– Нет. Нам предстоит состязание в уме с врагами. Хитростью придется заменить то, чего нам не хватает, – деньги и численность.
Вольфа его слова не слишком убедили.
Бабельтоск размышлял, как долго еще выдержит Натан. Стоит ему дезертировать, и остальные итаскийцы последуют за ним.
Бабельтоск тайком сунул тюремщику серебряную монету. Тот ушел, вероятно, в «Кривой Вывих» и забыл ключи.
Уже месяц в тюрьме был лишь один заключенный, который заскулил, услышав звон ключей.
Бабельтоск пристально взглянул на Дэйна Грейфеллса. Положение герцога было далеко уже не столь мрачным. Его переместили в камеру получше, со светильниками. Он питался тем же, что и солдаты гарнизона. Ему предоставили собственный ночной горшок, который ежедневно опорожнялся, а также небольшой стол, стул, перо, чернила и недорогую бумагу, хотя ему запрещалось общаться с кем-либо извне. Каждые пять дней на полу стелили свежую солому. У него была койка, подушка и грубое солдатское одеяло.
– Неплохо для непопулярного пленника, – заметил чародей.
Грейфеллс забился в угол. Когда Бабельтоск погремел ключами, он жалобно мяукнул.
Чародей с полминуты смотрел на него, а затем проворчал:
– Похоже, равновесие восстановлено. Меня это больше не интересует. Живи в мире с самим собой, ваша светлость.
Он вернулся тем же путем, каким пришел, оставив ключи на прежнем месте. Вскоре он покинул замок. Если кто-то и заметил визит чародея, его это нисколько не волновало.
Чеймс Маркс, известный также как Чеймс Фельт, Гейман Фельт, Маркус Майклс и еще под полудюжиной имен, после недолгого перерыва вернулся в свою аптеку. Обитателей замка он не интересовал ни под каким именем, несмотря на его очевидную связь с Хайдой Хельтклер.
Он не доверял их безразличию, несмотря на заверения, что Натан Вольф и чародей не обратили на него особого внимания. Похоже, они были уверены, что его ничто не интересует, кроме аптекарского ремесла.
Чеймс считал, что эти люди вполне способны сообразить, что его ремесло – хорошее прикрытие для шпионской деятельности. Возможно, их суждение основывалось на том, что у него было серьезное предприятие, а не просто лавчонка. Возможно, сыграл свою роль лучший свидетель его репутации, доктор Вахтель. И все же он решил вести дела так, будто за каждым его вздохом пристально наблюдали.
Он заменил Хайду Хельтклер Селиной Шалот, которая была моложе и сильнее бросалась в глаза. Обитатели замка вполне могли ее подкупить, и она могла регулярно докладывать им, насколько он утомительная личность.
Он улыбнулся. Игра становилась опасной. А безрассудный риск ему нравился.
Лето шло на убыль. Пришла пора первого урожая. Его уборкой были заняты все в Кавелине, у кого не было других дел – жали, веяли, резали скот, заготавливали запасы на зиму. Работы хватало всем. В полях колосились злаки. Поросята, выросшие в свиней, и ягнята, выросшие в овец, избежали ножа, поскольку жертвовать ими не было нужды. Корма вполне хватало, чтобы пережить зиму и позволить им плодиться, увеличивая стада и отары.
Процветание угрожало не только Кавелину, но и всем Малым королевствам – если бы не единственное дурное предзнаменование в облике чудовищного ангела зла. Нерожденный неподвижно висел в ночном небе, пугая Кавелин своим кошмарным обликом.
Старый проныра Вартлоккур хотел, чтобы все знали: он за ними наблюдает. Один лишь вид жуткого создания приводил к крушению сотен зловещих планов. Даже те, кто считал, что Вартлоккуру следует относиться к ним благосклонно, не желали попадаться на глаза Нерожденному.
—Не понимаю, чем ты недовольна, милая, – сказал Даль Хаас. – Все идет хорошо. Даже Сословия меняются к лучшему.
– Но в душе они так не считают. Просто прикрывают задницы, понимая, что приход Браги неизбежен.
– Угу. Но ты слишком много об этом думаешь. Большинство не заглядывают в будущее даже на неделю. Доверься глупости твоих друзей и твоих врагов.
– Даль, я предпочла бы вообще не думать.
Они были одни. Солдат наклонился и одарил мать короля страстным поцелуем. Та ответила ему с не меньшим энтузиазмом.
– Озора – выдающаяся женщина, – отстранившись, сказал Хаас. – Все идет в точности так, как она предсказывала. Время теперь на нашей стороне. Ингер долго не протянет.
– Арал говорит, что она изо всех сил пытается отыскать пропавшие деньги из казны. Если ей это удастся…
– Она будет разочарована. Если, конечно, Арал говорил правду.
– Гм?
– Он утверждал, что, по словам Майкла, от казны не так уж много осталось.
– То есть теперь это лишь красивая выдумка?
– И попытка выдать желаемое за действительное.
– Вартлоккур знает? Нерожденный появляется столь часто, что начинает действовать на нервы.
– В том и суть. Вартлоккур и Браги поссорились, но это вовсе не означает, будто чародей перестал интересоваться Кавелином.
Кристен не сомневалась, что Кавелин вскоре получит известие от самого чародея.
Бабельтоск пробрался в заброшенный дом, дрожа от предвкушения. Он остановился в темноте, оглянувшись на залитую лунным светом ночь. Несмотря на нетерпение, он несколько минут не двигался с места. Нельзя было допустить, чтобы его выследили враги Ингер.
Каждый раз, покидая замок, он чувствовал, что за ним наблюдают. Днем он никак не пытался сбить их с толку, но во время ночных вылазок использовал все возможные приемы.
Убедившись, что появился незамеченным, он углубился внутрь. В свете призрачного огня открылись разрушения, причиненные охотниками за сокровищами.
В течение долгого времени с этого дома начинал каждый из них, но тому пришел конец. Сотням гостей удалось найти лишь несколько случайных медных монет, завалявшихся под мебелью или, как было однажды, застрявших между половицами.
Работал также и фактор страха. Хозяин оставил множество ловушек. Люди погибали, но никто так и не нашел хотя бы одну ловушку, которая в самом деле что-то охраняла бы. Они не основывались на западной магии, относясь к временам более ранним, чем исчезновение казны.
Как только Бабельтоск стал личным чародеем королевы, он распространил слухи о появлении более смертоносных ловушек, а затем установил несколько сам.
Сперва ему хотелось, чтобы этого дома все сторонились, поскольку он подозревал, что казна действительно может быть там, несмотря на все неудачные попытки ее найти. А затем он начал ценить это место за более потаенные возможности, которые оно давало.
Ему еще предстояло здесь все обследовать. В некоторых частях дома остаточная магия была столь сильна, что пугала его, вызывая ощущение, будто он пробирается сквозь заросли заклинаний. Он постоянно обнаруживал все новые грани самого магически активного места в Кавелине. И тем не менее требовалось приложить усилия, чтобы попытаться нанести на карту его защитные средства или выяснить, что оно скрывает.
