный домик, беседуя с пациентами.
– Как настоящий, – вздыхает Адалин, словно не замечает облупившейся краски, потрескавшихся стен и покосившейся крыши. – И такой красивый.
– Его сделал мой отец, – помолчав, отвечаю я. – Очень давно.
– Для тебя?
– Нет, конечно. Не настолько давно, – улыбаюсь я, поймав любопытный взгляд. – Я был студентом последнего курса, когда папа смастерил домик и принес его в больницу. Я как сейчас помню его слова, с которыми он поставил его в комнате для посещений. «Мы должны помнить то место, куда должны стремиться, вне зависимости от того, врач ты или пациент».
– А как быть с теми, у кого не осталось дома? – задумчиво отзывается Снежинка, глубоко погружаясь в свои мысли.
Ее осязаемая печаль скользит между нами неясными тенями. Стеклянные шары, покачиваясь на еловых ветвях, отбрасывают на бледное лицо Адалин причудливые блики. Я вспоминаю, как впервые увидел танцующую на льду Снежинку. Она выглядела такой же сосредоточенной, как сейчас, грациозной, легкой, парящей над зеркальной гладью озера. Снежный ангел, порхающий на острых лезвиях…, а потом раздался треск и волшебство едва не закончилось для рухнувшей в ледяную воду девушки.
– Как быть с теми, кто его потерял? – повторяет она вопрос, немного искажая смысл. – Или забыл? – пронзительный взгляд застает меня врасплох.
Меня вдруг охватывает необъяснимое чувство, что однажды я уже слышал и этот вопрос, и тихий грустный голос и даже видел точно такой же взгляд, полный глубокой печали и томительного ожидания.
– Дом есть у всех, Адалин. Даже если он не обладает физическими стенами, сердце знает и помнит, где ему было хорошо, – произнося эти простые, казалось бы, слова, я сам начинаю ощущать покалывание в грудной клетке.
– А ты помнишь?
– Конечно, – не раздумывая, киваю я.
– Тогда, почему возвращаешься домой только в Рождество?
– А что ты здесь ищешь, Снежинка? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Точно не тебя, – с ее губ срывается небрежный неискренний смешок.
Оторвавшись от любования игрушечным домиком, она как будто с неохотой переключается на меня. Ее неприязнь и злость наиграны, как и в прошлый раз, но по какой-то неизвестной для обоих причине, ни один из нас не спешит признать очевидное – мы наделялись на эту встречу и где-то, глубине души знали, что она произойдет, считали дни в ожидании рождественского чуда. Кажется, мы подцепили волшебный вирус или…один из нас сумасшедший. Снежинка уверена, что это я. И я не уверен, что она не права.
– Когда ты долго так молчишь, я начинаю нервничать, – в зелёных в янтарную крапинку глазах Адалин отражается многообразный микс эмоций, не скрывая жужжащего роя мыслей в хорошенькой головке. – Признавайся, Викинг, что ты на этот раз задумал?
– Уверена, что хочешь услышать весь список до полуночи? – голос звучит на тон ниже, а улыбка получается пошловатой, о чем свидетельствуют вспыхнувшие щеки Адалин.
