Делаю осторожный шаг назад.
— Ты права. Не захотел, девочка, — отвечает Рустам Довлатович и делает пол шага вперед. Пол шага, а я дергаюсь, словно на меня бросился тигр. Мужчина останавливается, тяжело сглатывает и отводит взгляд в сторону. — Не забудь, что завтра нам ехать в больницу, Яна.
— Я помню.
— Спи. Я тебя не трону.
— Я тебе не верю.
— Зря, девочка. Я никогда тебе не лгал и не буду лгать. Не все можно рассказать сразу, Яна, но врать я бы не стал.
Я склоняю голову набок и поджимаю пальцы на босых ногах.
— Один раз ты солгал мне.
Он не отвечает. Молча ждет, когда я продолжу. И я продолжаю:
— Перед тем, как вы с мамой поженились… когда… когда я спросила тебя "Если вы поженитесь, всегда ли ты будешь мне отцом?" Ты ответил "Да. Всегда"… Ты солгал.
— Тогда я думал, что говорю правду, Яна.
— Еще не поздно все исправить. Не поздно сделать то обещание правдой, — говорю дрожащим голосом, почти умоляю, но он ничего не говорит. Еще одна вспышка молнии освещает нас. Его тяжелый и виноватый взгляд направлен на меня.
— Не ходи босиком, Ян, — спустя минуту произносит Рустам Довлатович, разворачивается и уходит, оставляя меня в темноте и одиночестве. Ответ повисает надо мной суровой тишиной.
Поздно.
13 глава
— Ты почти ничего не ела вчера. И завтракать не стала.
Мы с Рустамом Довлатовичем едем в больницу. Почти вся дорога от особняка проходит в напряженном молчании. После разговора ночью я просто не знаю, что ему вообще говорить, и если быть честной, я еще и боюсь разбудить внутренних монстров мужчины, которые могут наброситься на меня, с целью сделать своей. Он сказал, что ему можно верить, и я пытаюсь. Ночью Рустам Довлатович действительно не тронул меня, даже к комнате не подходил. Я об этом точно знаю, потому что так и не смогла заснуть, а когда наступило утро, я оттягивала до последнего момент, когда нужно будет спуститься вниз и отправиться с ним в больницу. В итоге он сам за мной поднялся.
В машине я не могу удержаться от того, чтобы разглядывать его. Сидя на заднем сидении авто, я скольжу взглядом по напряженным плечам мужчины и сильным рукам, сжимающим руль. Мне и раньше было тяжело в его присутствии, а теперь, когда я знаю о желаниях Рустама Довлатовича, мне намного тяжелее. И очень трудно не смотреть на него почему-то. Все время хочется смотреть.
Его голос звучит так неожиданно, что я подпрыгиваю на месте и тут же отвожу взгляд в страхе, что он его заметит. "Бывший" отчим спрашивает меня о еде. Снова проявляет заботу. Лучше бы он другим был. Лучше бы не пытался заботиться. Тогда мне было бы проще ненавидеть его, а так его забота сбивает меня с толку. Я чувствую стыд за влечение к нему и за то, что ничего не могу ему предложить взамен на его помощь, кроме, конечно, того, чего он просит.
— Вчера у меня не было аппетита, — тихо отвечаю мужчине. — А сегодня я не ела специально. В больнице, скорее всего, нужно будет сдавать анализы.
— Значит, после больницы заедем куда-нибудь позавтракать.
— Не нужно… Я дома поем.
Меня прошивает током от мысли, что придется находиться с ним рядом не только в машине, но еще и в кафе или ресторане. Я даже не замечаю, что называю его дом своим, хотя это уже давно не так.
— Не поешь. Снова ничего есть не станешь. Так что не спорь. Если понадобится, я буду контролировать этот момент, пока ты не начнешь нормально есть в одиночестве. Ты худеть стала сразу после того, как съехала.
Я сглатываю и недобро стреляю глазами в сторону отчима. Он слегка оборачивается через плечо и тоже смотрит на меня, затем его взгляд возвращается к дороге.
— Не ищи повод поругаться со мной на ровном месте, Яна. Ничего особенного в завтраке со мной нет. Ничего взамен я у тебя за это не попрошу. Просто хочу, чтобы ты нормально питалась.
— У меня нет денег на ресторан или на кафе. Достаточно, что ты оплатил лекарства, врача и… больницу…
— И еще много, что оплачу, Ян. Тебе придется к этому привыкнуть.
Меня задевают его слова, потому что я не хочу от него зависеть, но в то же время понимаю, что иначе не получится, если я хочу вернуть Сашку. В какой-то степени мне придется принимать все то, что он дает. Все, от чего я раньше отказывалась, стремясь продемонстрировать свою гордость и независимость, теперь мне нужно будет молча брать.
— Давай договоримся, девочка, пока я решаю проблемы, связанные с твоим… братом…, ты не будешь пытаться со мной спорить. Как я уже говорил, после нас ждет разговор. Тогда и обсудим все, что касается денег и твоей независимости. Хорошо?
Он вроде бы спрашивает, но звучат его слова больше утвердительно, чем вопросительно. Да и что мне сделать, кроме как согласиться? Я ощущаю себя беспомощной перед этим незнакомцем, именно незнакомцем, потому что я свосем не знаю этого мужчину, как и не знаю, чего можно от него ожидать в случае, если продолжу с ним препираться. Поэтому я лишь киваю. Весь остальной путь до больницы мы едем молча. Я больше на него не смотрю.
* * *
— Результаты анализов будут готовы через пару часов, Яна Андреевна. Я свяжусь с Рустамом Довлатовичем и все ему сообщу. Как вы себя сегодня чувствуете? — врач поправляет очки, упавшие на кончик носа и внимательно на меня смотрит.
— Сегодня лучше. Те лекарства, что вы прописали, помогают. Температура ночью поднималась, но не сильно высоко.
— Это хорошо. Рад, что вы идете на поправку. Возможно, дополнительного лечения назначать не придется. Но перестраховаться не помешает.
Я сижу напротив стола в его кабинете и мну чуть удлиненные рукава кофты пальцами. Хорошо, что удалось убедить Рустама Довлатовича не идти со мной вместе к врачу. Даже не знаю, как он согласился подождать меня в холле. Если бы он пошел, мои нервы точно треснули бы.
— Скажите, а нельзя о результатах анализов сообщить напрямую мне? — несмело интересуюсь у врача, заправив прядку волос за ухо. — Я же оставила свой контактный телефон. Мне есть восемнадцать, так что нет никакой необходимости беспокоить Рустама Довлатовича.
Лицо врача освещает мягкая улыбка, он склоняется над какими-то бумаги и начинает что-то в них писать.
— Вам мы, конечно, сообщить можем, но и Рустаму Довлатовичу позвонить я буду вынужден. Личная просьба держать его в курсе.
У него определенно мания к контролю надо мной. Он хочет быть в курсе всего, не оставив мне ни глотка свободы.
— Но ведь… есть такое понятие, как врачебная тайна, разве нет?
Взгляд врача ложится на меня исподлобья, на миг мужчина перестает писать.
— Есть законы, Яна Андреевна, а есть те, для кого они существуют лишь формально. Не хочу вас обижать… Рустам Довлатович — мой давний знакомый. Мне бы не хотелось иметь с ним конфликт. К тому же, вряд ли в вашей болезни есть что-то вопиющее. Вам же нечего скрывать, так? Я не в курсе ваших… хм… отношений, но желательно, чтобы вы это уладили между собой, не вмешивая сюда меня.
